Сборник: Чариск

— Чара! — почти кричит на него Фриск, до жути красная то ли от смущения, то ли от жгучего раздражения. — Что не так-то? Не в первый раз же, — и от этой информации девушка краснеет еще сильнее. — Все равно уйди! — голос почти срывается на крик, но нельзя. Во-первых, сейчас они в руинах, — вернулись после времяпровождение с братьями скелетами и женщиной-рыбой, — и Ториель, названная мама, сейчас спокойно спит. Во-вторых, Чару никто не слышит и не видит, кроме нее, и даже если Тори проснется, будет крайне тяжело объяснить, на кого так разъяренно кричала Фриск в своей комнате. — У меня, вообще-то, есть личное пространство! — Думаешь, меня это как-то волнует? — парень сидел на стуле возле кровати, положив ногу на ногу, а руки за голову. Он лукаво смотрел в глаза цвета миндаля грозно стоявшей, как думает сама она, девушке. — Да Бог мой, Чара! — от безысходности положила руки на лицо и простонала. Спорить с этим человеком, нет, не человеком — призраком, просто невозможно. Тот присвистнул: — Меня, конечно, по-разному называли, но «Богом» — это уже что-то новое. — Чара! — Чего ты так злишься? Я ведь не изнасиловать тебя собираюсь, — на этих словах лицо девушки напоминало чайник, который вот-вот издаст свист и выпустит горячий пар, но после вернулось в норму, понимая, что тот прав. Раньше она ничего не имела против того, чтобы Чара оставался в ее комнате, когда та спала. Тогда была рада этому, потому что только так могла чувствовала себя защищенной от «страшных» обитающих в Подземелье монстров. Но когда ей стукнуло 17, — да и сам парень повзрослел вместе с ней из-за связи с ее душой, — а «страшные» монстры оказались даже близко не такими, как она слышала по слухам на поверхности, то стала категорически против этого. У нее теперь есть друзья и новая семья, которые всегда придут на помощь бедному человеческому ребенку, и услуги персональной защиты призрака ей больше не нужны. Сам же призрак давно смирился с тем, что привязался к этой наивной девчонке, а то, что раньше для нее делал, стало для него обыденной привычкой. Подсказывать, защищать, быть всегда с ней, внимательно следить за окружением, чтобы никто не смог внезапно атаковать ее, запоминать каждую деталь (особенно атаки), потому что она всегда растерянная, невнимательная (или запуганная) и не особо запоминает этого. К тому же, они и так связаны одной душой на двоих и деваться ему особо некуда. Конечно, можно уйти в сознание девушки, где есть специальное место для него, похожее, в его сравнениях, на тюрьму. Там просто бесконечная черная пустота. Там нет ничего, кроме самого Чары. И, несмотря на его нездоровую любовь к опустошенному мира, где нет ничего и никого, кроме него и любимого партнера (отдельное спасибо геноцидному таймлайну), ему не очень нравится то место. Зачем быть там, если можно быть здесь? Да, тут есть куча раздражающих его личностей, вызывающие желания убить, но здесь есть Фриск, которая всегда готова за такие намерения зло посмотреть на него или тихо цыкнуть в его сторону, как строгая мама на провинившегося ребенка. Это забавляет экс-геноцидника, просто потому что они оба знают, что первая ничего не сможет сделать ему, но последний подыгрывает и правда слушается «свою строгую мамочку». В конце концов, парень не какой-нибудь монстр, пускай и найдутся те, кто скажет, что он хуже их. Но не хочет, чтобы его так воспринимала сама шатенка. Что же думает сама Фриск насчет времяпровождения с Чарой, да и о нем самом? Ну, пусть сейчас его и выгоняет, это еще не означает, что она имеет что-то против него. Просто… раньше они были детьми и считали друг-друга только как «почти» друзьями. Почему «почти»? Просто дружба была довольно странная: демон видел в ней пешку и способ перерезать все Подземелье, скрывая свои жуткие планы под словом «партнер», а она вообще не видела в нем кого-то. Просто