16. Пленница
4 января 2017 г. в 22:30
В голове словно гудели трубы, а уши, казалось, были залиты водой или чем-то более плотным и тяжелым, веки тоже стали неподъемными, и все попытки открыть глаза и ухватить то блеклое, еле уловимое свечение — если и оно не мерещилось — были обречены на провал. Что-то крепко удерживало Агнию в липких объятьях беспокойного забытья, не давая ей стряхнуть его с себя и опомниться. Но светлый образ матери как вечный проводник по жизни и луч солнца в мире теней замаячил сквозь застилающую глаза пелену. «Агния», — позвал нежный материнский голос. Но это было не здесь и не сейчас. И Агния вспомнила, как этот зов разбудил ее, едва провалившуюся в сон, опьяненную крепкими напитками и сладкими поцелуями, и она, наспех одевшись, оставила своего возлюбленного и пошла, ведомая мнимым зовом матери, на берег. Она осторожно ступала, пока не увидела в воде златовласую деву. Та стояла к ней спиной, но Агния уже знала, чье лицо она увидит. «Не верь ушам и глазам своим!», — взывал к ней разум, но колотящееся сердце заглушало его. Дева обернулась и с улыбкой на губах поманила Агнию. Она бросилась в воду, а дальше все было как в тумане.
Агния с трудом разлепила глаза и проморгалась. Внутри чувствовалась какая-то гнетущая пустота, в членах — немощь, в голове — шум. Гудение начало стихать, но голову поднять не получалось, она будто вросла в камень, который ощущался затылком, твердый и холодный. Агния повернула голову набок — она и впрямь лежала на каменном полу посреди полукруглой клетки из неизвестного ей металла. Прутья были темными и отливали морозной синевой, из них во все стороны торчали в беспорядке острые шипы разной длины — между ними точно не сунешься, если жизнь дорога. Агния, преодолев слабость в теле, приподнялась на локтях, а затем села и огляделась вокруг. Никакого выхода из клетки она не обнаружила, сверху прутья сходились копейными остриями — возможно, существовал какой-то механизм, опускающий и поднимающий их, и клетка, как хищный цветок ловит позарившихся на яркую расцветку насекомых, захватила свою жертву, когда та была уже внутри. Вот он — результат веления ее сердца, одного необдуманного порыва. И где ее хваленые силы и колдовское чутье? Использовав ее слабое место, ей заморочили голову, как сельской простушке. Бабуля была бы разочарована, с досадой подумала Агния.
Вокруг было темно, как в подземелье. Окон не было, дверей или проходов в стенах Агния тоже не разглядела. Единственными источниками света были редко разбросанные по стенам факелы и спускающийся сверху, освещающий лишь высокие своды этого мрачного места, длинный многоярусный хорос с горящими в нем свечами. Помещение, в котором Агния находилась, судя по опоясывающим его огонькам, было круглым, просторным и почти пустым. Лишь невдалеке от клетки была навалена огромная груда человеческих костей, на вершине которой возвышался большой трон, собранный из таких же, как в клетке, прутьев, сросшихся с костями, и напоминающий скорее какое-то ощетинившееся диковинное животное, нежели царское седалище. Сооружение было агрессивное и пугающее не только на вид — сесть на такое Агния бы, пожалуй, не решилась.
— Эй! — крикнула Агния так громко, насколько хватило легких. Эхо гулко разнеслось вокруг и еще долго гуляло между стен пустой залы, уносясь все выше и спугнув, судя по недовольному писку и хлопанью нескольких десятков пар крыльев, стайку летучих мышей, пока совсем не потерялось где-то в перекрытиях над хоросом. Кроме потревоженных ночных летунов, никто ей не ответил. Снова наступила зловещая тишина.
