Ошибка

— Хела, я у двери, открой, пожалуйста, — за дверью послышалось шлёпанье босых ножек, затем залаял пёс и, наконец, дверь распахнулась. Хела разительно изменилась за этот год. Милая детская округлость сменилась на худобу, но не болезненную. Сейчас дочь была очень похожа на своего отца. Тор посмотрел на неё. Худенькая, в чистой, опрятной одежде, но явно, что не голодала. Рядом с девочкой стояла огромная немецкая овчарка. Она злобно зарычала, но получила щелчок по носу от хозяйки: — Цыц, это свои. Место! — девочка, уставшая от слёз, уже не могла рыдать. Сейчас она успокоилась и смотрела на Тора. — Где твой отец? — ребёнок устало махнул рукой, и Одинсон проследовал за ней в дом. Обстановка была бедненькая, но в целом чисто и уютно. Когда Тор зашёл в комнату, где на постели лежал Локи, то понял, что не экономил архитектор только на ребёнке. Хоть тот и был явно «полнее», чем в день их последней встречи, но всё же весил он слишком мало. — Стивен, — он уже набрал Роджерса, — срочно пришли врача по этому адресу. Давно он в таком состоянии? Что вообще произошло? — У папы очень болела спина, неделю назад ему сделали операцию, но всё так дорого, что он не остался в больнице и через два дня поехал домой. А вчера он лёг спать, и я не могу его разбудить. Совсем никак. Тор кивнул, присел на край старого дивана, на котором спал Локи, и потрогал его лоб. Тот был горячий. — Где же Брюс? — он сам прошёл на кухню. Набрал ледяной воды, попутно посмотрел в холодильник. Обнаружил там немного самых простых продуктов. Фрукты были в очень малом количестве, ровно, как и молоко, стало понятно что в этом доме до сыта ест только ребёнок. Он вернулся в комнату, посмотрел на перепуганную Хелу и снова спросил: — А где он работает? — осторожно отжав полотенце, он положил его на лоб Локи. Тот поморщился и попытался слабо пошевелиться. — Папа не работает. У него слишком часто болят руки, в такие дни он чуть не плачет, когда думает, что я не вижу. Пальцы плохо гнутся. — Значит, живёте на пособие? — Да, но я вот выиграла место в одной очень престижной школе. Творческий конкурс. Я выучусь, стану архитектором и заработаю много-много денег. Тогда он ни в чём не будет нуждаться. Вот.       Тор вздрогнул при этих словах, но ничего не сказал. Он смотрел на вытянувшегося мужчину. Было видно, насколько ему плохо, но он даже не позволял себе стонать, чтобы не пугать ребёнка. Даже в беспамятстве он был по-прежнему упрям. — Ох, зачем же ты сбежал? — вслух спросил Тор. Всё, что он сейчас мог, так это ждать и надеяться, что во время операции упрямому мужчине не занесли инфекцию. — Как же вы жили всё это время? Локи услышал знакомый голос и ненадолго пришёл в себя. Он посмотрел на Тора, уже без прежней ненависти или презрения, всё-таки Одинсон спас Хелу, но помощи не попросил. — Опять ты? Чтобы там не рухнуло, я не виноват. По специальности больше не работаю. Руки плохо слушаются. — Ничего. Сейчас в клинику отправишься, а потом я всё устрою. Есть у меня пара знакомых профессоров, ты не то, что рисовать сможешь, на скрипке заиграешь. — Ну, уж нет. Ненавижу скрипку. В детстве в музыкальную школу ходил, — невесело улыбнулся Локи, но это и было началом диалога. Брюс, понимая что ничего хорошего не найдёт уже не таясь вызвал спецперевозку. Когда Локи загружали в машину, Тор повернулся к Роджерсу, прибывшему вместе с Беннером и тихо сказал: — Возьми Хелу домой, не нужно ей в больницу, — девочка воспротивилась. — Папа один не может, он даже чашку с водой руками не у… — Хела, не надо, — тихо прошептал Локи, — им то это зачем. Прости… — договорить ему не дал Тор. — Слушай, ты очень смелая и умная девочка, но если ты взвалишь на свои плечи слишком много, то просто сломаешься…. — У папы больше никого нет. Он один на этом свете, — зелёные глаза загорелись упрямством, и Тор сказал первое, что пришло ему в голову. — У него есть я. — А почему не приходил так долго? Мог же найти? — Хела, я…. — Ладно. Я верю. Папе очень плохо и одиноко, может быть, ты ему поможешь.       Локи всё это время смотрел и не знал, как их остановить. Пугать дочку он не хотел, принимать помощь Тора тем более, а тот теперь нагло лгал о том, что позаботится о нём.       Хела уехала со Стивом, а Тор сел в машину скорой помощи, посмотрел на Локи и взял его худую руку с воспалёнными суставами в свою огромную ладонь. От тепла чужой руки стало легче, и Локи позволил себе расслабиться, хоть и не хотел этого. — Вы ему кто? — доктор только что вышел из смотровой и направился к Тору. — Я… Просто… — Понятно. Ничего страшного не случилось. Операция была проведена верно, просто из-за того, что он был не в больнице и уход осуществлять было некому он ухитрился занести инфекцию в рану. Месяц он пробудет здесь, потом вы сможете его забрать. — К нему можно? — Да, конечно.       Стало намного легче. Заботливая сиделка напоила его водой. Жар, сжигавший тело отступил, оставив слабость и лёгкую дрожь. Теперь ещё дико хотелось есть.       Скрипнула дверь и в палату вошёл Тор Одинсон, он смотрел на Локи внимательно, без чувства вины, без затравленности. Он смотрел так, будто впервые его видит. — Зачем ты пришёл? — голос был хриплый, усталый. — Неужели всё мало? Почему ты снова пытаешься ломать мою жизнь? — Ничего я не пытаюсь. Давай просто поговорим, — Тор присел на стул рядом с кроватью. — Не о чем, — Локи прикрыл глаза. — А я так не считаю. Я ведь сломал тебе жизнь, карьеру. Лишил здоровья, так что задолжал тебе по гроб жизни. — Долг прощаю, но отвяжись. Это только из-за дочери. — Нет, не отвяжусь. Буду сюда приходить и тебе с восстановлением помогать. — Тут есть сиделки. — И что? Я им не доверяю. Ты опять сбежишь, поэтому Хела пока поживёт у меня дома, а когда тебя выпишут, то и тебя туда перевезу. — Вот как? А что же моим мнением не поинтересуешься? А? Хозяин…       Тору будто бы пощёчину влепили, он глотал воздух и не знал, как правильно ответить. Наконец он заговорил. Тихо, размеренно, но Локи внимал каждому слову и вдруг не выдержал. Заплакал. Он не плакал в рабстве, не плакал, когда у него были мощнейшие болевые приступы, но от простых искренних слов он почувствовал боль и не смог сдержаться: — Я не прошу простить это не возможно, но очень прошу, дай мне просто помочь тебе. Да, я понимаю, что ты мне не доверяешь, но просто давай попробуем нормально общаться. Локи дёрнул плечами, а потом тихо спросил: — А как же ТА ночь? Она мне до сих пор в кошмарах снится. — Мне тоже, — ответил Тор.       Минут десять в палате было тихо. Тор не думал ни о чём, просто вина душила его. Локи думал о дочери, о рабстве, об изнасиловании и побоях. А ещё видел, как Тор закрывал Хелу собой, он понимал, что Одинсон за неё испугался, и это заставило Локи перестать ненавидеть его. Вот довериться ему было страшно. Он решил ответить честно. — Я не знаю. Я попробую. Большего обещать не могу.