Светильники от Тиффани

Чем дальше уходишь в воспоминания, тем светлей они кажутся. Детская комната полна воздуха и солнца. Тёплое солнце Пенсильвании льётся сквозь большие окна, обрамлённые воздушно-белыми занавесками. Налетает ветерок, занавески надуваются, как паруса большого корабля. Роскошные локоны кукол, правда, слишком тяжёлые, чтобы озорной порыв ветра их встревожил и повредил сложные причёски — каждая кукла здесь фарфоровое чудо, они чинно расположились на маленьких стульчиках вокруг стола, где и проходит чаепитие. Хозяйка мило лепечет, пытаясь подражать лёгкому щебетанию своей матери — разговоры ни о чём и обо всём на свете, о погоде и моде, о новом автомобиле мистер Ростона, о том, какой приём будет дан в загородном особняке господина банкира… о разноцветных лентах на соломенных шляпках, это ведь последний писк в загородном клубе, ах, боже мой, правда, ну конечно. Лошадка-качалка с поднятым копытцем тоже не избежала моды на ленты, они теперь вплетены в её искусственную гриву. Из музыкальной шкатулки, где горделиво кружится на одной тоненькой ножке фигурка балерины, тихо льётся мелодия. Всё как у взрослых, думает мужчина, замерший в дверях, чтобы не мешать чаепитию, и усмехается в усы. — Папочка! И всё-таки незамеченным остаться не удаётся. Дочь тут же подбегает к нему, оказывается в его руках и довольно взвизгивает, когда сильные руки поднимают её — кажется, что до самого потолка! — Моя детка скучала? От него пахнет бренди и сигарами, одеколоном и силой. Папочка самый сильный человек на свете, он легко может одной рукой победить даже президента. — Очень! Её зовут ни в коем случае не Элеонор. Это ужасное, тяжеловесное имя. Нора — уютное, нежное, ласковое имя для его самой маленькой детки, похожей на солнечный лучик. Светлые волосы Норы такие мягкие, что в них хочется зарыться лицом. Занавески снова надуваются ветром. — Папочка, ты купишь мне пони? — Какого цвета ты хочешь, детка? А если кто-то и скажет, что он балует свою дочь, то для чего же ещё все его счета в банках, если не для этого?