Наша

— Я мог бы убить тебя, братишка, — медленно, смакуя каждое слово, протянул Рамси. — Убить и забрать себе твою жену. Домерик только хмыкнул в ответ. Санса замерла за прикрытой дверью, стараясь не дышать. Братья сидели в гостиной и явно не услышали, как она вошла. Наверное, еще можно было тихонько сбежать и вернуться позже, когда Рамси уйдет, но страх полностью парализовал ее тело. Стрелки на массивных стенных часах показывали без двух пять. Санса пришла от мамы на пару часов раньше, чем планировала. Та много спала и быстро уставала от общения. Робб говорил, что во всем виноваты ее антидепрессанты, и угрожал выкинуть их, но он, как и Санса, прекрасно понимал: без лекарств может стать еще хуже. Необходимость заботиться об Арье и мальчиках уже давно перестала быть тем якорем, что не давал маме скатиться в депрессию и опустить руки. Санса даже подумывала забирать младших к себе хотя бы на некоторое время, но не знала, как это воспримет Домерик. Часы гулко пробили пять. С утра они с Домериком договорились встретиться дома в семь и потренироваться в вождении. Последнее время у Сансы получалось почти все, но выезжать одной на дорогу было по-прежнему страшно. Она понимала, что Домерик ничем ей не поможет, если она перепутает газ и тормоз, но все же его присутствие успокаивало и помогало чувствовать себя увереннее. — Нет, серьезно, зачем вообще тебе нужна жена? — продолжил Рамси. — Ты все равно ее не трахаешь. — А какая тебе разница, трахаю я ее или нет? — сухо спросил Домерик. — Просто нечестно это. У тебя все, а у меня ничего. Домерик усмехнулся. — Ты сейчас серьезно? — Ага. Это все нечестно. Ты ведь слабак, Домерик, ты не заслуживаешь быть наследником. Я могу сломать твою шею одной рукой. — Можешь. Но прежде, чем ты сделаешь это, я пущу тебе пулю в глаз и вышибу мозги. Раздался глухой металлический звук. — Бум, — тихо сказал Домерик. — Тебе повезло, что он не заряжен. — Ты бы промазал, — насмешливо отозвался Рамси. — Может быть, — согласился Домерик. — А может, и нет. Братья рассмеялись, и Санса вдруг почувствовала себя лишней в этом доме. Возможно, именно это неприятное эгоистическое чувство заставило ее резко распахнуть дверь и зайти в гостиную. Домерик сидел, откинувшись на спинку кресла, и вертел в руках пистолет; Рамси вальяжно сложил массивные ноги на столик. — О, привет. Ты рано, — Домерик посмотрел на нее задумчиво. Он явно догадался, что их подслушивали. — Не знала, что у нас гости, — Санса натянуто улыбнулась. — Добрый вечер, Рамси. — И тебе добрый вечер, красотка, — тот подмигнул ей. — Ладно, братишка, я пойду. Не буду мешать вам миловаться. — Нет, погоди, я тебя провожу, — Домерик поднялся со стула. Братья ушли, и Санса снова осталась одна. От одиночества щемило сердце. Она вдруг вспомнила, что так ни разу и не написала Джону. Тот прислал ей уже два письма с подробным описанием быта несущих службу на Стене, но ответить никак не выходило. Стоило только сесть за стол и взять ручку с бумагой, как мысли начинали сбиваться, а слова не складывались в предложения. Наверное, Джон обижался. Санса решила, что завтра же съездит на почту и позвонит ему. Возьмет машину и съездит, сама. Звонок — это ведь лучше, чем письмо. Домерик вернулся через полчаса. Выглядел он так, будто ничего особенного не случилось, и Рамси навещал их ежедневно. — Ну что, готова прокатиться? Санса открыла рот, чтобы сказать короткое «да», но с губ слетело совсем другое: — Зачем Рамси приходил? Он часто здесь бывает? И ты… ты часто обсуждаешь с ним нашу жизнь? Кажется, Домерик удивила такая непокорность. — Не злись, пожалуйста, — оборонительно начал он. — Рамси — мой брат. Логично, что иногда он заходит ко мне в гости. И да, иногда мы разговариваем о личном. Не вижу в этом ничего ужасного. — Но почему я обо всем этом не знаю? Я думала, это наш дом, и мы не приглашаем гостей, не предупредив. В обычно спокойных глазах Домерика мелькнуло бешенство. — Это не гости, это мой брат, — выдохнул он. — И я не запрещал тебе приводить своих родных. Но ты этого почему-то не делаешь. Кстати, почему? Стесняешься меня? Санса не нашлась с ответом. Да, ей и в самом деле было неприятно приглашать своих родных и подруг к себе. Проще было самой навестить или встретиться в городе. Почему так выходило, Санса и сама до конца не понимала. Она словно бы стеснялась своей жизни, благополучной снаружи и напрочь искусственной внутри. Чудилось, будто другие смогут разоблачить ложь Сансы, едва оказавшись в ее доме. Говорить об этом с Домериком было стыдно, он ведь старался, и Санса часто ловила себя на мысли, что привязалась к нему, почти как к брату. Но для счастливого супружества этого было явно недостаточно. — Я… Мне так удобнее, — только и сказала она. — Ну, а мне удобнее, чтобы Рамси приходил сюда, — отрезал Домерик. — Как ты не понимаешь? Он болен. Что бы кто ни говорил, он болен и должен быть под присмотром. Ты… Да ты и впрямь идиотка, если этого не понимаешь. Санса вздрогнула: прежде Домерик никогда не говорил с ней так грубо. Она слышала, что так часто бывает в семьях: мужья говорят, что думают, а жены терпят. Это не самое страшное, что может быть. Слова можно перетерпеть, это не битье. Но обидные слова ранили все равно. — Да, наверное, ты прав, — Санса до боли закусила губу. Глаза противно защипало. — Извини. Домерик сделал глубокий вдох. Его руки чуть подрагивали, и это было страшно. — Я пойду, наверное, — Санса сделала шаг назад. — Нет, останься. И нет, я не прав, — тихо проговорил Домерик. Его взгляд из злобного стал виноватым. — Я не должен был выходить из себя. Но Рамси… С ним правда сложно. Ты поймешь потом. Отец не должен был впутывать его в семейные дела. Пусть это выгодно сейчас, в дальнейшем от этого будут только неприятности, — он помолчал и прибавил, странно улыбнувшись: — Рамси ведь хотел уйти служить на Стену. Совсем как твой брат. Но ему не позволили, и это была ошибка. Санса кивнула. Она не совсем понимала, что именно хотел ей сказать Домерик. То, что Рамси опасен, она и так знала. Вряд ли служба на Стене помогла бы изменить это. — Мир? — мягко спросил Домерик. Спорить было не о чем, и Санса кивнула. — Мир. — Тогда обними меня. Санса подошла ближе и уткнулась Домерику в плечо. Она ощущала себя блуждающей в темном лабиринте, где за каждым поворотом могло прятаться чудовище. — Ты останешься на ночь? — тихо спросила Санса. — Я постараюсь, — Домерик поцеловал ее в висок. — Правда, постараюсь. Он ушел ночью, оставив записку на прикроватной тумбочке. В ней было всего два слова: «Скоро вернусь!» — и улыбающаяся рожица вместо подписи.