Alma Mater

Время далеко за полночь. В высоких стрельчатых окнах готического замка, которым, собственно и является здание Итонского колледжа нигде не горит свет, как и во всей округе. Традиция. После отбоя Итон погружается во мрак и тишину – территория обманчиво пуста и тиха, но всегда есть возможность наткнуться на коменданта или охранника и получить выговор, а в худшем случае быть отчисленным. Вылететь из Итона – от этой мысли холодный пот прошибает. Маленький мальчик невольно ускоряет неуверенный шаг и молится про себя, чтоб его не заметили. Время отбоя он, конечно, пропустил и давно. Ну что ж поделать… Задержался… только б не увидели… только б не увидели… ну пожалуйста… Обычно этот маневр с проскальзыванием в комнату через задний двор срабатывает безотказно, но мальчишка точно уверен, что бесконечно ему так везти не может – нужно быть осторожным. В ушах брюнета наушники, но музыка в них негромкая – мало ли что. Совсем отказываться от музыкального сопровождения не хочется – тишина слишком нервирует. Настороженно оглядываясь по сторонам, мальчик все же не заметил, что возле стены колледжа стоит человек. Убрав наушники из ушей, паренек тут же услышал вдалеке лай собаки, и внутри все сжалось от страха. Ну нет. Таких чертовых усилий стоило поступить сюда, сдать экзамены, получить эту чертову Королевскую стипендию – одно из семидесяти бюджетных мест. И все благодаря складу ума – откуда у его семьи такие бешеные деньги на колледж? И теперь вылететь отсюда? Так просто? Ну уж нет! Сейчас злости даже больше, чем страха. Вечно его все шпыняют, словно дворовую шавку, насмехаются. За что, спрашивается? Территория колледжа полностью огорожена высоким забором, за которым даже не видно, что происходит. Кругом стены… стены.. а вдали футбольное поле. Еще чуть-чуть и он сможет, наконец-то пробраться в свою комнату, так как знает все ходы в здании колледжа. Высокий парень, лет шестнадцати, лениво докуривает сигарету, опершись о кирпичную холодную стену; слух у него отличный – сквозь стрекот ночных насекомых он улавливает звук чьих-то шагов и мгновенно открывает глаза, замечая впереди какое-то движение. Так темно, что невозможно ничего разглядеть, сколько не прищуривайся. И фонари не горят. Сделав уверенный шаг вперед, молодой человек выкинул окурок и тихим, но быстрым шагом, направился к интересующему его объекту. - Эй! – полушепотом окликнул он мальчишку. Уже почти догнав его. Ему не так страшно быть застуканным. Все - таки мозги это хорошо, но связи и деньги отца дают более прочное положение в обществе. Выговор, конечно, огребет, но… за три года обучения он ни разу не наткнулся ночью ни на кого из охраны. Мальчик краем глаза уловив движение за спиной и, наконец, услышав тихие шаги, быстро оборачивается, спотыкаясь и чуть не падая. «Ну все, я попал…» - думает он, поднимая голову и разглядывая перед собой юношу – узнать, да и вообще много разглядеть не удается – слишком темно - Ты чего? – неуверенно шепчет брюнет, делая шаг назад. Ох, не любит он окружающих людей. Особенно тех, кто старше. И сильнее. Страшно. Чуя угрозу, делает еще шаг назад – к более освещенному естественным светом участку. Парень. Чувствуя явное превосходство над мальчиком, усмехается и уверенным, быстрым шагом подходит еще ближе. - Ты должен быть в своей комнате, разве нет? – тихо и ехидно отвечает юноша и, несмотря на то, что мальчишка отстраняется, продолжает наступать, останавливаясь только встав вплотную к маленькому нарушителю. Наконец он может разглядеть, кто стоит перед ним: низкорослый мальчишка, худощавый, с испуганными большими глазами и мелко дрожащими губами. На вид ему лет четырнадцать. Ах, этот страх в глазах… как же он обожает, когда люди его боятся… - Почему ты не там, а, парень? – ухмыляясь, молодой человек кладет руку на хрупкое плечо. Нервно сглатывая, мальчик судорожно размышляет – сдаст или не сдаст… так не хочется, чтоб отчислили… - У меня… - он испуганно поднимает глаза – за спиной стена, деваться некуда. Хоть