Люди лезут на трон без конца, Хотят быть наверху и твердят: «Это жизнь». Лёгкий бриз, но ты не торопись, Тут ведь столько заблудших камнями попадали вниз. Опять поменяли отраву на выгоду, Здесь царит слепота, не добраться до выхода, Битвы за титулы, люди тут замерли каменным идолом. В плену установок, что снова засели И правят опять где-то там глубоко. Тут не скажут тебе, что в себе укрощённый дракон — Это гибель надежды врагов. Ка-тет — Медуза Горгона
***
Мейди поправляет очки в ядовито-зелёной оправе указательным пальцем и прижимает к груди папку с документами. Новые договоры на приватизацию заброшенных фабрик вблизи Нью-Йорка, готовые схемы и контракты наймов с лучшими архитекторами страны покоились под тонким слоем пластика. Зачем Боссу понадобилась местная рухлядь, Мор не знала, но сомневаться в гениальности начальника не смела. Да и с чего бы ей думать о подобном? Корпорация, вышедшая на мировой уровень, говорила сама за себя. Тысяча занятых работой людей. Разработка вакцин, способных лечить рак, СПИД и другие болезни 21 века. То, что сделал этот человек за год, находилось за гранью понимания коррумпированных политиков. За гранью разумного… Каблуки бьются об идеально чистый кафельный пол коридора, нарушая едва ли не идеальную тишину этажа. По левую и правую сторону множество дверей, кабинеты нанятых клерков: менеджеры, бухгалтеры, секретари. Все они, словно мышки в мышеловке, сидят и не смеют высунуть нос из отведённого им места. Каждый — специалист в своей области с хорошим жалованием. Паучья сеть мирового класса. Мэдисон на ходу убирает выбившуюся из причёску длинную тёмно-зелёную прядь и шагает дальше, инстинктивно виляя бёдрами. Она странно-красивая. В этой длинной юбке-карандаш и блузке с V-образным вырезом. К этому было сложнее всего привыкнуть — новому внешнему виду. Не такому убийственному, как… как раньше, много-много раньше. В конце коридора нет ничего примечательного, лишь лифт, замаскированный под белую дверь-обманку. Своеобразный вход на «небеса». Створки закрываются, когда Мор давит на кнопку. Яркий свет, словно длань небесная, льётся с потолка, наполняя собой крохотное помещение. Даже тёмная тень, её жалкий отголосок не падает на зеркальный пол. Само здание напоминает огромный муравейник, где нижние этажи принадлежали десяткам лабораторий. Кабинет Босса занимал весь пентхаус, деля пространство на равные закрытые квадраты. Спальная комната отделена от всего рабочего помещения, как и ванная комната с прочими «личными» местами. Например, огромная библиотека, в которую Мейди попала только после того, как стала по-настоящему доверенным лицом шефа. Пришлось водрузить на плечи гораздо больше дел, чем было оговорено в контракте. Но это того стоило. Новая жизнь вдали от клетки пахла свободой. — Доброе утро, — с порога говорят ей, — Медуза. Прекрасно выглядишь. — Доброе утро, мистер Лафейсон. По шелковистым волосам проходит яркое зелёное пламя, мигом превращая тонкие болотные нити в десяток гидр, тянущихся с головы. Змеи извиваются и копошатся, пытаются схватить или цапнуть хоть что-то. Толстые, покрытые чешуей тельца, больше не вызывают в Горгоне такой ненависти, как тысячи лет назад. Пожалуй, с ними было не так одиноко. — И вы тоже чудесно выглядите, — Локи лукаво улыбается, обращаясь к притихшим припавшим к шее и плечам змеям, которые, к стыду Горгоны, обожали бога. Те при каждой встречи норовили потеряться о него, игриво укусить или запутаться в тёмных коротких волосах. — Да, — Медуза несмело растягивает губы, пока на щеках выступает предательский румянец, — спасибо. — Контракты? — Локи намекает на увесистую папку в руках личного помощника*. — Тут не хватает только вашей подписи. Впрочем, адвокаты проверили документацию вдоль и поперёк, но стоит самолично пересмотреть всё ещё раз. Осторожность никому не навредит, — очевидное слетает с пухлых губ женщины. Чужой изумруд встречается с расплавленным на огне золотом.***
