***
Константинополь. Закат великой империи. Медуза в первых рядах. Она видит, как некогда-то великая держава рушится под натиском турецких войск. Крики, дым и приказы жестоких военачальников раздаются повсюду. Змееголовая пьёт сладкое вино в окружении десятка каменных статуй и дышит воздухом, пропитанным терпкой хмельной кровью. Тут жарко, но плотная ткань ловко скрывает голову. — Ни капли не жаль? — говорит кто-то за спиной Горгоны. Незнакомец не кидается с кулаками на женщину, по природе своей слабую и никчёмную, не рвётся вперёд. — Ничуть, — спокойно отзывается она. — Всему приходит конец. — Я могу присоединиться к позднему завтраку? — Если не попытаетесь убить меня. — Не попытаюсь. — Добро пожаловать за стол, незнакомец. — Локи. — Локи, — послушно повторяет Горгона. — Благодарю, Медуза.***
— Где мой отец? — в сотый раз занудно тянет Хель, скрестив руки под грудью. — Его юристы знают, что он находится под следствием? А репортёры? Клянусь, как только мы выйдем отсюда, я начну трепать языком. Агент Смит (пятый по счёту агент Смит, пришедший «просто поговорить» с сообщниками «великого злого гения») тяжко вздыхает, чешет пальцами затылок и в сотый раз напоминает себе о том, что он не бьёт детей. И женщин. Но в каждом правиле есть свои исключения, и, видит Бог, агент пытается держать себя в руках. Но да, он уже набросал парочку вариантов «допроса в стиле полицейских из 50-х годов». — Который час? — Мейди сидит рядом, закинув ногу на ногу и выглядит, как чёртов заложник из фильмов с Джеймсом Борном. На ней рваная одежда, дырявые чулки и отсутствуют туфли. Через рваную у груди рубашку виднеется красный лиф. На бледной коже парочка слегка подсохших свежих ран, которые никто не потрудился обработать. На голове, чёрт бы побрал антимагический купол, копна возмущенных донельзя змей. — У нас встреча с инвесторами в восемь вечера и Дьявол вам в помощь, если мистера Лафейсона там не будет. У нас горят сроки! — Мисс, прошу вас, отвечайте на вопросы, — просит агент. — Без своего адвоката я буду молчать, как рыба! — пищит Хель и пинает ногой ножку металлического стола. — И разве вы не видите? Мейди нужен доктор и новая одежда, она выглядит, как нищий из центра! Только банки для мелочи не хватает. — Спасибо, милая, — фыркает девушка, — ты умеешь поддержать. В следующий раз я не буду прикрывать своей нищей спиной твой тощий зад. — Прости, — блондинка опускает глаза в пол и краснеет. Актриса, вся в отца. — Гормоны? — Ну, пусть так. — Дамы, прошу вас… — снова начинает агент, но замолкает. Кажется, по передатчику, вставленному в ухо, ему говорят то, что он не очень-то и хочет слышать. — Дашь двадцатку завтра на кино? — интересуется Хель, опираясь локтём о стол. Мор не знает, как выглядит девочка сейчас, но чувствует, что та жутко измоталась, вот и щетинится без повода и с. Собственно, а кто бы чувствовал себя по-другому на месте светловолосой девушки? Подросток, прибывший из другого мира, только-только познавший сладкую жизнь под крылом родного отца, по воле случае оказался на виду у спецслужб. — Надеюсь, твоё домашнее задание в полном порядке? — Да что с ним станется, лежит в сумке… Дома. — Девственно-чистое, как я понимаю. — Ну, Ме-е-ейди, не будь занудой! Меня десять часов держал взаперти Щ.И.Т. Мне нужен отдых! — И Питер Паркер, — лукаво тянет змееголовая. — Откуда ты!.. — И кто этот молодой человек, про которого, Мэдисон, — обращение звучит наигранно-осуждающе, — я слышу впервые? Локи появляется неожиданно, распахивает дверь, бесшумно входит в помещении в компании хмурого Клинта Бартона. На боге идеально-выглаженный костюм-двойка и начищенные до блеска туфли. Он смотрится так, будто вовсе и не находится под следствием у спецслужб, а просто зашёл на огонёк к старому другу. — Никто, — врёт Лафейсон-младшая и ожидаемо прячет глаза, разглядывая собственные ботинки, покрытые слоем строительной пыли. — Серьёзно, пап, никто. Так, одноклассник… Локи лишь щурит глаза в ответ и мысленно делает пометку: «Узнать, кто же такой этот Питер Паркер и что ему нужно от его