кричи, но зачем?... Мысли отчаянно путаются в голове, внезапно становится невыносимо страшно. Разглядывая парня, по привычке отмечает про себя – блондин, явно из хорошей семьи, выправка строгая – кто-то в семье военный, глаза наглые, колкие, но чертовски умные. Бить не будет, или будет, но так, что следов не останется. Упрямый и, конечно же, своевольный. – У меня дела… были… уже иду… - чуть приседает, почувствовав горячую и сильную ладонь на плече, - к себе… - становится еще страшнее под напором такого сильного и высокого человека. Задумчиво покусывая губы, блондин щурится, рассматривая мальчишку с головы до ног. Сразу можно понять, что он слишком забитый, затюканный… умный, это понятно, но храбрости в нем ни на фунт… таким нужен защитник – одним умом не проживешь. Весьма неопытный – можно понять, заглянув в полуобморочные карие глаза. Маленький… так и хочется… Юноша привык брать свое, никогда ничего не стыдясь, а особенно не стыдясь своих предпочтений, которых никогда и не скрывал. Если кого-то что-то в нем не устраивало – всегда мог дать отпор – жестокий, доставшийся от отца, характер, подкрепленным жестким воспитанием давал о себе знать в таких ситуациях. Мнение окружающих никогда не было интересно. Он вообще ни во что их не ставил, да и надо ли? Люди, в большинстве своем, созданы для того чтобы через них приходить к своим целям – убивать, унижать… брать свое и уходить с победой. Свою будущую жизнь он видел именно в таких тонах. Одного ему не хватало, он и сам это признавал – направления, вектора движения. И, собственно, цели как таковой. - Да ну?.. – на сухих губах молодого человека вырисовывается хитрая улыбка. Одним резким и грубым движением он впечатывает мальчишку в стену, придерживая за лацканы форменного пиджака, и вглядывается в широко распахнутые темные глаза, наполненные страхом и беспомощностью, - боишься, что сдам тебя? – хищный оскал не сходит с лица, слегка освещенного лунным светом. Доминирование над людьми – что может быть лучше? Подчиняться должны лишь ему… ну, по крайней мере, так он думал, - мм? – добавляет почти ласково. Брюнет судорожно всматривается в черты лица, запоминая, пытаясь анализировать на ходу, придумать приемлемый выход из сложившейся ситуации. Получается плохо – страх застилает сознание, а в голове вообще колотится лишь одна мысль: «Ну почему я такой слабый…». Губы сильно дрожат, а от удара о стену совершенно сбивается дыхание – воздух начинает поступать какими-то урывками. Сложно выговорить даже слово, и мальчишка никак не может решить кричать или не кричать – что хуже? - Да…я… - голоса все равно нет, закричать не получается. Чуть щурится, вглядываясь в темно-голубые, кажется, глаза человека напротив, - не хочу, чтоб меня отчислили… - выговаривает на одном дыхании, кусая пухлые губки и затравлено глядя на парня. Как же заводит вся эта беспомощность… Так, что дыхание учащается вмиг и становится невыносимо тяжелым, а зрачки наверняка расширяются. Мальчик довольно неплох… весьма… симпатичный. «Раньше я, кажется, его не видел… почему?» - думает блондин. Да неважно как его зовут… главное не это. Медленно переводя взгляд на сухие губы он продолжает придерживать мальчика за грудки, прижимаясь все теснее и все сильнее чувствуя его дрожь, которая так возбуждает… В голове вполне сформировалась мысль о дальнейших действиях. Почему бы и нет? Лихорадочно осматривается по сторонам, не умеряя своей хищной хватки, в надежде никого здесь не увидеть. За такое и он вылетит отсюда, это стопроцентно… Лишь бы охранника не было… да и черт с ним вообще… - Не хочешь, говоришь… - задумчиво шепчет юноша, снова заглядывая в темные глаза, - только закричи – вылетишь отсюда ко всем чертям, - его тон внезапно стал грубым и серьезным. А главное - очень убедительным. Возбуждение все сильнее – парень хватает мальчишку за маленькую, вспотевшую ручку и тащит за собой чуть подальше, - ты понял? С ужасом наблюдая, как расширяются зрачки юноши, маленький брюнет нервно сглатывает. Это плохо. Это