надоедливый дух, что все время парил возле нее и постоянно твердил об уничтожении всех монстров, тем самым очень раздражая. Единственное, что она хотела уничтожить в тот момент — его. Нет, ей не хотелось взять нож и попытаться проткнуть ему грудную клетку, хотя бы потому, что оружие просто пройдет сквозь, а хотелось послать. Жестко послать, чтобы на всю «жизнь» запомнил. Или попросить Альфис сделать чудо-препарат, что сможет превратить призрака в лужицу эктоплазмы, пока не успокоится. Но, не смотря на все погрешности и маниакальные заскоки иного, стоит подметить: невидимый преследователь был хорошим. Он не был заинтересован в смерти своей спутницы и всегда старался помочь ей выжить от атак и поддерживал в тяжелые для нее моменты, когда казалось, что решительность в душе угаснет. Прошли годы после выхода на Поверхность, и этим «уже-не-детям» сложно представить, что не будут друг с другом. Если парень отвлекался и терял из виду девушку, то следующие минуты проводил именно в ее поисках, а та в таких случаях «метала» взгляд из стороны в сторону, пытаясь уловить взглядом зеленый с желтой полоской свитер, и тихо про себя шептала его имя (ведь говорил, что он демон, который приходит, если назовут его имя). Для них каждая разлука проходила нервно и немного страшно. Она чувствовала себя в такие моменты, как на шипах, а он начинал злиться и будь у него тело — метал бы все на своем пути. Почему при всем этом носительница алой души так яро пытается выгнать близкого «не-человека»? Снова-таки, годы. Стеснение и ощущение неправильности охватывает ее только от одной мысли, что потусторонний друг будет находиться с ней всю ночь в одной комнате. Знание того, что тот не сделает ей ничего, чего бы та сама не хотела, не успокаивали. «Я уже не ребенок, мне не нужна постоянная защита» — только жалкие оправдания. И больше всего шатенка боится, что истинная причина будет разгадана. Но бывший магаломаньяк не идиот, он все понимает. Больше, чем может показаться на первый взгляд. «Мне просто нравится тебя злить» — вот его оправдания от той сжимающей несуществующее сердце тревоги, когда ему приходится сидеть под дверью ее комнаты и гадать, хорошо ли спит Фриск, не беспокоят ли ее кошмары или не залезли ли в ее окно посторонние личности. А еще преследуют ощущение тоски и совсем немного брошености. В конечном итоге, «давно смирился с тем, что привязался к этой наивной девчонке» — тоже отговорка. Он признал свою одержимость ею еще с Подземелья. — Ладно! Хочешь оставаться — оставайся, — сдалась решительная, но не очень упорная девочка. — Но в этот раз я полностью серьезна: это — последний раз, — самой больно говорить подобное, ведь понимает, что тогда проведет пару бессонных ночей, думая, чем занимается никогда не спящий призрак за дверью ее комнаты. И определенно каждую ночь будет испытывать искушение позвать его, сказать, что это все плохая шутка и чтобы он никуда никогда не уходил. Человек садится на край дивана и бросает взгляд на Чару, в который раз замечая, как его тело слегка просвечивает предметы за ним. И это в который раз больно колит душу от неприятного осознания: перед ней сидит неживой человек. Перед ней тот, кто переживет ее и всех, кого она знает; перед ней тот, которого она никогда не сможет коснуться; перед ней тот, кого больше не существует. А как чувствует себя сам дух, привязанный, во всех смыслах, к живому и невечному существу? «Паршиво» — вот что он ответит. Паршиво от того, что придется смотреть, как то, что он любил, будет проживать свою жизнь без него и, что всего хуже, рано или поздно умрет, исчезнет, оставив его с пожирающим чувством одиночества. — Конечно, последний. Ты это говорила еще в начале недели, — невинно улыбается и хитро щурит глаза. Фриск поправляет подол длинной ночнушки и ложится на кровать, укрываясь пледом. . Прячется с головой, что только