Пленница поднялась и на шатающихся ногах подошла к решетке. Осторожно дотронулась до нее пальцем и резко отдернула его. Ее будто насквозь пронзила молния, на мгновение сковав движения, решетка при этом заискрила и затрещала. Агния восстановила сбившееся дыхание и отошла на середину клетки. Сложив вместе ладони, она зашептала древнее заклинание, которому — на удивление — научила ее бабка по собственному желанию, объясняя это тем, что никогда не знаешь, когда оно может пригодиться, а коли это родная стихия, то грех не знать его. Агния редко его применяла после случая, когда она, пытаясь уничтожить упыря, чуть не устроила лесной пожар — Леший еще долго смотрел на нее с укором — к тому же оно требовало большой концентрации сил, посему не стоило размениваться по мелочам. Теперь же Агния посчитала случай подходящим и сосредоточила усилия на заклинании. Из ее ладоней появилось огненное свечение, которое постепенно превратилось в настоящий огонек, раздвигающий их по мере разрастания. Когда он вырос до размера человеческой головы, а Агния почувствовала, как со лба ей на бровь сбежала капля пота, которая вот-вот скатится в глаз, она метнула огненный шар в решетку и встряхнула головой. Капля, миновав глаз, слетела на щеку. Шар, ударившись о колючие прутья, срикошетил обратно в ведьму так, что она едва успела от него увернуться, упав навзничь и больно ударившись затылком об пол, отчего взвыла волком. Шар пролетел мимо нее и, соприкоснувшись с решеткой с другой стороны, угас. Защита не только от побега, но и от магии, поняла она.
Боль от падения еще не утихла, как царящую в ее темнице тишину нарушил звук хлопающих ладоней, вслед за которым раздался скрипучий, вызывающий неприятные мурашки на коже, смех. Пленница вскочила, оперевшись на одно колено, и, пригнувшись почти по-кошачьи, стала вглядываться во тьму. От стены отделился факел, и существо, несущее его, с тяжелым лязгом медленными шагами, оставляющими после себя эхо, подошло к клетке снаружи. В свете факела Агния увидела высокого худого старика с чертами лица, говорившими о том, что когда-то — очень давно — он, возможно, был красив, но время его не пощадило. Нос был длинный, тонкий и хищный, скулы острые, обтянутые, как и открытый лоб и макушка, тонкой прозрачной кожей, сквозь которую просвечивал череп. Он был почти лыс, лишь ниже затылка на спину спускались длинные редкие серебристые волосы. Внимательные черные глаза с прищуром смотрели на Агнию, рот был изогнут в коварной ухмылке.
— Здравствуй, Агния! — произнес он скрежещущим голосом. — Мы не знакомы, но я думаю, ты обо мне слышала. Меня зовут Кощей.
Представляться не было нужды. Агния по одному его виду поняла, кто стоит перед ней и где она очутилась. Кощей сделал еще шаг, подойдя вплотную к решетке. Стукнули по камню металлические каблуки его остроносых сапог, звякнули шпоры и грохотнул протащившийся по полу вслед за своим носителем длинный плащ, обшитый мелкими косточками.
— Прости за это, — он провел костлявой рукой по решетке, которая сверкнула, но не причинила ему боли. — Меры предосторожности.
— Почему я здесь? — без лишних церемоний спросила Агния. — Я все еще жива?
— Сразу к делу, — засмеялся Кощей. — А я, между прочим, пытаюсь быть вежливым, ведь ты моя гостья.
— Гостей не похищают и не держат против воли в клетках, — парировала Агния.
— Я же извинился, — расплылся в улыбке, напоминающей звериный оскал, Кощей. — Отвечу по порядку. Ты здесь потому, что мне стало скучно одному и я решил подыскать невесту.
Агния побледнела. Она не могла понять, он издевается или всерьез решил сделать ее своей невестой. Лучше умереть. Он снова засмеялся, словно прочитал ее мысли.
— На кой-ляд ты мне мертвая? Мне тут мертвецов хватает, — продолжил Кощей. — Ты определенно не мертва. Я даже отсюда слышу, как громко бьется твое сердце.
Агния внезапно поняла, почему тишина казалась такой оглушающей, а внутри словно выросла дыра, и невольно посмотрела вниз — себе на грудь.