очень плохо – должны сужаться, он должен злиться… хотеть выместить злость, но это не так! Страшно… черт возьми, ну как же страшно… Когда тот оглядывается по сторонам мальчик тоже вертит головой вслед за ним – никого нет… Хорошо это или плохо – непонятно. Что хуже? Слишком близко… Он не любит, когда люди находятся слишком близко. Пытается сжаться еще сильнее, крупно дрожа всем своим хрупким телом. - Не хочу… что? – почувствовав сильные пальцы на ладошке и запястье, он начинает упираться изо всех сил, но не кричит, - зачем? Куда? Пусти… - да что ему нужно? Деньги? Ну видно же, что их нет.. да и вряд ли они нужны этому парню… Тащить куда-то, чтобы избить?.. Характерные для садиста поведенческие черты, конечно, заметны, но все же явно не так просто… ну что он задумал? - Что тебе… - цепляется пальчиками второй руки за стену, пытаясь удержаться за выступающий край кирпичей, оцарапывая нежную кожу и жалобно поскуливая. Сопротивление… Ммм… еще одна вещь, которая, помимо страха перед ним, неистово возбуждает… «Да ты решил поиграть со мной, мальчишка… ну что ж… сам напросился…» Крепче сжимая тонкую ладошку, не убавляя свой животный пыл, блондин не позволяет жертве вырваться. - Заткнись! – голос становится настолько грубым, что у самого неожиданно по спине пробегает холодок, что уж говорить о мальчишке, который в предобморочном состоянии от страха, - каков упрямец, а! – резко останавливается, почувствовав, что мальчишка за что-то цепляется, издавая тихие болезненные звуки. В один миг, грубо приперев парнишку к стене лицом, он тесно прижимается к маленькому, хрупкому и дрожащему телу, тут же начиная расстегивать пряжку ремня, - только попробуй ударить, маленький сучонок, потом зубов не соберешь. Быстро справившись с ремнем и приспустив джинсы с бельем, начинает стаскивать штанишки с мальчонки, чувствуя как порыв холодного ночного ветра проходит по телу, заставляя кожу покрыться мелкой дрожью. Молодой, неопытный, сексуальный… Дыхание становится все жарче. Юнец замирает, услышав голос насильника – от такого становится страшно до обморока. Жаль, но в обморок он никогда не падает. - Что ты… не надо… - неловко взмахивает ладонями, пытаясь отбиться от сильных рук, но, услышав предупреждение, покорно вжимается лицом в холодную шершавую стену, содрогаясь от беззвучного плача. У парня очень горячие руки, от каждого прикосновения хочется болезненно вопить. Щелчок пряжки и по лицу ручьем стекают соленые слезы. Руки на бедрах – штаны предательски сползают вниз – парнишка беспомощно взмахивает обеими руками, но быстро передумывает и цепляется пальцами за стену, дико трясясь и умоляя: - Не надо… пожалуйста… хватит… не нужно… я прошу… прекрати… «Глупенький мальчик… ты даже не представляешь, какой пожар разжигаешь своими жалобными просьбами, своим плачем, своей дрожью… ммм…» Этого юного наглеца никогда не смущали его явно не совсем здоровые наклонности: хоть он прекрасно знал, что это ненормально, но особой грани между «хорошо» и «плохо» никогда не проводил. Скорее все в мире делилось на «мое» и «будет моим». Он просто всегда брал свое. - Ты такой маленький… испуганный… ну не бойся… будет не очень больно… - горячий лживый шепот обжигает уши мальчика – он низко опускает голову, понимая, что его все равно не отпустят, что этот парень все равно сделает то, что хочет, но тем не менее продолжает умоляюще шептать: - Не надо… мне страшно… пожалуйста… я не хочу… я… отпусти… - не до конца осознавая дальнейшее, в силу своего равнодушия к этой стороне жизни, он чувствует неприкрытую ложь в голосе и внезапно понимает, что больно будет. Будет очень больно. Осознание этого прокатывается волной по телу – мальчик сдавлено воет, закрывая рот своей же рукой. Блондин чуть приподнимает свою жертву за бедра, еще сильнее вжимая в стену. – Только не ори, как резаный, иначе мне придется заткнуть твой ротик, - облизнув два пальца, неспешно проводит по мягким, словно у младенца, ягодицам – мальчик настороженно замирает, затихнув – между ними, и