Тело ломило и болело так, как никогда в жизни. От острых птичьих когтей на плечах остались длинные рваные царапины, покрытые тёмной корочкой. Синяки и свежие раны на внутренней стороне бедра говорили сами за себя. Исцарапанные ладони и шея вызывали приступы жгучей боли при каждом неловком прикосновении. Низ живота резало изнутри так сильно, что хрипы и полные отчаянья крики вырывались из окровавленного рта. Белая туника превратилась в тряпье, едва-едва скрывавшее нагое тело. Впервые острые рифы у скал казались сладкой сказкой, о которую хотелось разбиться, влететь в неё на полном ходу. Но море отталкивало, море пугало своим властителем. Только коснись бурной воды — и снова окажешься в лапах настоящего чудовища. Агония повторится. Снова и снова. По кругу. Цикличность адской пытки. — За что? — шептала Медуза, прижимая ладони к опухшим покрасневшим глазам. — За что… Змеи, сменившие шелковистые золотые волосы, шипели. Они тянулись вниз, обвивая запястья девушки, ласкаясь крохотными головами о её замёрзшую кожу. Пытались помочь новоиспеченной хозяйке хоть чем-то. Посейдон в образе огромной птицы покинул храм, надругавшись над телом юной девы под смех любимицы Зевса. Никакого сострадания, лишь возрожденная жестокость в образе мудрой богини. Афина — проклятье. Афина — приговор Высшего суда. Афина — враг. Каждый, кто видел жёлтые глаза Медузы, мигом превращался в камень. Юные девы или храбрые юнцы, решившие подняться в горы и добраться до логова чудовища, застывали с ужасом на лице, ногами врастая в землю. Горгона бежала, пряталась… До тех пор, пока не поняла, — некуда идти. Мир слишком мал для неё одной.***
— Мистер Старк, — говорит Мейди, обходя письменный дубовый стол вокруг, — снова объявился в поле зрения, так же он пустил «жука»* в вашу компанию. Вредоносный код, так называемый «Вирус ТониS», удалось остановить, но многие данные стёрлись с серверов. IT-персонал воспользуется скрытыми накопителями и резервными копиями, затем восстановит данные, но на это уйдёт чуть больше месяца. Папка ложится на край деревянной поверхности, привлекая внимания яркой синевой. — Энтони на удивление мнительный и недоверчивый, — брюнет наигранно-сочувственно выдыхает, откидываясь на высокую спинку удобного кресла, и укладывает на подлокотники красивые бледные руки. Мор вскидывает брови, проявляя негласный интерес к разговору. Змеи шипят и тянутся в сторону бога, извиваясь в причудливом танце. — А ещё, быть может, злопамятный. Я всего лишь выбросил его из окна, но, прошу заметить, в этом виноват скверный характер Железного человека, а не моё плохое настроение. Разозлить Локи — дело пары слов. Стоит только упомянуть его отца или брата. — Попытка захватить Землю так же весьма плачевно сыграла на вашей репутации, сэр. Ник Фьюри не сводит с «ЛафейсонГрупп» взгляда, а его агенты продолжают играть в «Крота». Мы до сих пор не смогли вычислить всех шпионов, пришлось активировать камни истины. И то, что порой исторгается из ртов ваших людей нельзя назвать… правильным. — Это не самая большая проблема, с которой мне довелось столкнуться, — брюнет страдальчески вздыхает. — Например, ты слышала про Халка? Зелёный гигант с горой мышц вместо мозгов. Доктор Брюс Беннер и его альтер-эго. Вопрос о сыворотке, способной уничтожить мутацию, ведётся довольно давно, но пока это только разговоры. — Чрезмерное внимание репортёров к вашей персоне не доставляет дискомфорта? Капитан Америка во всеуслышание назвал вас межгалактическим преступником, после этого папарацци будто с цепи сорвались. Фотографии на первых полосах газет, где вам осталось только рожки и хвост дорисовать, чтобы