макушка ее темно-каштановых волос была видна. Сегодняшняя ночь холоднее, чем обычно. Но так же хочет спрятаться от холода внутри, что появился после напоминания ее бессмысленной любви к парню. Пора бы уже взять себя в руки и четко разделить границу между ними, пока их отношения не дошли до той точки, когда говорят «слишком поздно». Но, как уже было подмечено, она пытается еще с начала недели. Судьба слишком жестока. Чара считает, что родился слишком рано. Фриск считает, что родилась слишком поздно. И снова «слишком поздно». Все слишком и все поздно. Поздно пытаться разрубить ту связь, которую они приобрели во время приключений в подземном мире; поздно глушить свои эмоции и чувства, прикрываясь глупыми оправданиями, понимая, что все слишком очевидно. Но лучше молчать и только сожалеть, что ты живой или мертв, чем признаться и после — по-настоящему страдать от этого. Живой должен прожить свою жизнь полноценно, а не держаться за мертвого. Мертвый не должен цепляться за живого, а отдаться в руки смерти. Оба должны принять свою судьбу. Эти двое понимают это, но не хотят. Пытаются разделить себя, но не выходит. — Ты правда хочешь, чтобы я ушел? — в ответ только шуршание пледа. А через время из-под него выглядывает пара глаз, что смотрят в красные, немного светящиеся глаза партнера. В первую встречу девушку пугали эти глаза, особенно во тьме. Очень страшно проснуться ночью и увидеть два светящихся красных огонька прямо перед твоей кроватью, что смотрят на тебя и не моргают. Сейчас привыкла, и это стало каким-то… нужным? Она слабо помахала головой в отрицании после нескольких секунд переглядыванья. Она не хочет, но нужно. Пока еще есть маленький шанс отвыкнуть друг от друга и окончательно не укрепить их безмолвную любовь. Чара улыбнулся уголками губ. Приятно слышать, что она действительно не желает избавиться от него и что громкие слова ранее — только желание заранее предотвратить их личную любовную трагедию. Фриск должна найти себе не мертвого спутника жизни, возможно, выйти за него замуж и завести детей. Постареть в окружении собственной семьи и наблюдать, как подрастают внуки. С Чарой всего этого не будет. Не будет даже объятий во время совместного просмотра фильма и долгих поцелуев. А после старости придет смерть, и демону придется существовать с разбитым сердцем и болезненными воспоминаниями о своей любви. Любовь до гроба прекрасна только тогда, когда один из влюбленных уже не там. Грустная история о невозможной пылкости двух и печальный конец со смертью. Можно сказать, что у них происходит извращенная повесть о Ромео и Джульетте. Извращенная и неправильная, как их собственная влюбленность. Немного смешно. — Но может у нас тоже есть шанс? Человек посмотрел удивленно. — Я про то, что, ну, у нас под рукой есть Альфис с ее экспериментами над призраками и решительностью. Пускай второй был неудачным, но первый очень даже нечего — Меттатон не жалуется. — Ты хочешь быть роботом? — подымает брови в недоумении. — На самом деле нет, но это все еще лучше, чем быть бестелесными, и я хочу верить, что Альфис смогла бы создать органическое тело. — Я… я… не знаю, сможет ли она такое…. — Но можно спросить ее об этом. Фриск тихо смеется. Энтузиазм и оптимизм Чары иногда ее поражает. В такой на вид безвыходной ситуации он продолжает верить в том, что у их отношений может быть хороший конец. Ей стоило бы научиться так. — Хорошо-хорошо, я спрошу. Спокойной ночи, Чара. От новой поддержки с его стороны в груди немного потеплело. Девушка отворачивается к стене, лучше укрывается и быстро засыпает с легкой улыбкой. Чара подходит к кровати, садится и проводит рукой по ее пышным волосам. Рука проходит сквозь и не приносит никаких ощущений ни ему, ни ей, но парню нравится осознавать само действие. Он правда верит, что у них все будет хорошо. Намного лучше, чем у Ромео и Джульетты.