Наша

На круглом кухонном столе, покрытом кружевной белой скатертью, лежала разобранная винтовка. Ритмично покачиваясь на стуле и что-то насвистывая, Домерик старательно начищал одну из деталей механизма. Черный пиджак и галстук валялись на полу неаккуратной кучей. — Привет. Ты сегодня рано. Я не слышала, как ты пришел, — Санса робко улыбнулась. — Не хотел тебе мешать, — брезгливо поморщившись, Домерик подвернул рукава некогда белой рубашки. — Посидишь со мной? Я почти закончил. Санса кивнула и опустилась на соседний стул. Она все еще не понимала, как вести себя с мужем. Со дня свадьбы прошло уже две недели, но время, что они провели вдвоем, по-прежнему исчислялось часами и минутами. Домерик приходил — если приходил — когда Санса уже спала, а уходил с рассветом. Спрашивать, где он пропадает, было неловко. Наверное, это было как-то связано с семейными делами, которые не следовало обсуждать с женщинами. Санса знала только то, что у большинства богатых семей, что на Севере, что на Юге, имелся бизнес, о котором не полагалось говорить в приличном обществе. Обычно он имел отношение к оружию, наркотикам и борделям. Об этом ей по секрету рассказал как-то дядя Петир — кажется, просто для того, чтобы смутить. — Но твой отец не такой, милая, — прибавил он. — Нет, совсем не такой. Нед Старк верит в закон и рассчитывает, что жалкие месторождения дешевых блестяшек обеспечат его семью. Отчаянный человек, что ни говори. В его голосе звучала обидная издевка, и Сансе очень хотелось защитить отца, однако она понятия не имела, как это сделать. Хотя, может быть, дядя Петир был прав. Если бы отец был как все, если бы он не вкладывал семейный капитал в развитие северных месторождений драгоценных камней, то никогда не разорился бы. И, может, даже не умер. От оружейной смазки на скатерти оставались жирные следы, но Домерика явно не заботили такие мелочи. — Ты сегодня нарядный. Красивый костюм, — заметила Санса, просто чтобы не сидеть в тишине. Обычно Домерик носил старомодные широкие брюки, клетчатые рубашки и неизменные кеды. — Важные дела, — он коротко улыбнулся. — Пришлось нарядиться, как на свадьбу. На подвернутых пожелтевших манжетах виднелись красные пятна, как будто кто-то неаккуратно разбрызгал краску. Санса отвела взгляд: пожалуй, она не хотела знать подробности важных дел. Повисло молчание. — Когда я был маленьким, — внезапно проговорил Домерик, — отец завязывал мне глаза своим шарфом и заставлял собирать винтовку вслепую. С тех пор стрельба ассоциируется у меня с запахом его одеколона. Такой хвойный, земляной запах. Он до сих пор им пользуется. — Мистер Болтон хорошо стреляет? — спросила Санса, хотя сказать хотелось другое: что это жестоко — заставлять маленького мальчика собирать оружие. Папа никогда так не поступал, ни с Роббом, ни с Джоном. У них были учителя, и стреляли они исключительно под присмотром профессионалов. — Посредственно, — отозвался Домерик. — Отец предпочитает ножи. А я люблю огнестрел, с самого детства. Помню, как в семь утащил из отцовского кабинета револьвер и по книге учился разбирать и собирать его. Няня была в ужасе, когда обнаружила меня в гараже и с заряженным револьвером. Он мягко рассмеялся, демонстрируя ровные белые зубы. Санса сидела, не дыша. Это был первый случай, когда Домерик откровенничал с ней, и было ужасно страшно сказать что-то не то, показать неправильную реакцию, отпугнуть. Говорят, хорошая жена всегда угадывает, чего хочет от нее муж. Санса была ужасной женой. — В Речных землях есть закрытая школа военная школа, — продолжил Домерик. Он закончил чистить детали и бросил тряпку на пол, прямо