Лесными тропами да в Навье царство

      От Бабы Яги Верен вышел хмурый, как туча, опечаленный и молчаливый. Так же без слов его провожали колдунья и навий, внимательно глядя ему вслед. Но страха в его взгляде и в его движениях не было, одна лишь жесткая решимость. За себя он не боялся, он вообще был из тех, кто больше думал и заботился о других, чем о себе. А тут речь шла об Агнии — за эти несколько дней она настолько перевернула его жизнь, что он уже не представлял себя в отрыве от нее. Его счастье или хотя бы покой прямо зависели от ее благополучия. И вот этого он и страшился — что у него не получится. А Баба Яга ясно дала понять, что спасти ее может только он. Она говорила много, речи ее были загадочными и витиеватыми, но это он запомнил.       «Ты один можешь ее вернуть. А я помогу в меру своих сил. Тебя туда пропустят, потому что у Агнии с собой твоя вещь — кушак, что она взяла у тебя в качестве благодарности. Хотя, конечно, придется над тобой поколдовать… Ты же сумеешь провести ее назад, если чувства ваши так же крепки, как оковы, что ты выкуешь, Кузнец».       Верен было заикнулся про кольцо, которое надел Агнии на палец. Но Баба Яга схватила его за руки и, пройдясь своими старческими тонкими перстами по его пальцам, спросила, почему у него нет такого же. Конечно, так было бы проще, но он не успел смастерить второе кольцо, и теперь оно не может стать связующими оковами между возлюбленными. Однако не все потеряно. Поэтому первым делом после длительного разговора колдунья отправила его назад на кузницу, предупредив, что если у Верена нет серебра, то он должен сам его найти. Верен готов был взвыть оттого, что время безвозвратно уходит и он не может прямо сейчас отправиться за любимой. Может, Баба Яга его испытывает? Но ведь он согласился на все без раздумий, он сам пришел к ней за этим, еще не подозревая о цене. Теперь нужно доказать, что на деле он смел так же, как на словах.       Трусом Верен себя никогда не считал. Хоть он и был простым кузнецом, а не даже мало-мальски прославленным в битвах воином, он знал, как держать в руках меч и что с ним делать. Ему приходилось ковать не только лопаты и оглобли, он не раз работал и с оружием. И за то время, что он был кузнецом, он успел сковать меч и себе — красивый длинный меч, сбалансированный так, чтобы чувствовать его едва ли не продолжением руки и не уставать от его тяжести, но при этом наносить крепкие и сильные удары. Он рвался в бой, только не был уверен, предстоит ли он вообще и пригодится ли ему этот меч, но решил, что не будет лишним прихватить его с собой.       Чтобы не тратить время понапрасну, когда Верен собирался уходить, Баба Яга остановила его и, свистнув кота, который лениво спрыгнул с печи к ее ногам, сказала, что доставит его до дома за считанные мгновения. Верен кивнул в знак благодарности, ожидая очередного полета на метле или, чего доброго, вообще в ступе. Но колдунья засмеялась, а кота по щелчку ее пальцев обволокло черным дымом, и он вырос до размеров крупного льва, издав громкий утробный рык и обнажив длинные острые клыки, кошачья морда стала большой и хищной, лапы — широкими и когтистыми, на ушах и хвосте появились кисточки, а к бокам, если глаза не обманывали, были прижаты сложенные, похожие на нетопыриные, крылья. Чудовище подошло к Верену, обнюхало и, неожиданно боднув его огромной головой, так, что он слегка покачнулся, вальяжно вышло из избушки. Верен сглотнул. Навий, хранивший молчание до сих пор, фыркнул и отвернулся. А Баба Яга достала из-за пояса маленький колокольчик и протянула Верену.       «Когда будешь готов, позвони в него, и коловертыш придет, чтобы снова доставить тебя сюда».       Когда Верен оседлал коловертыша, тот резко сорвался с места — он еле успел ухватиться за шерсть на могучей шее, чтобы не улететь назад, — и одним махом перескочил через забор. Никакие тропы зверю нужны не были, он летел по лесу напрямую, уставившись вперед своими желтыми сверкающими глазами. Верен не успевал — да и не хотел — смотреть по сторонам на мелькающие мимо деревья — скорость была невероятная, он лишь пригнулся поближе к теплой шерстяной спине и крепче обхватил кота за шею. Как только лес кончился, зверь расправил широкие тонкие крылья, переливающиеся, как смола, гладкой короткой шерстью, и взмыл ввысь. Его вместе с Вереном снова окружила какая-то дрожащая бесцветная дымка. Одним впечатлением больше. Будет что рассказать детям в сказках. Верен невесело усмехнулся.       — Как я попаду в Навье царство? — спросил Верен.       — Я же обещала, что поколдую над тобой, — ответила Баба Яга. — Чтобы попасть в мир мертвых, надо быть мертвым, — говоря эти слова, колдунья, как и во всех прочих случаях, зорко следила за реакцией Верена, как будто стоило ему хоть глазом моргнуть, и она бы не доверила ему столь важное дело, — или хорошо притворяться, чтобы быть менее заметным. А твоя горячая кровь тебя, без сомнения, выдаст.       У кузницы коловертыш, встряхнувшись, почти скинул с себя всадника и, едва коснувшись лапами земли, тут же снова прыжком поднялся в воздух и полетел прочь, постепенно растворяясь в воздухе почти полностью и оставляя за собой лишь рябь, как на воде.       Утро вечера мудренее, но к тому моменту, как Верен вернулся в Вершки, утро уже вступило в свои права — солнечное и жаркое, как и предыдущие. Потому он, лишь забежав на порог дома, чтобы предупредить отца, что будет работать весь день по срочному делу, и попросить по возможности не беспокоить его, скрылся в кузнице и почти не выходил оттуда до самой ночи. Домашние будто почувствовали перемену, произошедшую в Верене, — не головой, но сердцем — и не докучали ему с лишними расспросами. Отец лишь изредка заглядывал внутрь, проверяя, все ли с сыном в порядке, и подозрительно глядя на серебряные наручники и такие же складывающиеся в цепь звенья, выходящие из-под кузнечного молота, и молча уходил. Милена приносила к порогу еду и стучалась в дверь, приглашая брата отдохнуть и перекусить.       Когда наконец все было готово — а серебра едва хватило, пришлось даже переплавить пару других готовых, но еще не отданных заказчику изделий — уже вечерело, но за работой Верен не заметил, как пролетел день. Лишь выйдя на свежий воздух, кузнец почувствовал, что он совсем вымотан и почти лишился сил, и, несмотря на укол совести, решил последовать совету младшей сестры — отдохнуть, прежде чем отправляться в путь, а сперва освежиться. Он направился к реке и только на берегу опомнился, что до Купалы в воду лучше не соваться, особенно ему. Он потоптался на месте и, немного подумав, крикнул Плеяну, сам не будучи уверен зачем.       Русалка показалась не сразу. На берег она не вышла, оставшись в воде по пояс. Вид у нее был потерянный и несчастный, волосы лишились своего изумрудного блеска, глаза потускнели, под ними на белом, как снег, лице залегли синеватые тени, голос — когда она заговорила — был тихим, почти шепотом, и больше не звенел. Она стала бледным подобием себя прежней, словно перестала быть русалкой, но человек, которым она была когда-то, тоже давно умер.       — Что с тобой случилось? — удивленно спросил Верен.       В ответ она почти беззвучно произнесла — Верен, казалось, больше прочитал по ее губам, нежели услышал, — что существует одно негласное правило: «Не вмешиваться», которое теперь почему-то стали часто нарушать. При этих словах она грустно улыбнулась, а Верен подумал о словах Водяного, когда Агния ранила Кикимору и спасла его. Верену стало даже жаль русалку. А она вдруг стала приближаться к нему, очень медленно, как будто с трудом делала шаги, и вскоре он увидел, что это действительно так — что вместо сильного рыбьего хвоста у нее худенькие ножки — слабые и дрожащие в коленях. Когда все ее тело, кроме ступней и щиколоток, оказалось почти полностью над водой, Плеяна стала тяжелее дышать, хватая ртом воздух, и готова была уже рухнуть, как Верен, не выдержав, подскочил к ней и придержал за плечи, не дав упасть.       — Вместе с окончанием Зеленой недели сгину и я, и никто тогда обо мне даже не вспомнит. Так помни хотя бы ты, — с этими словами русалка приложила свои ладони к вискам Верена и сжала их так, насколько хватало ее сил. Он ощутил, как его пробрала волна мурашек, и перед глазами стремительно пронеслись события давно минувших дней — парень с огненными вихрами на голове и искренней улыбкой на открытом добром лице помогает подняться русоволосой девушке, смутно похожей на русалку, златокудрая красавица спасает из воды утопающую, выходящий из небольшой церквушки толстый священник в длинной рясе встречает бегущего к нему взбудораженного охотника, горящая изба, окруженная толпой, и ниспосланный с неба дождь, чтобы потушить страшный пожар, висельник, падающий на землю из-за перерезанной веревки, бросающаяся с утеса в бурный водный поток девушка, перепачканная землей…       Верен еле оторвал от себя руки, вцепившиеся в него мертвой хваткой, и узрел, что Плеяна обрела облик той самой русоволосой девушки, свидетелем трагичной жизни которой он только что подневольно стал. Она обмякла в его руках, закрыла глаза и издала облегченный вздох, в котором ему послышалось: «Прощай», после чего водой обрушилась к его ногам. От русалки не осталось и следа. Ошарашенный Верен не стал здесь задерживаться — на него из воды с немым укором уже смотрели товарки бедняжки Плеяны — он поспешил домой, где, не раздеваясь, завалился на свою постель и мгновенно погрузился в глубокий, но тревожный сон.       Мелькали вода, огонь, русалочьи хвосты, Баба Яга в ступе, скривившая рот в хищной ухмылке, лицо никогда не виденной им наяву Василисы, рыжие волосы Агнии, за которые цеплялись чьи-то костлявые полусгнившие руки, ее руки, закованные в цепи, которые лежали у него в кузнице, и нависающее над ним крылатое черное чудовище с торчащими из оскаленной пасти клыками. Верен очнулся и увидел над собой кота, в попытках разбудить облизывающего его лицо и аккуратно скребущего коготками по рубахе. Кот мяукнул и отошел в сторону, подняв хвост. Колокольчик не понадобился. Верен посмотрел в окно — стояла глубокая безлунная ночь, и даже из березовой рощи уже почти не доносились голоса гуляющих. Он проспал дольше, чем рассчитывал, и теперь следовало поторопиться. Кузнец собрал сумку — на этот раз она оказалась тяжелой, закрепил на поясе ножны с мечом, а кот тем временем принял облик, которым в этот раз Верена уже не удивил.       Когда он снова очутился в избе у Бабы Яги, там непременно крутился и навий, он играл на гуслях какую-то грустную красивую мелодию, наблюдал за ним со стороны, но не заговаривал. Что он из себя представлял, Верен так и не понял. Колдунья проверила его готовность, заглянула в сумку и издала нечто похожее на смех.       «Ты решил, что оковы для ваших с ней рук, Кузнец? Я этого не говорила. Я лишь просила сделать их крепкими. Но размер не важен, важны руки, сотворившие их. Когда будешь по ту сторону, Верен, слушай свое сердце, и в твоих руках будет ключ к спасению Агнии. Помни, что кузнец может сковать счастье человеку».       Баба Яга дала Верену еще некоторые указания и, отвернувшись от него, попросила избу открыть проход, а потом подала ему два маленьких бутылька из темного стекла.       «Этот для Агнии — чтобы она смогла выйти. Этот для тебя — чтобы ты мог войти. Пей».       Прежде чем выпить, Верен задал Бабе Яге вопрос, который возник у него, когда Плеяна поделилась с ним своими воспоминаниями: что стало с тем селом, где жил отец Агнии, и его жителями? Колдунья подозрительно прищурилась и ответила, что его и след уж простыл. Верен задумался о том, что из слухов о Бабе Яге правда, а что выдумка, чему из увиденного и услышанного им самим стоит верить, а чему нет, кем на самом деле является Баба Яга и на что она способна. Ведь этой женщине он собирался доверить свою собственную жизнь и жизнь Агнии. Он выпил содержимое бутылька и отдал его обратно Бабе Яге. Ничего необычного Верен не почувствовал — он не побледнел, не посинел, не упал замертво, выпустив наружу дух, сердце не остановилось, разве что стало биться тише — странная маскировка. Но на душе стало тяжело, над ним будто навис топор, готовый в любой момент опуститься, и он догадывался, в какой именно. Кузнец решительно открыл дверь и вышел за порог.       Дверь за его спиной захлопнулась, избушка заскрипела, задрожала и замолкла, полоска света, тянущаяся из небольшого окошка по двору до самого частокола, внезапно погасла, и Верен понял, что она вернулась в мир живых, а он остался здесь, один на один со скалящимися ему навстречу черепами, за которыми где-то в непроглядном тумане стелилась дорога в Навье царство.