Долгий путь домой

      Все, что ты любишь, умрет.       Мысль стучала в голове, мешая сосредоточиться, нагнетая панику, и она силилась вспомнить, откуда та явилась.       Каждый шаг глухим ударом отдавался в голове, заглушая все вокруг. Но что гораздо хуже, каждый шаг по каменному полу разносился далеко в коридорах.       Поворот. Осторожно… Чисто! Еще несколько шагов в безопасности. Ровно до следующего поворота.       Горящие по стенам светильники рассыпали вокруг радужные блики, преломленные в ограненном хрустале, создавая впечатление, словно воздух наполнен праздничными искрами. Как шампанское пузырьками.       Где-то вдалеке звучали крики, и Лайна предпочитала их не слышать. И все равно вслушивалась. Руку оттягивал здоровенный топор, и рукоять была скользкой от крови. Ее крови. Чтобы добраться до него, пришлось разбить стекло пожарного шкафа голыми руками. В тот момент она плохо соображала, что происходит вокруг, и даже не почувствовала боли.       Боль пришла сейчас. Острая, режущая — должно быть, где-то в руке засели осколки. Ничего. Дома она их достанет. Продезинфицирует рану, забинтует пострадавшую кисть и возьмет больничный. Может, даже сходит к психотерапевту. Но первым делом накрепко закроет ворота и включит напряжение на ограде.       Вот и гардероб, а за ним выход. Она сглотнула, с ужасом всматриваясь в лежащие на полу тела. Огромная многоярусная люстра на тысячу свечей замерцала всеми своими огнями и внезапно погасла. Лайна остановилась на лестнице, здоровой рукой до боли стискивая перекладину перил. Один удар сердца, другой… И над выходами загорелись тусклые аварийные лампочки.       Перехватив поудобнее рукоять, молодая женщина продолжила спуск по широкой парадной лестнице, еще днем представлявшей великолепное зрелище, потрясающий синтез вкуса и роскоши. Лайна задержала дыхание, до предела вслушиваясь в полумрак. Шуршание шелка платья по красной дорожке казалось ужасно громким, и ей пришлось подобрать полы. Скинуть туфли она не рискнула из опасения наступить… во что-нибудь… Нет, лучше об этом не думать.       Наскоро отыскала она свое пальто, набрасывая на обнаженные плечи, и едва успела обернуться, услышав за спиной рычание.       Там стоял один из них. Стоял и тянул к ней свои скрюченные пальцы, ошалело глядя в пустоту мутными глазами. Сердце екнуло, адреналин мощной волной жара и боли прошелся по животу вверх, к голове, выплеснулся в череп, словно бы окрашивая все вокруг в розовый, и женщина отшатнулась, взмахивая топором.       Я слабая, я слишком слабая.       Топор застрял в голове, недорасколов ту на две части. Тело опало к ее ногам, заливая платье кровью. Упершись носком босоножки в грудь мертвеца, Лайна с усилием выдернула из его черепа лезвие. Ее мутило.       На улице творилось что-то невообразимое. Люди бежали, кричали, машины неслись по дороге и тротуару, сбивая урны и прохожих. И всюду мелькали они.       Нет, нет, пожалуйста, не надо.       Вцепившись в косяк двери, она с ужасом глядела на проспект, понимая, что делать нечего, что она сейчас все равно пойдет туда. Пути назад нет. Там, за спиной, нет шансов. Они есть впереди. Мизерные, но есть…       Мамочка, как же страшно!       Она пошла. Спустилась с лестницы, едва не запутавшись в подоле, и побежала. К машине, к стоянке… Туда, где можно закрыть дверь и быть уверенной, что никто не набросится на тебя из темноты.       В очередной раз проверила телефон — нет сети. Чертов оператор, ни цента больше не заплачу.       В толпе таких же бегущих Лайна свернула за угол здания университета и вздрогнула. Они шли сплошной стеной, их было… рябило в глазах.       Кто-то завизжал прямо над ухом, и этот резкий звук словно сверлом ввинчивался в мозг, мешая, мешая, мешая думать… парк. Там был парк. Безлюдный, без… без мертвых. Наверное.       Расталкивая локтями прущую в одну сторону толпу, Лайна пробивалась наперерез. Туда, где чернели деревья. Напуганные люди жались к свету, а мертвецы шли к людям.       В парке никого не должно быть.       Она старалась никого не поранить случайно, прижимая топор к груди, словно малого ребенка. Бормотала извинения, если наступала кому-нибудь на ногу. Руку немилосердно дергало, голова кружилась от шума, визга, страха и всего пережитого.       Домой! Домой к Ли. Нет, он не дома, он в Атланте — какое-то собрание. Ничего, это ничего. В Атланте не будет такого ужаса. И дома не будет. Только бы выбраться из этого проклятого города до того, как здесь объявят карантин и заблокируют выезды.       Парк встретил ее абсолютной темнотой, такой густой, что казалось, она вязнет в ней словно муха в желе. Грудь горела огнем, ступни начинали болеть от высоких каблуков. Нет, не сейчас. После. Она разберется со всем, когда будет в безопасности. Сейчас нужно одно — бежать. Словно героиня дурацкого комикса.       Споткнувшись о торчащий из земли корень, Лайна рухнула на траву, по счастью успев отбросить топор в сторону. Встала на четвереньки, прислушиваясь, нашарила рукоять, обхватывая ее скользкими от крови и пота пальцами… Неожиданный шорох заставил ее подпрыгнуть.       Бежать! Бежать к машине. Не останавливаться ни за что.       