на пиджак. — Я выпустился из нее три года назад. Помимо всего, из меня готовили снайпера. Жаль, что в последнее время стрелять мне удается только на полигонах и в зале. Санса понимающе кивнула. По крайне мере, она надеялась, что ее нервный кивок выглядит именно так. — Моя мама из Речных земель, — невпопад сказала Санса. — Там до сих пор живут мой дядя Эдмур и дедушка Хостер. Их не было на свадьбе, дедушка сильно болен и не выходит из дома, а дядя и его жена ухаживают за ним. — Вот как, — отозвался Домерик. Сансе стало неловко за собственное дурацкое многословие. Некоторое время они молчали. — Знаешь, а завяжи-ка мне глаза, — неожиданно попросил Домерик. — Что, прости? — Санса недоуменно нахмурилась. Домерика, кажется, развеселило ее удивление. — Просто хочу показать тебе, как я собираю винтовку. — А, да, — Санса неловко поднялась со стула. — Конечно. Сейчас принесу что-нибудь. *** Это было странно — завязывать Домерику глаза нежно-розовым шелковым шарфиком. — Что это за запах? — Домерик с интересом принюхался. — Мне нравится. — Мои духи, — Санса крепко затянула узел на затылке. — Там роза, ирисы и… И еще что-то, я не помню. — Тебе подходит, — Домерик улыбнулся. — Пожалуй, и этот запах теперь будет ассоциироваться у меня со стрельбой. Это комплимент, почти грубый, отозвался теплом внутри. Домерик слепо шарил по столу, аккуратно раскладывая детали по порядку. — Поехали, — сказал он сам себе и начал собирать винтовку. Это было красиво, почти как танец или игра на музыкальном инструменте. Домерик идеально знал свое оружие, и его руки двигались невозможно, нереально быстро. Санса не успевала отслеживать половину движений, хотя и смотрела, не отрываясь. — Все, — Домерик положил на стол собранную винтовку и сдернул с глаз повязку. — Раньше выходило быстрее. Теряю квалификацию. — Это… очень здорово, — искренне восхитилась Санса. — Я не знаю никого, кто умел бы так же. — Думаю, твой брат Джон умеет, — Домерик ухмыльнулся. — На Стене это входит в обязательную программу подготовки, насколько мне известно. Он помолчал и спросил вдруг: — А ты совсем не умеешь стрелять? — Девушкам не полагается стрелять, — заученно ответила Санса. — Так мне говорила мама, когда я пыталась увязаться за братьями на стрельбище. Вместо стрельбы меня учили пению. — Чушь, — бросил Домерик, поджав губы. — Ужасная чушь и глупости. Когда к тебе в дом приходят вооруженные ублюдки, неважно, парень ты или девушка. Важно только одно — как хорошо ты стреляешь. Санса почувствовала, как кровь прилила к лицу. Ей стало стыдно за свою никчемность и особенно за то, что муж явно разочарован в ней. — Ладно, извини, я был резок, — Домерик протянул руку и мягко погладил Сансу по плечу. — Ты не виновата, тебя так воспитали, я это понимаю. И я удовольствием послушаю, как ты поешь. Просто… Да, я обещал, что смогу тебя защитить, и все же я не всегда рядом, и мне было бы спокойнее, если бы ты могла защитить себя сама. Сансе очень хотелось спросить, от кого ей следует себя защищать, но слова застряли в горле. — Не беспокойся, — Домерик словно бы услышал ее тревожные мысли. — Все будет в порядке, не слушай меня. Иногда я становлюсь параноиком, со временем ты привыкнешь. Санса кивнула. Она безуспешно попыталась угадать, что от нее хотят услышать, а потом, поколебавшись, сказала первое, что пришло в голову: — А ты можешь научить меня стрелять? Домерик посмотрел на нее, словно не веря услышанному, и поспешно ответил: — Могу, с удовольствием. Даже прямо сейчас могу, наверное. Который час? — Было около восьми вечера, когда я спустилась на кухню. — Отлично, — Домерик пружинисто