дополнить адский образ, и уйму грязных слов. Чёрный пиар, конечно, работает, но это перебор. — А вот это — может быть, — бог пожимает плечами, прикрывая глаза. Казалось забавным то, что он даже не пытался захватить этот жалкий мирок. Ну, знаете, в прошлый раз. Лишь играл в злодея, как играют актёры на сцене. Для правдоподобности пришлось убить несколько десятков людей и подпортить фасад самого города, но оно того стоило. Во всяком случае, Локи не было скучно. — Ты освоилась здесь. Это не вопрос, лишь констатация очевидного факта, но Мэдисон почему-то отвечает: — Скорее да, чем нет. Большинство вещей всё еще непривычны. Например, стиральная машина или, скажем, телефон. Мир многое приобрёл за долгие века. Еда стала вкуснее, вещи полезнее. Вот только люди… они остались прежними. Девушка кивком головы указывает на современное устройство связи, которым так и не научилась пользоваться. Слишком много функций, слишком много приложений. Глупость какая, эти технологии. — В тебе зарождается мизантроп? — Будто он когда-то умирал.***
Пятый месяц встретил Медузу в заброшенном храме Гермеса. Внутри неё цвела жизнь, маленькое крохотное и совершенно нежеланное создание, от которого теперь не сбежать. Пытайся, не пытайся — не получится. От самой себя не избавишься. — Я боюсь, — говорила она, смотря на округлый живот, — что едва появившись на свет, ты тут же умрёшь, только взглянув на родную мать. Но между тем храм приобретал жилой вид: появились деревянная кровать-кушетка, укрытая меховой шкурой, стол и одежда. Хаос приобретал уют, и каплю теплоты, которой так не хватало Горгоне. Только каменные статуи нарушителей продолжали украшать заросший сад. Раз за разом всё новые и новые люди ступнями врастали в землю. Последователи Афины, жалкие трусы, скрывавшиеся под покровом ночи, рыскали по земле в поисках монстра. Они жаждали закончить начатое. — Ты был очень красивым, — шептала Горгона, проводя тонким бледным пальцем по гладкому камню. Лицо молодого юноши навсегда потеряло чувствительность, застыло маской на когда-то живом человеке. — Жаль, что храбрость пересилила здравомыслие. Жаль, что во мне нет и толики сочувствия к безумцам.***
Любимое кафе Локи не пользовалось особой популярностью: в нём не бывали Мстители всей своей честной компанией, не ужинали звёзды кино и тут не подавали омаров под креветочным соусом. Лишь плавный джаз наполнял помещение, уютная обстановка радовала уставшие глаза, а еда приятно восхищала вкусовые рецепторы своим вкусом и свежестью. Мейди не приходилось заказывать столик, вставляя при каждом удобном случае «мистер Лафейсон хотел бы». Тут совершенно не пахло приевшимся пафосом. Официанты вежливо и приветливо принимали заказы, за что получали отличные чаевые, а хозяин давно перешёл в ранг «возможно, он не раздражает меня так сильно». — Понятие не имею, что ты задумал, — говорит Наташа, подсаживаясь за столик к Лафейсону. Она в ярком красном платье с широким вырезом на груди смотрится чудесно. — Но поверь, я узнаю. — Натали, рад тебя видеть, — Локи салютует русской чашкой с кофе, закинув ногу на ногу. — Не отужинаешь со мной? — Это совершенно точно не взаимно, — слова идут в противовес мимике девушки. На её лице цветёт приветливая улыбка, а рыжие пряди скользят между пальцев. — Ты очаровательна, как и всегда. — Учти, Щ.И.Т. следит за тобой. Бог щурится опасливо и говорит то, на что Романов и рассчитывает: — О, я знаю.***