— Оно в надежном месте, в целости и сохранности, — перехватил ее взгляд Кощей.
— Почему я? — тихо спросила пленница.
— Потому что ты ее слабость.
Агния подняла на него широко раскрытые глаза, готовые пролиться горькими слезами. Она уже чувствовала охватывающее ее отчаяние. Ее обманули, заманили в западню, использовали в каких-то неведомых ей целях, говорят с ней загадками. Но она взяла себя в руки.
— Чья слабость? Почему именно сейчас? Что со мной будет?
— Мне нравится твой напор, — в ответ ей произнес Кощей, — но расстраивает твоя неосведомленность.
Агния скрестила руки на груди и нервно застучала по полу носком своего сапога.
— Терпением ты не отличаешься, — продолжал глумиться Кощей. Ему явно доставляло это удовольствие. — Ты действительно похожа на свою бабку. Ах, какой красавицей была Морана в молодости!
Казалось, Кощей предался приятным воспоминаниям и умолк. А в памяти Агнии при упоминании Мораны на мгновение вспыхнуло что-то неуловимое, но поймать его она не успела. Кощей неожиданно вернулся к разговору.
— Я ждал тысячу лет. И время пришло.
Агния пыталась сложить все услышанное в голове, понять, о чем толкует этот безумный старик и какую роль она во всем этом играет, но не могла сосредоточиться. Мысли о бьющемся где-то вне тела сердце, призраке матери и бабушке, которую Кощей называет Мораной и настоящего имени которой, внезапно поняла Агния, она не знает, сбивались в кучу и, похоже, были написаны на ее лице, потому как Кощей, глядя на нее, закатил глаза вверх и в сердцах воскликнул:
— Все придется рассказывать самому! Если ты думаешь, что твоей бабке даже сто лет, то ты очень далека от истины. Мы были молоды когда-то. Мы любили. Но она ушла от меня, сбежала, отказалась от всего, что я предлагал. И даже если бы я пошел за ней и умолял ее вернуться… — Он фыркнул, словно это было ниже его достоинства. — Силой вернуть ее я тоже не мог. Это я сделал ее тем, кто она есть. Я создал себе тюремщика, — он сжал кулаки так, что побелели и без того бледные костяшки пальцев.
Агния молчала, не решаясь лишний раз даже дышать.
— Я долго ждал, — повторил Кощей. — Ждал, пока она была сильной. Потом она встретила этого своего… — он пренебрежительно махнул рукой и поморщился. — Так или иначе, мне это сыграло на руку. Она стала слабее, передав свою силу наследнице, и перестала быть одинокой. Так что ты, Агния, ее слабость. И я буду разочарован, если она не обменяет тебя на себя.
— За тысячу лет, — Агния сделала паузу, представить, что ее бабушка бессмертное существо, подобное стоящему перед ней Кощею, было трудно, — ты, наверное, забыл, какая она. Или просто ее не знаешь, она могла измениться с тех пор. — Она сама не была уверена в своих словах, но думать о том, что бабушка пожертвует собой ради нее, было невыносимо. — Если она не пойдет у тебя на поводу, что тогда? Тысяча лет ожидания напрасны?
Кощей хищно сверкнул зубами.
— Тогда, как я и сказал в самом начале, моей невестой станешь ты.
Агния снова ощутила, как по телу пробежали мурашки. Откуда-то снаружи раздался дикий ужасающий рев — кому он принадлежал, она знать не хотела. Потом за спиной Кощея яркой мгновенной вспышкой осветился тоннель в стене, уходящий далеко вглубь.
— Мы еще продолжим наш разговор, — Кощей развернулся к Агнии спиной и быстро исчез в темноте, оставляя за собой лишь грохот костей и металла по камню.
Агния проводила его взглядом и, дотронувшись правой рукой до повязанного на талии кушака, а пальцами левой обхватив на ней надетое Вереном колечко, подумала: «Скуешь ли ты ключ от такой клетки, мой кузнец? Сможешь ли вызволить меня отсюда?».