поднялся на ноги, набросил на плечи поднятый с пола пиджак и перекинул винтовку через плечо. — Тренировочный зал еще открыт, поехали. — Я только переоденусь, хорошо? — Санса разгладила складки голубого домашнего платья. — И причешусь. — Ты прекрасно выглядишь, незачем переодеваться, — отмахнулся Домерик. — У нас не так много времени. Бери свой пистолет и поедем. Он взял Сансу за руку и притянул к себе, заставляя встать со стула. Для худого и не слишком высокого молодого человека Домерик оказался удивительно сильным. — Хорошо, как скажешь, — Санса улыбнулась. — Поехали. Она хотела предложить Домерику переодеть рубашку с запачканными кровью манжетами, но не придумала, как сформулировать свою просьбу деликатно. На улице заметно похолодало. В последнюю неделю погода стала привычно северной: небо заволокло серыми тучами, дул сильный ветер, время от времени дождило. Этот вечер выдался хоть и холодным, но сухим. Санса села на место рядом с водителем. Сиденья машины были отделаны темно-красной кожей, что в сочетании с блестящим черным корпусом выглядело торжественно и одновременно зловеще. — Красивая машина. Домерик сел за руль и завел мотор. — Мне тоже нравится. Выбрал за цвет сидений. Он ухмыльнулся своим мыслям и включил радио. Передавали джазовый концерт, и, усыпленная тягучей музыкой, Санса немного задремала. Ей снился бескрайний темный лес, в глубине которого тут и там мелькали алые искорки. *** Несмотря на поздний час, в тренировочном зале было людно. Кажется, Домерика здесь знали все: ему улыбались и жали руку, его хлопали по плечу и громогласно приветствовали. На пару мгновений Санса почувствовала себя лишней. — Что ты тут забыл, а? Снова приехал посиять на нашем фоне, ушлепок мелкий? — с грубоватой доброжелательностью спросил огромный седовласый мужчина. — Не угадал, Амбер, — Домерик ухмыльнулся, поправил на плече винтовку и обнял Сансу за талию. — Привез жену. Она хочет научиться стрелять. — Вот это я понимаю — семейный досуг, — тот хохотнул. — Ладно, иди, ищи себе свободные мишени. — Погоди прогонять, я у тебя кое-что спросить хотел, — Домерик жестом попросил Амбера нагнуться и спросил едва слышно: — Ты моего брата не видел случайно? Второй день не могу его найти. Санса медленно сглотнула. Несмотря на то, что со дня свадьбы они не виделись, Рамси по-прежнему пугал ее. Было бы чудесно, если бы он пропал навсегда. Или хотя бы надолго. — Я не видел, но знаю того, кто мог видеть, — Амбер отвернулся и крикнул: — Эй, Карстарк, сюда подойди. Дело есть. Рядом тут же появился невысокий рыжий мужчина. Выражение лица у него было затравленное. — Подождешь секунду, хорошо? — Домерик посмотрел на Сансу умоляюще. — Сейчас уточню кое-что, и мы пойдем стрелять. Не дожидаясь ответа, он взял Карстарка под локоть и отвел в сторону. Судя по выражениям их лиц, разговор вышел не из приятных. Наконец Домерик хлопнул Карстарка по плечу и вернулся к Сансе. — Все в порядке, — заверил он. — Рамси уехал на Переправу. Обещал вернуться завтра с утра. Санса поморщилась. Переправа считалась мерзким местечком: заброшенная промзона с разбросанными по ней грязными барами и дешевыми мотелями. — Ты ведь знаешь Теона Грейджоя? — вдруг спросил Домерик. Санса кивнула. — Ну да, разумеется, знаешь, он же лучший друг твоего брата. Он с ним уехал, — Домерик помолчал. — Впрочем, неважно. Пошли постреляем. «А Робб тоже поехал с ними?» — мелькнуло в голове. Она хотело было задать этот вопрос Домерику, но вспомнила, что не далее как вчера виделась с братом у мамы. Скорее всего, сейчас Робб сидел дома и злился на Теона. Прежде они были не разлей вода, однако после