Демоны не плачут

      Отплыв от берега около десяти миль, Синдбад, прихватив пару бутылок дорогого вина и немного еды, вместе с Шарканом решили, что пора уходить со столь гостеприимного корабля. Под покровом ночи незаметно добрались до шлюпок. Отвязав, спустили ее на воду, и спустились сами.       Только когда судно отплыло на приличное расстояние, беглецы расслабились.       — Синдбад, а зачем все это? — мечник обвел рукой темное море, окружающее их со всех сторон.       — Как это зачем? Нам же нужны пираты. А они в порту так просто гулять не будут. Поэтому легче всего их встретить здесь. В открытом море.       — Но какой смысл был проситься на борт, где мы стащили лодку? Не проще ли было сразу на ней и плыть? — бухтел Шаркан, рассматривая бутыль.       — Я не говорил, что нужных нам пиратов в порту не было. У них наверняка есть лазутчики и шпионы, собирающие повсюду информацию, — король сполз на самое дно лодки, укладывая голову на одну лавочку, а ноги на другую и скрещивая на груди руки.       — Хочешь сказать, что весь этот фарс для отвода глаз?       — Именно, а также чтобы заинтересовать.       — Получается, у них тоже придется поддерживать нашу историю про братьев и женитьбу? — беловолосый убрал емкость обратно и облокотился о бортик лодки, запрокидывая голову назад и любуясь звездами.       — Нет. С этого момента мы рабы, сбежавшие от хозяина. А бред про братьев мы сказали, чтобы не попасться.       — Чем больше деталей, тем правдоподобнее?       — Ага. К тому же так мы вызовем еще больше любопытства. Теперь остается только ждать.       — Я считаю, что так мы вызовем не любопытство, а тонну подозрений.       Более они не разговаривали. Синдбад еще немного поерзал, устраиваясь поудобнее на жестких досках, и наступила тишина. Только тихий шум волн и легкий скрип лодки от качки нарушали эту идиллию. Ни пения птиц, ни шелеста листвы на ветру, ничего больше не было слышно.       Но на мгновение тишину разорвал неожиданный звук голоса:       — И как долго нам еще ждать?       Синдбад не ответил. И мечник разочарованно вздохнул, а в его мыслях мелькнуло: «Как он только может засыпать так легко и быстро?»       Больше суток они провели в ожидании. За это время все съестное было съедено, а две бутылки вина выпито. От нечего делать начали на пару петь песни. В начале вполне приличного содержания, потом все хуже. И вот во все горло король и его генерал орали пиратские песни.       И кто бы мог подумать, что именно в этот момент из плотного тумана выплывет огромный черный фрегат. «Как по заказу».       Через борт фрегата кто-то свесился. Большие мальчишечьи глаза уставились на двух певцов в лодке. Этот кто-то исчез, а потом на борту раздался ломающийся, но все еще писклявый голос.              Молодой мужчина с яркими пронзительными фиалковыми глазами и черными, как смоль, короткими волосами смотрел внимательно на пленников или неожиданных гостей, кому как удобно, изучая и пытаясь решить, что делать дальше.       Матрос, который привел находку в кабинет капитана корабля, извинился за беспокойство и прошмыгнул за дверь.       — Кто вы и откуда? Как оказались на борту?       — Мое имя Син, а это Шан. Мы братья, сбежавшие из дома от…       — Хватит лгать, — раздался ледяной голос и удар кулака по столешнице. Фиолетовые глаза яростно сверкнули, предупреждая. — Говори правду. Если беспокоишься о разглашении информации, то не стоит. Здесь нет разницы убийца ты или фермер, раб или принц. На борту моего фрегата все равны. И все, что здесь будет произнесено, за стены кабинета не выйдет.       Синдбад кивнул, соглашаясь. Этот человек, который на вид был ровесником самого короля, внушал доверие и уважение. Он был похож на покорителя семи лабиринтов во многом.       — Хорошо. Мы поверим вам. Что я, что Шан, оба рабы, сбежавшие на свободу. Купили места на корабле, чтобы как можно быстрее отплыть от берега и покинуть эти земли. Но… По некоторым причинам, я не хочу их обсуждать, нас оставили в лодке по среди моря умирать. И только благодаря мальчику с вашего корабля мы оказались здесь.       — Как долго вы провели в открытом море?       — Немногим больше суток.       — Как вы сбежали? А как кандалы и ошейники сняли?       — Позвольте не отвечать на эти вопросы, — покоритель лабиринтов был серьезен.       Капитан подошел к Синдбаду впритык и стянул шарф, повязанный на шею короля. Удовлетворенный увиденным четким следом от ошейника раба, смерил тяжелым взглядом Шаркана и отступил вглубь кабинета. Король незаметно выдохнул. Благо он знал, как выглядит шея у недавно освобожденного раба.       — Ладно, так и быть, поверю. В некоторых местах ты явно солгал, кое-где недоговорил. Но, в общем, ответил честно. Умеете драться? — хитрый прищур фиалковых глаз устремился к королю и его генералу.       — Еще бы, — самоуверенно ухмыльнулся Шаркан, а Синдбад согласно кивнул.       — Тогда за свое спасение вам придется работать какое-то время на меня. Возражения не принимаю.       — Приказывайте, мой капитан, — оба новоявленных моряка синхронно склонили головы.       — Поздравляю со вступлением в ряды пиратов.              Синдбад и мечник были рады, что все прошло так гладко. А капитан пиратов был немного обеспокоен. «Эти двое… Кто они на самом деле такие? Нужно держать их при себе и следить за каждым их шагом, словом, движением. До тех пор пока не узнаю все, что меня интересует». Раздумывая, он неосознанно крутил вокруг запястья тонкий браслет из белого золота.       Новички же быстро втянулись в повседневный быт и обзавелись друзьями. Синдбад как обычно стал «душой» компании. По вечерам он рассказывал разные байки из своей, и не только, жизни, а пираты делились своими приключениями.       Пару дней спустя, так ничего интересного и не узнав с помощью слежки, капитан решил пойти другим путем. Вся команда и сам капитан, кроме пяти матросов несущих вахту, сошли на берег и отправились прямиком в кабак. В помещении пахло дешевым алкоголем, куревом, едой неизвестного содержания и доступными женщинами. Капитан кивнул, поздоровавшись с хозяином сего заведения, и крикнул:       — Как обычно.       Радостный шквал голосов перебил громкую музыку. И когда принесли выпивку и закуски, веселье пошло полным ходом.       Пираты пили и горланили песни, не жалея сил. Шлепали по задницам пробегавших мимо официанток и делали им непристойные предложения. Так продолжалось до поздней ночи, пока команда не разделилась на две части. Пираты, которым с утра нужно приступать к работе, в их числе Синдбад и Шаркан, отправились нетвердой походкой обратно на берег. Остальные остались развлекаться дальше.       Но вернувшимся на судно выпивохам не хотелось заканчивать вечер так просто. И покоритель семи лабиринтов, как самый главный заводила, решил вспомнить детство.       — Айда на самый верх по тросам, да в море прыгать!       И первый же ломанулся исполнять предложенное. Ну, тут уж и остальным пьяным умам такое времяпровождение пришлось по вкусу. И вот по тросам, на самый верх, пытаясь влезть первыми, а не последними, забираются мужики и со всего маху прыгают в воду, создавая тучу брызг. Некоторые успевали крикнуть: «Бомбочка!!!»       Пятеро пиратов, оставшиеся на вахте, будучи совершенно трезвыми, наблюдали за действиями сокомандников широко раскрытыми глазами. Мимо них, громко смеясь, пронесся нетрезвый юнга с бутылкой рома в руке. Споткнувшись о чью-то ногу, звездочкой приложился о палубу. И пробормотав что-то нецензурное, остался лежать в той же позе, заснув.       — Капитан нас убьет, — обреченно прошептал один из трезвенников.       Не сговариваясь, пятеро людей на чьих плечах лежал неподъемный груз, который с каждой секундой и прыгнувшим в воду матросом становился все неподъемнее, разделившись, побежали выполнять свой долг.       Двое пытались снять пьянь с тросов, но те не давались и больно пинались. Тогда, недолго думая, спасатели положения вооружились веслами и начали сшибать их, как зрелые груши с веток дерева. Слышались только глухие удары о чью-то голову, стук упавшего тела и маты.       У троих оставшихся с одной стороны дела шли легче, а с другой тяжелее. Им доставались уже не сопротивляющиеся тела матросов, изображающие из себя бревна. Но вытаскивать их из воды было тяжело. Мало собственного веса тела, так еще и одежда насквозь промокала в воде, что не делало отрубившихся мужиков легче. Но на выручку уставшим трем матросам пришли разобравшиеся со своей задачей друзья по несчастью с веслами в руках.       