По решению Асгардского суда Локи Лафейсон обязан был магически возместить Земле потери: отстроить разрушенные города, финансово помочь семьям погибших и подписать договор о «неведение боевых действий на территории Мидгарда». Армии у Локи больше не было, а воевать с людьми, которые и сами прекрасно справлялись с убийством друг друга, казалось бессмысленно. Пожалуй, их система правления заключалась в другом… деньги и власть. И от количества средств в данном случае зависело многое. Локи умел красиво лгать. Он преподносил себя в лучшем свете, располагая присутствующих. Манера речи, галантность и такт говорили о благородном происхождении бога. Гибкость ума, хитрость и неприкрытая ирония превращали брюнета в интересного собеседника и «замечательного партнёра», во всех смыслах этого слова. Будь маг вещицей на аукционе, за него бы боролись несколько богатеев с карманами, вдоволь забитыми заполненными чековыми книжками. Что же, новая жизнь, подальше от проклятого Золотого города, стала чем-то… похожим на свободу? Стоило только отказаться от права на трон и назвать себя сыном Лафея, великого Ледяного великана, павшего царя Ёнутхейма. Новоиспеченный титул дал Локи больше, чем когда-то дал ему приёмный отец. Мидгард — первоначальная точка; готовая почва, в которую Локи пустит корни. И никто ему не помешает. Сейчас — точно нет. Тор занят коронацией, Один готовится к долгому сну. Мстители могут говорить всё, что угодно, но они ничто против закона, придуманного их же политиками, бюрократами закона, нарушить который, значит пойти против собственной страны. Ник Фьюри может воевать из-под полы, но в открытую — никогда. — И что будет дальше, Локи? — спрашивает мать, не смея подступиться к мужчине. — Я, наконец, закончу то, что начал, — ядом в голосе бога можно убивать. — И все увидят, насколько велик твой сын, мама. Фригга смотрит в ярко-зелёные глаза Лафейсона и совершенно не понимает, когда её мальчик стал таким чужим. Вырос настолько, что теперь ей приходится задирать голову кверху, ловя настороженный, затравленный взгляд. Черты лица стали мужественнее, а магия сильнее. Бог, способный превратить мир в прах, если возжелает этого. Но златовласой царице от чего-то видится другое. Будто вот он, маленький черноволосый ребёнок, стоит за стеклянной стеной, не подпуская к себе ни единой живой души. А никто и не тянется к нему, лишь проходит мимо, насмешливо тыча пальцем. — Я всегда гордилась тобой. — Лишь ты одна.***
Мэдисон опускает ладони на плечи Босса, массируя уставшие мышцы. Змеи, маленькие, гнусные предатели, игриво спускаются вниз, чуть ероша идеально уложенные волосы мужчины. Локи облегченно выдыхает, бросая резкий взгляд на настенные часы. До начала пресс-конференции — пустая формальность! — осталось не больше получаса, но щелки фотоаппаратов уже слышны по ту сторону двери. Папарацци с их «скажите» и «как вы это объясните» переврут всё, что будет сказано сегодня. — Они будут спрашивать вас о взаимоотношениях с Тони Старком, — говорит Мор, вдавливая пальцы в кожу. Даже сквозь лёгкую ткань бирюзовой рубашки чувствуются жёсткие прикосновения. Сил у Горгоны больше, чем нужно обычной земной женщине, и это больше плюс, чем минус. — И, конечно, с Капитаном Америкой, чьи выступления на TV с каждым разом становятся всё патриотичнее. — Самое забавное заключается в том, что всем плевать, скольких людей я спас и сколько спасу ещё, — ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. Всё то же спокойствие в каждом движении. — Они забираются в мою постель, фотографируют за завтраком и копошатся во вчерашних отходах. Жадным крысам хочется видеть чужое нижнее бельё, а не результат деяний. Тысячи спасённых жизней меркнут на фоне десятков убитых и женщин, с которыми я делил постель. Мор поджимает губы и укладывает прохладную ладонь на глаза бога, заставляя яркий мир окунуться во тьму. Вселенная словно замирает на долю секунды. Мейди делает так, как делала много-много раз, спасая самое близкое ей существо от ужасного проклятья. Порой прикосновения — лучший способ помочь. — Всё будет хорошо, — говорит она, пока вторая рука, подражая змеям, елозит по мягким волосам Скандинавского бога. — Ну, я же не ребёнок… Я не говорил тебе прекращать.***