смерти отца отдалились друг от друга. На расспросы Робб отшучивался, однако было видно, что его огорчает эта ситуация. — Начнем с простого, — голос Домерика вывел из задумчивости. — Вот с этой мишени, она самая близкая. Откровенно говоря, Санса бы так не сказала. От цели ее отделяло метров семь, если не больше. — Давай сюда свою сумку. Теперь повернись вполоборота, ноги на ширине плеч, правую ногу вперед, — командовал Домерик. — Вот так, молодец. Пока привыкай, а я принесу патроны. Вернувшись, он достал из сумки пистолет, зарядил и вложил Сансе в правую руку. — А куда деть левую руку? — спросила та, чувствуя себя крайне неуверенно. — Заложи за спину, лично мне так удобнее. Правую руку не напрягай. Пистолет должен быть продолжением тебя, понимаешь? Санса понимала, но это совсем не помогало успокоиться и сконцентрироваться. — Теперь мягко взведи курок, — Домерик подошел ближе, накрыл ее руку своей и поставил пальцы в правильную позицию. — Прицелься в центр мишени и нажми на спусковой крючок. Это оказалось сложнее, чем на словах: какая-то внутренняя преграда мешала сделать так, как говорил Домерик. Рука дрожала. — Не волнуйся, — дыхание Домерика обжигало шею. — Не волнуйся, сейчас я помогу тебе. Расслабь руку и доверься мне. Давай на счет «три», вместе. Санса слабо кивнула. — Раз, два… Три! На спусковой крючок они нажали вместе — и, как ни удивительно, попали почти в самый центр. — Умница! — Домерик притянул Сансу к себе и поцеловал в уголок губ. Это напомнило о том, что за две недели они так и не поцеловались по-настоящему, ни разу, не говоря уж о большем. Разумеется, лучшей подруге Джейни Санса соврала, что все у них было — и было потрясающе. — Для первого раза просто отлично, — Домерику явно нравилось быть учителем. — Теперь давай сама, а я послежу. Спину держи прямо! — он отвернулся и крикнул: — Поработаешь сегодня до полуночи, Амбер? — Нахуй иди, — пробасил тот. — Ключ тебе оставлю, сам закроешь. Домерик рассмеялся, и Санса не удержалась от улыбки. Во второй раз стрелять было проще, а на десятый движения почти дошли до автоматизма. Правда, в цель Санса попадала через раз, и запястье нещадно ныло. — Отдыхай, — Домерик заметил, что она устала, и забрал пистолет. В его больших ладонях он смотрелся, как игрушка. — Я тоже хочу пострелять из твоего пистолета, совсем отвык от коротких стволов. — Наверное, я кажусь тебе ужасно неуклюжей, — грустно заметила Санса, наблюдая за тем, как ловко, словно бы совсем не прилагая усилий, Домерик без промаха палит по мишеням. Все остальные посетители почти разошлись, и она даже немного жалела, что это зрелище осталось без публики. — Совсем нет, — Домерик помотал головой. — Ты кажешься мне очень смелой. Если честно, ты первая девушка, которая согласилась со мной пострелять. — И многих ты просил об этом? — немного ревниво спросила Санса. — Ну, совсем немногих, — Домерик явно смутился. — Хочешь попробовать пострелять из винтовки? Это сложнее, но лично мне нравится больше. Санса улыбнулась, кивнула и, не удержавшись, погладила его по блестящим черным волосам. С винтовкой у нее вышло еще хуже, чем с пистолетом, но это больше не огорчало: Домерик искренне подбадривал ее и как будто бы даже гордился, несмотря на все промахи. Они стреляли до половины первого ночи, пока руки не онемели от усталости и патроны, что оставил для них Амбер, не закончились. — Хочешь сесть за руль? — предложил Домерик, когда они подошли к машине. Санса помотала головой. — Я не умею водить. — Женщинам не полагается, да? — Домерик вздохнул. — Ладно, этому я тоже могу тебя научить. Обратно они снова ехали под джаз. — Чем