Она бежала. Бежала почти в абсолютной темноте, слыша хриплое рычание за спиной, слыша шуршащие шаги, ощущая невероятный смрад… Ей стало ужасно холодно от страха, но оглянуться она не смела. Каждую секунду готовая упасть, встать и бежать дальше, она кроме страха не чувствовала уже ничего. Боль отступила, усталость на время покинула ее… Это временно, Лайна знала. И молилась, чтобы успеть добраться до машины раньше, чем все вернется с утроенной силой.       Все, что ты любишь, умрет.       Мелькнул впереди фонарь. Послышались крики. Отдаленные, слава богу. Молодая женщина выбежала на парковку, по счастью совершенно безлюдную, и резко обернулась, взмахнув топором.       За спиной никого не было.       За ней гнался всего лишь ее страх, наполняя воздух звуками.       Она пробежалась взглядом по ряду машин, выискивая свою. Страсть к большим машинам в этот раз сэкономила ей время — красавец Хаммер сурово возвышался надо всей толпой утонченных навороченных легковушек, словно неандерталец среди дам.       Ключи в кармане пальто. Все вместе — от дома, от машины, от шкафчика на работе… Дрожащими руками Лайна перебирала их, отыскивая нужный, сердце отбивало какой-то совсем уж бешеный ритм. На такой частоте пульса она обычно назначала амиодарон…       Только захлопнув и заблокировав дверь, Лайна позволила себе отдышаться. За предоставленную отсрочку организм теперь брал свое с лихвой. Нестерпимо ныли ноги, горели легкие, хотелось кашлять и дышать как можно глубже, а рука… едва запекшаяся корка крови была содрана, и теперь красная жидкость обильно заливала ее платье.       Срать на платье.       Она вытащила телефон из потайного кармашка в юбках платья, с облегчением увидев несколько «шпал» появившейся сети. Набрала знакомый номер, боясь, что та в любой момент пропадет… — Ли! Ли, где ты? У нас тут кошмар… — услышав хриплое «алло», затараторила она. — Лайна, любимая, не перебивай сейчас. Едь в Атланту. Не домой, не в отель. Не заезжай никуда — едь прямиком в Атланту, здесь ближайший лагерь беженцев. Это какой-то кошмар, они везде. Здесь Национальная Гвардия, баррикады — нас защищают. Здесь безопасно. Я бы поехал навстречу, но никого не выпускают. Ты меня поняла? Услышала? — Да, да! Еду, уже еду, я в машине, со мной все хорошо. У меня топор и…       И — гудки. А потом тишина.       Суки! Но он жив, жив и здоров, в лагере беженцев под защитой военных. Она поедет к нему и максимум через пару дней будет с мужем. Она посмотрела на кольцо на пальце.       Я люблю тебя.       Повернула ключ и улыбнулась, услышав, как взревел мотор. Полный бак, в багажнике еще канистра — на заправку можно не ехать.       Вырулив с парковки и выбив шлагбаум, который некому было поднять, она медленно поехала по улицам сходящего с ума города, опасаясь сбить кого-нибудь живого.       Чем дальше от центра, тем пустыннее и безлюднее становились улицы, так что Лайна рискнула. Наверное, она еще не до конца успела испугаться, еще не ощутила всей этой безнадежности, раз решилась выйти из безопасной машины в темное здание отеля. Но у нее не было никаких вещей, даже сменного белья и зубной щетки.       Двери были раскрыты настежь, видимо, отсюда бежали сломя голову все, включая персонал.       Сжимая топор обеими руками, она осторожно стала подниматься по лестнице. Света не было, но через высокие окна светили фонари, и светили ярко, так что свет был и не нужен.       Карта-ключ легко скользнула в паз, и… ничего не произошло. Безмозглая идиотина. Света нет, все правильно, электронные замки и электронные ключи к ним больше не работают.       Лайна прислушалась — в здании царила звенящая тишина. Размахнувшись посильней, она вогнала лезвие топора между косяком и дверью, уперлась, потянула на себя… Дверь поддалась. Толкнув ее плечом, женщина ввалилась в собственный номер. На секунду замерла — на лестнице по-прежнему было тихо. Не теряя времени, распахнула шкаф, доставая чемодан. Складывать вещи было некогда, поэтому Лайна ураганом прошлась по комнате, скидывая все, что попадалось под руку. Кое-как попрыгав на вещах для лучшей утрамбовки, с усилием смогла закрыть замок. Обратный путь занял ничуть не больше времени, и наконец чемодан был загружен в багажник.       Откинувшись на сиденье, молодая женщина взглянула на часы: полночь. Странно, еще три часа назад она сидела в конференц-зале и слушала доклад о статистике заболеваемости гриппом за последние десять лет. Доклад довольно нудный и скучный, и она вроде как даже клевала носом, мечтая о последующем банкете, где в неформальной оживленной атмосфере можно будет поболтать с коллегами и повеселиться.       Сегодняшний вечер должен был стать запоминающимся. Он таким и стал, все правильно.       Этот ужас она точно забудет нескоро.       Рука потянулась к ключу зажигания, и… нет. Она не может сейчас ехать, она просто уснет за рулем!       Откинув сиденье, Лайна расстегнула ремешки и сбросила обувь, с неудовольствием чувствуя, как по пальцам побежали мурашки. Свернулась калачиком, накрывшись пальто. Здесь тихо, все ушли в центр, здесь ее никто не тронет… Бронированные стекла и корпус — ее машина сейчас была одним из самых безопасных мест в мире. Ли настоял в свое время. Словно чувствовал, что действительно пригодится.       Ты даже сейчас меня оберегаешь, даже будучи за сотни километров. Спасибо.