аккуратно вводит пальцы в маленькое, сжатое отверстие, начиная растягивать тугие мышцы, - мм.. дааа… -жарко выдыхая на ухо мальчику, он вводит пальцы еще глубже. Пальцы скользят по коже так странно… никогда себя так не чувствовал… так жутко… Кажется, что уже нет сил плакать, но так кажется ровно до того момента, как пальцы проникают внутрь, сразу же причиняя адскую боль. Придушенно крича, мальчик кусает свою руку, мотая головой и ударяясь о стену. От боли ноги подгибаются, в голове шумит и в глазах темнеет окончательно. Слыша стон насильника, он захлебывается очередной порцией сдавленного крика, молясь про себя, чтоб их кто-нибудь увидел. Сейчас уже ничего не важно. Лишь бы все побыстрее закончилось… - Молчи, я сказал, а то хуже будет… - шепчет блондин, продолжая умело растягивать мальчика, - мм… никому же не скажешь? – жарко выдыхает в ухо мальчика, вводя пальцы глубже, двигая все быстрее и грубее. Крики этого мальчишки. Издаваемые им жалобные звуки.. мм.. низ живота приятно потягивает, член напрягается все сильнее, уже просто не остается сил сдерживаться, - будь хорошим мальчиком…- вытаскивает пальцы, тут же направляя свой эрегированный ствол в юнца, начинает двигаться, не давая привыкнуть, придерживая за хрупкие бедра, - вот так… хороший… - издает тихие сладкие стоны, толкаясь глубже, жарко выдыхая слова в ухо. - Не скажу… - обессилено хрипит парнишка, прокусывая губки в кровь. Боль становится не режущей, а тянущей, к ней он постепенно привыкает. Жалобно постанывает, глотая слезы, и облегченно выдыхает, когда парень вытаскивает пальцы. Но тут же глаза широко распахиваются, а легкие сводит от сдерживаемого крика – чувствует как в него проникает горячий и твердый член, такой большой… кажется эта пытка никогда не кончится… больно… Это странно – но в какой-то момент мальчик ловит себя на отстраненной мысли, что ему нравятся стоны своего насильника… Старается сосредоточиться на этом звуке – глубоком, полном желания – и абстрагироваться от всего остального. Получается плохо. Ладони крепко сжимают бедра, а от услышанных слов как-то необычно стягивает в груди. - Я не могу…- тихо постанывает сквозь слезы, - прекрати… пожалуйста… Ручки изодраны об стену в кровь, сам он уже абсолютно расслаблен и податлив – не осталось сил сопротивляться. Напряжение внизу становится все сильнее и, кажется, сейчас вырвется наружу. Дышать очень трудно, а маленькое податливое тело просто сводит с ума. От жгучего напряжения сводит все тело - Умница… - шепчет, двигаясь быстрее, чувствуя, как мальчик обмякает в руках – да какая разница, он всего лишь развлечение на несколько минут, - ты такой узкий… сексуальный… - двигаясь еще активнее, парень чувствует скорую разрядку и все ускоряется, не вслушиваясь в жалобные поскуливания и не жалея мальчика, - мм.. малыш…- больно впивается в тонкую кожу, продавливая чуть ли не до крови... Парнишка ничего уже не соображает, ничего не может выговорить, чувствуя, как все сильнее напрягается в нем член. На ногах он стоит исключительно потому, что его держат. Не замечает ничего, даже боли: только тихие сдержанные постанывания в ухо и чувство странной заполненности. Резко замерев и едва сумев сдержать себя, чтоб не вскрикнуть, блондин обильно кончает, войдя как может глубоко, сильно выгибается, поджимая губы, чувствуя, как напряжение покидает тело, сменяясь расслабленностью. Тихо вскрикнув, и почувствовав, что парень замер, мальчик вновь заходится тихим плачем, чувствуя в себе обжигающий жар чужого семени. Через несколько долгих секунд насильник с тихим удовлетворенным стоном выходит из юнца, - хороший мальчик… молодец… - аккуратно опускает его на землю и начинает приводить в порядок свою одежду, наблюдая, как парнишка пытается дрожащими пальцами застегнуть на себе брюки – безуспешно. Так и не сумев справиться с этой задачей, маленький брюнет беспомощно сжимается в комок, замирая и тихонько скуля. Сознание наполняется темнотой, и он постепенно отключается, кажется, в первый раз в жизни.