ты занимаешься, пока меня нет дома? — спросил Домерик, пока они стояли на светофоре. — Читаю, — ответила Санса, немного удивившись вопросу. — Навещаю родных, изредка встречаюсь с подругой. Пытаюсь наблюдать за тем, как готовит кухарка, и что-то запомнить. Завтра придет мастер отладить швейную машинку, тогда буду шить. Ничего интересного, как видишь. — Думаю, со временем мы это исправим, — Домерик подмигнул ей. Он водил рискованно, разгонялся до огромной скорости, и Санса вдруг поймала себя на том, что ей это нравится. Ровная дорога, свист ветра, запах позднего лета, далекие городские огни — все это сливалось в картину настолько живую и головокружительную, что хотелось улыбаться. — Так здорово, — проговорила Санса негромко и прибавила, наткнувшись на недоуменный взгляд: — Сегодняшний день, я имею в виду. Было здорово. — Рад, что тебе понравилось. Надо будет повторять это почаще, — Домерик пригладил растрепавшуюся от ветра прическу. — Вот ведь, забыл резинку в зале. — Тебе идет так, — отметила Санса. — У тебя очень красивые волосы. Судя по тому, как дрогнули его руки на руле, комплимента Домерик не ждал. — Спасибо. В детстве и в военной школе меня заставляли коротко стричься, и это бесило. Теперь вот отращиваю. Санса понимающе кивнула и замолчала. То, как странно Домерик реагировал на ласковые слова, интриговало и будило в душе что-то незнакомое, смелое. «Он мой муж, — думала Санса. — Он мой муж, и я вполне могу поцеловать его первой». От одной только этой мысли щеки запылали, но она решила идти до конца. Когда Домерик затормозил у дома, поставил машину на ручник и потянулся, чтобы открыть дверь, Санса порывисто обняла его за плечи, развернула к себе и неуклюже поцеловала в губы. Прежде она целовалась только со школьными подружками и в шутку, не по-настоящему. — Прости, — зачем-то прибавила она, забыв отстраниться. Домерик смотрел на нее почти испуганно, и Сансе показалось на секунду, что она испортила все то хорошее, что между ними появилось. Хотелось извиниться снова, извиняться до тех пор, пока неуютное взаимное напряжение не пройдет. — Не нужно, все в порядке, — хрипло сказал Домерик, погладил ее по щеке и коротко поцеловал в ответ. Он делал это не слишком уверенно — а может, так только казалось. — Ты тоже меня прости, Санса. Стреляю я лучше, чем целуюсь. Вместо ответа она прильнула к его губам снова, на этот раз смело запуская пальцы в распущенные густые волосы и пытаясь использовать язык, как учили когда-то подруги. Выходило очень мокро. Через некоторое время Домерик деликатно отстранился. — Я должен сказать тебе кое-что, — его лицо горело. — Кое-что важное. Во-первых, не нужно этого делать, если ты не готова. — Я готова, — заспорила Санса, с трудом понимая, о чем идет речь. — Хорошо, я понял, — Домерик нежно обхватил ладонями ее шею. — Но есть еще кое-что. Дело в том, что у меня самого не слишком много опыта. Вернее сказать, почти никакого и нет. Так вышло. Если тебя это не пугает, то… То я готов. На миг Санса просто застыла, не зная, как отреагировать. Пожалуй, Рамси был прав: прежде Домерик спал исключительно со своей винтовкой. Но в другом он ошибся — Санса была ему нужна, это ясно читалось в потемневших глазах. — Почему это должно меня пугать? — Санса ткнулась носом ему в висок. — Глупости. Ты мне очень нравишься, и я… Я правда хочу. Пойдем в дом. Выйдя из машины, она взяла Домерика за руку и повела за собой. Сердце бешено колотилось в груди, страх смешался с восторгом от собственной смелости. Переступив порог спальни, Санса игриво спросила: — Поможешь мне раздеться? Этот вопрос, как болтали опытные