В чреве своём Медуза носила близнецов, двух маленьких мальчиков. Резвые малыши, не дававшие матери и дня покоя: те толкались и теснились внутри, требуя свободы. В день их рождения на землю пролился дождь, водой закрывая проход к заброшенному храму. То не боги вмешались, а просто стихия. Муки рождения сменились счастьем и громким детским плачем. Горгона со всей силы жмурила мокрые красные от слёз глаза, легко прижимая пару крошечных тел к собственной груди. К месту, где билось каменное сердце. Хрисаор и Пегас. Полубоги. Отпрыски повелителя морской стихии, самого Посейдона. — Мои дети. Мои маленькие дети. Намотав на голову серую грязную тряпку, Горгона вышла в город, отыскав самую нужную вещь на свете, — безопасность. Она отдала своих детей на воспитание до одури набожной семье. — И смерть покажется вам Раем, если с ними что-то случится, — шипела Медуза, всё больше походя на ядовитую гадюку. Чудовище не оставят в покое. Никогда…***
Мейди не снимает с носа ужасно безвкусные очки в ядовитой оправе, совершенно не потому, что боится навредить кому-то. Нет, вовсе нет. Страх перед чужой смертью — самая нелепая отговорка в мире. Во всяком случае, для небезызвестной когда-то Медузы Горгоны. Причиной тому служит банальнейшая причуда Мор, её аморальная слабость к милым вещам. И чёртова сентиментальность. Очки — первая вещь, подаренная Локи в честь новой жизни. — Заказывай всё, что угодно, — говорит Старк, листая меню, — я угощаю. — Благодарю, но я в состоянии оплатить свой счёт, — женщина жестом подзывает к себе официанта и просит принести ей кофе. Просто кофе с двумя ложками сахара. Задерживаться дольше положенного (этикетом) в компании гения, миллиардера и что-то там ещё, Мор не планирует. — Быть может, мы сразу перейдём к делу? У меня множество важных дел. Принять ванну, заказать на дом еду — тоже дела. Особенно в единственный за две недели выходной. — Ты ведь понимаешь, на кого работаешь? — интересуется Тони, упирая локти в поверхность стеклянного столика. — Твой шеф почти уничтожил город, связавшись с инопланетными гадами, чуть не убил брата, одного из Мстителей и царя Асгарда, и едва не стал причиной уничтожения всей Земли. «Он переходит границы», — думает Медуза. — Вы, мистер Старк, создавали оружие в сотни раз опаснее и смертоноснее. Вы и ваша компания убили больше людей, чем чума в своё время. Вы и ваши изобретения многие годы уничтожали людской род, — Мэдисон подаётся вперёд, опасливо щурясь. — Кто же тут настоящее чудовище? Тот, кто прячется за личиной героя, или тот, кто действует так, как думает? У вас нет права судить других, потому что вы ничем не лучше их, не лучше самого банального серийного убийцы. Энтони на секунду кажется, что болотные волосы Мор приподнимаются, резко стартуя в его сторону. Мужчина опасливо отшатывается, боясь нарваться на неприятности. Пеппер не простит ему его же смерти, это точно. — Что он задумал? — То, что вам никогда не понять, — Мейди кривит губы, портя своё чудесное лицо. — Ни вам, ни Щ.И.Т.-у. — О, не говори наперёд, дорогуша. Мор кивком головы благодарит вежливого официанта, переводя взгляд на мужчину: — Тогда почему ты говоришь со мной, Железный человек, а не собираешь легионы металлических бойцов? Всё дело в законе? Или же тебя интригует само присутствие Локи на вашей планете? — Я любопытный человек. — В том-то и проблема, Тони Старк, — говорит Мор, давно не соблюдая субординацию, — ты всего лишь человек.***
