Какая любовь, Чунмён, тебе уже почти тридцать

Чунмён чуть не умер за три часа ожидания ужина, а потом на самом ужине. А потом после. Чунмён искренне ненавидел все эти романтические ритуалы, потому что никогда же не знаешь, что там другая сторона подумала. И стараться, чтобы хорошо подумала, он ненавидел тоже, но больше всего — что не мог просто взять и перестать заморачиваться насчет впечатления. То ли дело Чанёль — пришел, принес пасту с морепродуктами (Чунмён отродясь не видел, чтобы с осьминогами такое проделывали), сел за заранее сервированный стол и следующие полтора часа наслаждался судорожным трепом, вовремя разбавляя его историями из собственной жизни. А на прощание сказал, что ему понравилось, и целомудренно чмокнул в лобик. Если Чунмён что-нибудь и понимал, то это что он перестал понимать хоть что-нибудь. Он бы с удовольствием позанимался самокопанием, самоудовлетворением, самоуничижением и прочими увлекательными вещами, но рассвет за окном не позволил. К счастью, Чунмёну всегда помогала простая, понятная и реалистичная задача процветания собственной кофейни. Иногда и в трудоголизме есть свои плюсы. Главное, не вспоминать, что из-за трудоголизма все его предыдущие отношения и разваливались. — Так, все, хватит, — сказал Чунмён вслух, провалявшись до утра в постели с переменным успехом. — Я в него не влюблен, он в меня тоже, у нас обычные дружеские отношения, ничего драматического. Хотя я отдался бы ему на столе… А-а-а-а, нет, все. Все! Хватит! — он потер лицо ладонями. — До одиннадцати никакого Чанёля в моей жизни! Чунмён решительно откинул одеяло, решительно проследовал в душ, где разочек предался самоудовлетворению, и позавтракал все так же решительно. Но ровно на моменте включения кофемашины решительность начала его покидать. Со своего места он отлично видел мастерскую и Чанёля, помахавшего ему рукой. Чунмён помахал в ответ как механическое пугало и приложил руку ко лбу в страшнейшем фэйспалме. В обычное время он бы позвонил Исину, но звонок ранним утром Исин бы не оценил, нужно было как-то справляться. Чунмён смиренно попросил Небеса ускорить первого клиента. — Привет, — и первый клиент не заставил себя долго ждать. — Решил зайти к тебе перед работой. Ну, Небеса, спасибо, подумал Чунмён. Он вообще-то не просил первым клиентом Чанёля. Зато быстро, не поспоришь. — Доброго. — Сделаешь мне что-нибудь с шоколадом? — У тебя что, дома кофеварки нет? — Может, я хотел получить из твоих теплых рук, — усмехнулся Чанёль. Чунмён прикусил язык, чтобы не предположить, что именно. — С молоком? — На твой выбор. — Сырно-шоколадный латте? — Неожиданно, — Чанёль покрутил головой. — Я вообще непредсказуемый, — проворчал Чунмён. — Люблю сюрпризы, — улыбнулся Чанёль. — С ними жизнь веселее. — Слушай, — Чунмён поставил молоко и посмотрел с надеждой. — Ты любишь веселье, я терпеть не могу романтику, давай мы просто переспим и разойдемся? — Неа, — довольно протянул Чанёль. Ну кто бы сомневался. — Если бы хотел просто секса, я бы к тебе не вернулся. — Это какой-то намек? — безнадежно спросил Чунмён. — Я должен что-то сказать? Покрыться румянцем? Кто вообще придумал эти идиотские правила… Твой кофе. — Так интереснее, — Чанёль поймал его за руку и прижал пальцы к губам. Чунмён выдернул руку и задрожал. Мерзкий сладенький романтичный жест, а проняло как старшеклассницу. — Э-это лишнее. — Зато очень приятно. Чунмён готов был поклясться, что Чанёлю наблюдать за его муками доставляет особое удовольствие. ** Чунмён уныло водил пальцем по стойке и смотрел через дорогу на мастерскую. Клиенты разошлись, Чанёля не было, Исин еще не вернулся со встречи, самое время подготовиться к вечернему наплыву, но Чунмён не мог. Чунмён мог лишь печально размышлять, как он дошел до жизни такой. Чанёль приносил ему ужин каждый вечер, улыбался, беседовал, говорил комплименты, внимательно слушал все, что ему выбалтывал Чунмён и вообще ни разу не полез целоваться. То есть Чунмён бы, конечно, и не дал. В смысле, не позволил. В смысле, он бы посопротивлялся немного. Ну, чтобы не сразу до стойки дойти. Но Чанёлю серьезно доставляло удовольствие выводить его из себя, заставлять трепетать и смущаться. Самое отвратительное, что он ничего такого не делал. Совсем. Просто смотрел, улыбался, держал за руку и помогал, если можно было помочь. Приблизительно через неделю таких издевательств Чунмён понял, что сыплет из глаз сердечками и постарался взять себя в руки. Заталкивал сердечки подальше, занимался аутотренингом и медитацией, разговаривал на отвлеченные темы и перестал брать в руки бьющиеся предметы. Помогло, но Чанёль спросил, не заболел ли он часом. Да, хотелось возрыдать Чунмёну, да, он смертельно болен идиотизмом, придушите его, пожалуйста. Но в реальности он кисло улыбнулся и сказал, что все в норме. Зато Исин был само постоянство, он заходил почти каждый день, звонил в два раза чаще и отрывался как мог. Чунмён бы его отравил и спрятал в мусорном контейнере, но все было как-то жалко, в провинции Хунань у Исина остались мама, бабушка и непризнанные невесты в количестве пяти штук. Исин больше ни разу не уговаривал его завести отношения, зато выслушивал и гиенил от всей души. Чунмён бы даже, может быть, и решился, ну просто чтобы Исина развлечения лишить, но проблема в том, что в последний раз Чунмён обещал себе, что это в последний раз, а нарушать данные себе обещания Чунмён не привык. Он правда не хотел очередного романа. «Существует хоть какая-нибудь вероятность, что мы переспим?» — набрал Чунмён в телефоне. Если повезет, Чанёль ответит довольно быстро. «Ну наконец-то», — повезло. «Расходимся?» «Мы будем заниматься любовью :)» Чунмён застонал и побился головой о стойку. Выяснить, что для Чанёля значило заниматься любовью, если согласный на быстрый секс Чунмён его не прельщал, захотелось вот прямо тут же. Ну и все остальное вот это вот, отвратительно романтичное, кофе в постель, секс под душем, парные вещи и все дела. — Какая любовь, Чунмён, тебе уже почти тридцать. «Каждое утро я хочу тебя в своей постели найти».