Выловив всех, кто дрейфовал поблизости, сели в лодку и погребли отлавливать уплывающих. Благо таких любителей ночного плавания оказалось не много. Попытку сопротивления быстро прерывал глухой удар весла по голове.       И только король умудрился избежать участи бессознательного тела, прошмыгнув в трюм. Там он нашел еще несколько бутылок алкоголя. Таким образом, покорителя лабиринтов не видно было до самого пробуждения.       А на утро с красными опухшими глазами и больной головой, пахнущий жутким перегаром, на борт своего фрегата взошел капитан. И застыл каменным изваянием. От шока даже позу не поменял. Как стоял с занесенной ногой для следующего шага и усталым, немного «тупым» выражением лица и пустыми, как у дохлой рыбы, глазами, так и замер. Осмотрев место действия произошедшего вчера, посмотрел на кучки валяющихся тел пиратов, моргнул пару раз, пытаясь снять наваждение. Но когда ничего не получилось, продолжил свой путь к себе в каюту с ничего не выражающим лицом. Но, не заметив закрытую дверь, с размаху вписался в нее лбом и упал плашмя. Встать на ноги у капитана не вышло и, приоткрыв ту самую дверку, заполз внутрь, пока никто не видел.              Пробуждение для Синдбада было действительно мучительным. Перед глазами все расплывалось, голова раскалывалась, и в ней был такой шум, что хотелось упасть и потерять сознание, только бы ничего не слышать, а во рту был премерзкий вкус.       «Похоже, я вчера переборщил», — хватаясь руками за голову, обреченно подумал король. Но уловив знакомый запах, Синдбад напрягся и вздохнул полной грудью. И тут его лицо озарила счастливая улыбка. Этот запах принадлежал прекрасному напитку, облегчающему последствия похмелья — рассол.       Выпутавшись из какой-то парусины и миновав все завалы коробок, ящиков и других вещей на пути к спасению, он замер. Его взору предстал капитан собственной персоной, который жадно пил рассольчик прямо из горла. Сглотнув тягучую слюну, Синдбад подполз поближе и встал в полный рост.       Капитан, заметивший его, выпучил глаза и подавился. Он совсем не ожидал встретиться с кем-нибудь в этом месте, поэтому и удивился внезапному появлению подчиненного на таком близком расстоянии, что даже испугался. А король, не мешкая, пока капитан откашливался, забрал из его рук драгоценный напиток.       Утолив жажду, Синдбад встретился взглядом со злыми фиалковыми глазами и лучезарно улыбнулся, возвращая уже почти пустую емкость.       Король гнетущую тишину попытался разбить:       — Думаю, пора возвращаться к работе, — прохрипел он и, выпрямившись, направился в сторону двери.       — В этом соглашусь с тобой, — капитан корабля кашлянул, прочищая горло и тем самым скрывая свою неловкость.       Выйдя на палубу, капитан и король привлекли к себе всеобщее внимание просыпающейся и протрезвевшей команды. А посмотреть было на что.       Из дверного проема, после целой ночи пьянствования, вместе выходят капитан пиратов и новенький харизматичный член команды. Оба помятые, растрепанные, в сползшей наполовину одежде. А ко всему этому у капитана, благодаря расстегнутой рубашке, видны следы засосов, что весьма неоднозначно намекает о бурном времяпровождении.       — Ну ничего себе наглость! Я тут значит шишку получил непонятно как, кстати очень большую и болезненную, а этот развлекался всю ночь? Да еще с кем? С самим капитаном! — разгневанно и возмущенно хрипел Шаркан, прикладывая к голове лед. — Ты никогда не изменишься!       — Ты чего там себе напридумывал? — смущенный Синдбад подбежал к мечнику, пытаясь закрыть тому рот.       — Как это что? То самое. Даже в такой ситуации ты не упускаешь свой шанс, — мечник ловко уворачивался от рук короля.       — Да тише ты! — шикнул на беловолосого. — Пошли со мной.       Поймав руку своего генерала, Синдбад уволок его как можно дальше, пытаясь скрыться от любопытных глаз.       А капитан так и остался стоять красный, как рак, под перекрестным огнем чужих взглядов.       — Чего уставились, остолопы? Не было ничего. За работу! Мы отплываем, — и с гордо поднятой головой удалился в свою каюту.