девчонки, сводил парней с ума — и, кажется, это было действительно так. Кивнув, Домерик начал расстегивать на Сансе платье, попутно целуя ее плечи. — У тебя веснушки, — с восторгом заметил он. — Красиво. — Ладно тебе, — Санса смутилась. Сама она недолюбливала эти рыжие точки, портящие ее идеально белую кожу. Когда с платьем было покончено, она села на кровать, позволяя стянуть с себя чулки. Кровь стучала в ушах, во рту было сухо. — Не волнуйся, — Домерик погладил ее по голому колену. — Если будет больно, я перестану. Только скажи мне, хорошо? Санса кивнула. Она дала себе слово, что ни за что не скажет и вытерпит все до конца. *** Было и в самом деле больно. То, что Домерик засовывал ей между ног, казалось просто огромным, но наверняка Санса не знала. Она закрыла глаза, чтобы не было так страшно. — Ты в порядке? — время от времени негромко спрашивал Домерик. Санса только кивала, стараясь не расплакаться. К счастью, терпеть пришлось не слишком долго. В какой-то момент боль достигла своего пика, а потом постепенно стихла. Внутри было влажно. «Хоть бы я забеременела, — мысленно попросила Санса у всех богов, старых и новых. — Тогда это прекратится». Она знала, что есть мужья, которые настаивают на близости даже с беременными, но Домерик, Санса почему-то была уверена в этом, был явно не из таких. — Тебе ведь не понравилось, да? — тихо спросил Домерик, ложась рядом. — С чего ты взял? — хрипло ответила Санса. Она надеялась, что в темноте не видны дорожки слез на ее щеках. — Я знаю, — Домерик протянул руку и вытер влагу с ее лица. — Прости меня, я… Я совсем голову потерял. Больше этого не повторится. Я буду нежнее, или не будем делать этого вовсе. Мне не нравится причинять боль. Пожалуй, единственному в этой семье. Санса вопросительно на него посмотрела. Что значит «единственному»? Даже жгущее ощущение между ног отошло на второй план. — Не бери в голову, — Домерик придвинулся ближе и поцеловал ее в плечо. — Я обещаю, что в следующий раз, если ты захочешь, будет лучше. Санса кивнула, внутренне надеясь, что следующий раз случится нескоро. Желательно — никогда. *** На следующий день Домерик приехал домой на машине ослепительно белого цвета. — Она твоя, — сказал он Сансе. — Садись за руль. Отказываться было неудобно, и она подчинилась. Водить получалось еще хуже, чем стрелять: руль дрожал в руках, педалей было слишком много для двух не слишком сильных ног, но Домерик не отставал. — Будем делать так каждый вечер, — сказал он твердо. — Пока ты не научишься. — А если я никогда не научусь? — безнадежно спросила Санса. Щеки горели от стыда и обиды: она умела отлично шить, она была красива и хорошо воспитана, а Домерик словно бы не замечал этого. Ему хотелось странного — чтобы его жена стреляла и водила машину. — Обязательно научишься, — Домерик приобнял ее за плечи. — Впервые отец посадил меня за руль, когда мне было шесть, и лет до двенадцати у меня ничего толком не выходило, но в итоге я же научился. И у тебя все получится. Главное — практика. «Но я не хочу! — хотелось выкрикнуть Сансе. — Не хочу этим заниматься, я не умею, я не приспособлена». Но Домерик смотрел на нее с надеждой, и разочаровывать его не хотелось. — Хорошо, — Санса выдавила из себя улыбку. — Как скажешь. Но Домерик, кажется, почувствовал фальшь; его лицо стало грустным и усталым. — Однажды ты будешь мне благодарна, — сказал он без злобы. — И поймешь, что это все ради тебя. Санса не нашлась с ответом. Коротко кивнув, она вышла из машины и пошла к дому. Она ожидала, что Домерик пойдет следом, но он так и остался сидеть в машине. Этой ночью Домерик снова не ночевал дома.