дочери». — Не знал, что у тебя есть дочь, — вмешивается Клинт и обращается к подростку: — Как зовут? — Хель, — брякает та. — Та самая, если что, из ваших мифов. Медуза едва сдерживает себя, чтобы не глянуть на нахальную девицу. Не для того, чтобы принести той вред, нет, просто чтобы убедиться в правильности собственных выводов: у Хель, наверняка, дерзкий взгляд, едкая ухмылка и скрещенные на груди руки. — Вполне… ожидаемо. Они выходят из допросной бок о бок. Локи придерживает Медузу за талию, помогая преодолеть пространство. Без своих каблуков она кажется такой маленькой и хрупкой. Почти беззащитной. Он всё-таки джентльмен. — Хэй, — кричит Клинт вдогонку. — А ты правда Медуза Горгона? Дашь автограф? Тишина служит стрелку ответом. И облако светло-зелёного едкого дыма.***
— Мне приятна твоя забота, Локи, — говорит Мэдисон, ничуть не смущаясь. Ей, в конце концов, не тринадцать лет, где любой знак внимания со стороны мужчины воспринимается в штыки и пунцовыми щеками. Хотя похвастаться огромным послужным списком, состоящим из десятков любовников, Медуза не могла. Посейдон и?.. И кто? Только он один и был у неё. — Но я и сама могу переодеться. — С закрытыми глазами? — тянет он, опускаясь на колени. Наверное, это выглядит чертовски сексуально. Сухие жёсткие ладони скользят по бёдрам девушки, забираясь под длинную рваную юбку, и пальцы цепляют края кружевных итальянских чулок. — Если ты выйдешь, то мне не придётся держать их закрытыми, — улыбается Мор, опуская ладони на крепкие мужские плечи. Как всегда говорит одно, а делает другое. Ох, уж эти женщины. — Если? — скалится бог. — Это мой дом, ты не вправе выгонять меня из него. — Конечно, нет. Лёгкий поцелуй печатью ложится на покорёженное колено. И Мор чуть сильнее сдавливает мужские плечи, кусая губы. Внутри живота стягивает тугой ком, эпицентр маленького атомного взрыва. Ей хочется большего. Сейчас же. — Я и не предполагал, что ты так чувствительна, — лукаво тянет он. — А я, в свою очередь, не думала, что когда настанет подходящий момент заняться любовью, ты будешь так медлить, — фыркает змееголовая, тут же охая. Её небрежно опрокидывают на спину, от чего бывшая титанида едва не распахивает глаза в удивлении. Но она умело (опыт, накопленный с веками) сдерживает себя и только заискивающе скалится. Всем своим видом говорит «это всё, на что ты способен?». Локи готов доказать обратное, но не словами, они ни к чему, а действом. — К чему торопиться? — интересуется бог, крепко удерживая чужие тонкие запястья над головой женщины. Будто она могла допустить хоть мысль о том, что оттолкнуть Локи, а не прижаться к нему сильнее, желая насытиться чужим теплом. Лафейсон ловко подтягивает Мор повыше, инстинктивно заставляя ту обхватить его бёдра ногами, скрещивая те на обтянутом брюками заду. Юбка скрипит от натуги, идёт новыми рваными полосами и становится похожей на набедренную повязку амазонки, которая по большей части прикрывает лишь красивое бельё. Что же, и того вскоре не останется на Медузе, уж Лафейсон об этом позаботиться. Он отпускает её руки из крепкой хватки, решая, что поиграть в контроль можно и потом, в их следующий раз. — Может, — говорит она, проведя ладони по крепкой широкой спине мужчины, — может, мне всё же стоит принять душ? Так ведь принято. Наверное. Локи усмехается, мысленно посылая к чёрту условности. Запах костра и крови для него в разы привычнее, нежели Диор или Шанель: — Неужели ты пытаешься заманить меня в душ? — Мы пока с кроватью-то не разделались, чтобы новые территории осваивать. — Я многозадачный. — И очень, очень болтливый. Он просто наклоняется и целует Медузу так, как делал это сотни и сотни раз до этого. Левая рука скользит по плечу, опускаясь ниже. Губы у Медузы мягкие, приятные на ощупь, а язык, горячий и гладкий, скользит внутрь чужого рта. Это хорошо и правильно. Истории со счастливым концом ведь так и заканчиваются, да? На долго и счастливо. — Чёрт возьми, быстрее! Локи!.. — прерывисто рвано выдыхает Мор, содрагаясь от горячей волны возбуждения. Лафейсон впервые подчиняется кому-то.