Дни сменяются днями, года — годами, а новый век идёт за старым. Медуза прячется в горах так давно, что сбилась со счёта. Люди перестали искать чудовище, всё больше утопая в крови врагов и отдаваясь учению, а не слепой вере. Боги падали с Олимпа, когда храмы рушились и забывались. Как убить Бессмертное существо, родившееся из желания тысячи людей? Просто перестать молиться ему. И тогда наделённые чудесной силой оболочки обретают плоть и присущую всему людскому роду слабость. Они умирают на месте под градом обстоятельств или доживают до старости, испуская последний вздох на смертном одре. — Какой бесславный конец, — шептала она, наблюдая как Древние срывались с неба яркой молнией. Афина была одной из последних. И Горгона нашла её… не могла не найти. Бывшая Паллада обосновалась в собственном храме, закрывшись от мира за семью печатями. Воплощение мудрости тонула в тоске и горе, упиваясь сладким вином. — Пришла посмеяться надо мной? — горестно лепетала богиня, ногой толкнув пустой глиняный кувшин. — Или добить? Месть ведь сладка. — Всего пара веков — и ты ничто, — Горгона опустилась на колени, обнимая девушку со спины. Гидры рванули вперёд, отираясь тельцами о светлую кожу Афины. — Абсолютная пустота, которую помнят лишь потому, что храм стоит в центре города и мимо него просто невозможно не пройти. — Нужно было убить тебя, пока во чреве твоём гнили эти отродья. Лишить мир прокисшего плода. — Хорошо, что ты струсила. Последнее, что слышит богиня, так это тихий смех Медузы. Конечности немеют, а дальше… Дальше только пустота…***
Девочку зовут Хель. Маленькое полутораметровое чудо, прижимающиеся к Лафейсону, словно к единственному спасителю. Глаза — синие море, волосы — поле созревшей пшеницы. На вид малышке было от силы лет одиннадцать-двенадцать, навряд ли больше. — Ребёнок? — Моя дочь, — Локи легко похлопывает девочку по спине, тут же нежно ведя ладонью по худой спине малышки. Ласка, да? Кто же знал, что бог и на это способен. — Она сбежала из Золотого города и, минуя расстояние, нашла меня. Поразительная настойчивость. — Видимо, это семейное, — Мэдисон поправляет очки указательным пальцем, не сводя взгляда с белокурой красавицы. — Она — маг, не так ли? Бог усмехается. — Ты себе представить не можешь, насколько сильный. Не может, так не может. Мейди жмёт плечами и соглашается с шефом, не имея ни малейшего желания вдаваться в подробности чужой судьбы. Смысла в этом было столько же, сколько правды в словах политиков. — Закажи столик. На семь вечера. — На сколько персон? — уточняет Мор. При виде Хель что-то внутри жалостливо сжимается, тянет, сдавливает. Наверное, это позабытый с веками материнский инстинкт. — На троих, — он говорит так, будто озвучивает очевидный факт. — Разве ты не умеешь считать, Мейди? Сколько нас? Трое, да? Так к чему же ты, глупое древнегреческое чудище, задаешь такие вопросы. Мор кивает головой. Трое — это Мейди, Хель и Локи. Как семья в понимании безусловно безумного и слишком самонадеянного человека со стороны. Идеальная семья с обложки журнала. Услужливый официант подаёт Хель детское меню, а взрослым советует выпить красного вина, что-то там 1969 года. «Идеально под форель, которую вы только что заказали», — говорит он. — Ей нужно освоиться в этом мире, — бросает Локи, помогая дочери определиться с выбором блюда. Та кивает, переговариваясь с отцом на мёртвом языке, и бросает быстрые взгляды на Мор. — Выучить язык, начать посещать среднюю школу, обзавестись друзьями. Если она решила остаться здесь, со мной, то придётся постараться. Мейди кивает и вспоминает названия частных школ, в которые можно записать мисс Лафейсон. — Она видит меня настоящую, не так ли? Без магических ухищрений. — Вижу, — говорит девочка и улыбается. Мор улыбается в ответ.***
Когда на Землю снова приходит беда, явившаяся неизвестно откуда (впрочем, ничего нового), Мстители приходят к Локи. То ли за советом (они и впрямь настолько наивны?), то ли хотят обвинить его в чём-то (а вот это сюрпризом не назовёшь). Или Тор просто соскучился по брату, кто его знает.