— Хорошо, хорошо, только прими помощь. О большем не прошу, — Локи не ответил, просто отвернулся к окну. Разговор вымотал его, а ещё было плохо от того, что он плакал в присутствии этого чудовища. Он попытался стиснуть одеяло, но пальцы плохо слушались. Тор посмотрел на него, и тут вспомнил, как ему рассказывали легенды северных стран.
— Говорят, живое тепло помогает, позволь… — он взял архитектора за руку и попытался согреть его руку в своих руках. Локи попытался вырваться, но Тор крепко держал, в итоге он смирился, а минут через сорок к своему ужасу почувствовал, что боль начала отступать. Живое тепло было приятнее компрессов, пальцам стало легче, совсем чуть-чуть, но всё же.
Локи молчал, он просто не знал как себя вести. Признательность? А её не было, спасение Хелы можно было счесть компенсацией за рабство, но не за собачью миску и тем более за изнасилование, и он просто лежал и молчал. Истерика отняла последние силы, и он просто рассчитывал, что Тор уйдёт, но тот был очень упрям. Прошло два часа, а он всё так же держал его за руку, наконец, не выдержал, и стал спрашивать:
— Расскажи мне о себе.
— Тебе же на суде всё рассказали. Зачем меня спрашиваешь?
— Должен же я принять участие в твоей судьбе.
— Уже принял, — он попытался выдернуть руку, но был слишком слаб.
— Чем планируешь заняться после восстановления?
— Дочь растить, — глухо буркнул, Локи закапываясь с головой под одеяло.
— Нет, ты неправильно понял…
— Я всё понял правильно ещё в тот день, когда ты меня в миску с кормом лицом тыкал, — и всё. Весь «прогресс» свёлся к тому, что Локи просто не отвечал Тору, а прикосновения просто терпел, а может, просто не было сил вырваться.
Тор приходил всегда вечером, дела фирмы требовали его постоянного присутствия. Всегда садился на кровать, брал измученные руки в свои и пытался их отогреть. Пальцы Локи стали немного сгибаться, но не более того. Ломать — не строить, и покалеченные ладони не могли стать вновь здоровыми, как по мановению волшебной палочки. Так прошло две недели, из всех хороших новостей было только одно, что операция на спине была всё же успешной, с инфекцией справились быстро, и в конце недели Локи решено было выписать.
Не найдя ничего подходящего по сезону в гардеробе бывшего архитектора, Тор взял на себя смелость привезти ему одежду. Когда Локи увидел тёплую кожаную куртку, новые джинсы и ботинки на меху он дёрнулся и посмотрел на Тора:
— Это что?
— У тебя очень холодная одежда, а любому человеку нужно тепло….
— Серьёзно, что ли? Какая глубокая мысль? И давно она тебя посетила? — а чего было ждать после холодного сарая.
— Не паясничай, в твоей куртке замерзать хорошо. Лучше одевайся и идём.
Всю дорогу до самой усадьбы Локи молчал, но Тор видел, что ему страшно. Жилка на виске отчаянно пульсировала, на лбу выступили бисеринки холодного пота, было страшно возвращаться в то место, где ему причинили столько боли.
Машина въехала в ворота особняка:
— Приехали, — весело сказал шофёр.
— Приехали! — клетку тряхнуло. Разом заболели все ушибы. Дверь распахнулась, резкий свет ударил в глаза, клетку с грохотом спихнули на землю и только потом стали открывать. Все спокойно смотрели на то, как он сквозь боль пытается разогнуться.
— Вставай, скотина….
— Эй, эй, эй! — твёрдая рука подхватила его именно в тот момент, когда он, паникуя и шумно втягивая воздух, готов был упасть на мёрзлую землю. — Держись на ногах. Идём в дом, там тепло. Давай же.
Но он не мог и шагу ступить, озирался, выискивая зловещие очертания сарая, но не находя их. Тогда он ещё не знал, что его снесли по приказу Тора. Ландшафт поменяли настолько, что ничто не напоминало о том страшном времени.
Локи сквозь зубы заскулил, и Тор просто закинул его руку себе на плечо и тихо заговорил:
— Прости, другого дома у меня нет. Идём, тебя не тронут. Я поменял всю прислугу, тебя не обидят.
То ли голос Тора был успокаивающим, то ли от того, что в прошлый раз Тор сразу ушёл в дом, бросив его наедине с охраной, то ли просто удалось взять себя в руки, но Локи, наконец-то расслабился и позволил отвести себя к дому.
***
— Хела, — кухарка тихо позвала девочку.
— Да, Мари.
— А что твой папа любит? — Мари, единственная, кто осталась в доме из всего штата прислуги. Её чуть удар не хватил, когда она узнала, что парень, которого она возненавидела, не был виноват, и теперь хотела загладить свою вину перед ним. Она ведь нарочно старалась опрокинуть его еду, пыталась накормить его гадостью или поручить ему грязную работу.
А теперь, когда появилась Хела, её ужасала мысль, что такая чудесная девочка чуть не осталась без отца. Видя, как ребёнок радуется таким простым вещам как яблоки и апельсины, а кашу на молоке считает, чуть ли не лакомством, она очень хотела помочь.
— Не знаю, но он говорит, что ему нельзя молочного и мясного, — как кухарка за голову не схватилась, она и сама не поняла. Выходит он голодал, всё что мог, оставлял ребёнку.
— Нет, что ты. Ему всё можно, он просто ошибся, вот увидишь.
— Хорошо, а то…. Ой, а почему вы плачете?
— Это я так, — но голос выдавал крайнюю степень напряжения. — Я сейчас папе твоему что-нибудь вкусное приготовлю.
***
Тор довёл Локи до комнаты на третьем этаже, открыл дверь и включил свет.
— Здесь есть ванна, туалет, смежная комната — библиотека. Хела на втором этаже. Там игровой зал, учебный и танцевальный класс, и ещё оборудуется мастерская. Обед через час.
Локи не ответил, он рассматривал свои руки, думая о том, что не удержит приборы, хотя чашку, ложку (правда в кулаке) он был уже способен удержать. Тор, перехватив этот взгляд, тихо сказал:
— Я понял, тебе сюда подать?
— Не надо. Я сам возьму, пусть только они….
— Я всех поменял. Никто тебя не обидит. А вообще знаешь, что? Я сам всё принесу и помогу тебе справиться. Обустраивайся.
Тор вышел, а Локи присел на кровать и тихо застонал, он чувствовал себя в капкане.
