Сова. Крылья из боли.

      Сознание вернулось рывком. Саша подскочила, сбрасывая оковы сна, и рухнула обратно, на мягкую перину больничной койки. Боль ушла, и на её присутствие указывали лишь тянущие конечности, жаждущие, чтобы хозяйка их размяла, и бесконечное счастье от того, что кошмар закончился. Саша и рада была посчитать всё произошедшее сном, но едва она распахивала глаза, как видела перед собой стройный ряд пустующих коек, кипельно-белый потолок и стены, тумбочку с аккуратно сложенной одеждой. Из освещения - инопланетные лучи энергосберегающих лампочек. Девушка ни разу не посещала настолько стерильное место, на фоне которого кабинеты врачей казались грязными.       Стены пропускали малейший шорох. Саша слышала, как скрипят деревья, наклоняемые ветром. Слышала людские голоса, но не могла различить, о чём они толкуют. Звуки накапливались в её голове, не раздражали, создавая помехи, которые легко игнорировались, отступали на задний фон.       Больше всего девушку волновала странная тяжесть на спине, нечто мешалось, будто в перину наложили твердое. Саша старательно игнорировала ощущение инородности, отмахиваясь от него и понимая, что это нечто и есть ее изменения. Она страшилась принять себя.       Но Саша не могла вечно лежать пластом, нужно было побороть себя. Девушка вновь поднялась, дивясь, что несмотря на тяжелую бандуру за спиной, она ничуть не мешалась, и резко обернулась, заглядывая через плечо.       Пришлось подавить крик.       Тяжелая бандура оказалась двумя мощными крыльями, растущими прямо из спины. Прекрасные, аномальные, покрытые острыми коричневыми, с вкраплениями черного и белого, перьями, они могли укрыть хрупкую девушку полностью или поднять её тело в небо, подарить полёт. Крылья послушно шевельнулись, расправились, задев тумбочку, едва её не повалив, и соседнюю кровать. Сильные, призывающие воспользоваться ими. Саша чувствовала их, как свои руки, настолько они вживались в неё и не доставляли иного дискомфорта кроме новизны. Как неразношенная обувь, натирающая пятки.       Саша опустила ноги на пол и охнула от отвращения. Кожа на голени сморщилась, а из пальцев торчали острые птичьи когти. Девушка вскинула руки и к своему ужасу обнаружила такие же и там. Черные, загнутые вниз хищные конечности, десять маленьких ножей, заменившие ей родные плоские ногти. Саша судорожно ощупала себя, стараясь обнаружить другие изменения, но ничего больше не нашла. Однако, тело показалось более худым и длинным.       Теперь она понимала брата матери. Если с ним случилось нечто похожее, Александр попросту постыдился показаться на глаза семье с уродством. Или ещё хуже, он мог войти в загадочные 40%, под которыми скрывался, Саша была почти уверена, летальный исход. Но она выжила и не бросит семью из-за отвратительного полуптичьего тела.       Вместо материнского платья на тумбочке обнаружилась форма с практичным вырезом на спине для крыльев. Саша без труда надела клетчатую юбку до колена, а вот с черной рубашкой пришлось повозиться. Крылья то и дело норовили расправиться в полный размах, затрудняя процесс, но и они поддались, на радость девушки. Она застегнула две молнии под крыльями на спине и косую на груди, потом, за неимением зеркала, разгладила вслепую складки, поправила воротничок, подметив эмблему на нагрудном кармане – горящая красным пламенем птица, раскрывший клюв феникс. Саша медленно прошла вдоль кроватей, крылья задевали их кончиками перьев. Она не представляла, куда направляется, но не желала лежать в неизвестности, тем более желудок, некормленный с утра, стягивал голодный спазм, а при мысли о чем-то мясном, желательно малопрожаренном, рот наполнялся вязкой слюной.       Она шла на хорошо слышимый разговор, не дающий своими звуками запутаться в лабиринте больницы (или это была не больница, а экспериментальная лаборатория?). Саша отпустила страх, её новое сознание шептало ей, что сейчас угрозы нет, и девушка была склонна довериться. Глаза, ставшие небывало острыми, могли рассмотреть каждую пылинку в углу, любое пропущенное при уборке пятнышко. Оставалось гадать, благодаря какой из множества птиц Саша получила исключительное острое зрение. Девушка в своих глупых мечтах если и представляла себя химерой, то в виде кошки, но никак не летучего существа. Она опасалась высоты, ведь чем выше, тем больнее падать, но сейчас Сашу не пугал полет, а ген птицы казался ей естественным, единственно верным.       Насколько сильно искорёжилось её сознание, раз то, что раньше вызывало негатив, сейчас казалось правильным решением?       Когти неприятно скрежетали по полу. Саша не обнаружила обуви, и ей пришлось идти босой, но ступни не чувствовали ни холода, ни жара. Эти уродливые ноги вывели её в маленькую комнату, из которой и доносились голоса. Комната заметно отличалась от остальной больницы. Уютная, с мягкими диванчиками и плоским телевизором с выдернутым из розетки штекером. Два фикуса, стеклянный столик, заваленный модными журналами с идеально красивыми женщинами и мужчинами на обложках, и полупустыми кружками из-под напитков. В воздухе приятно пахло свежезаваренным кофе.       У стены, облокотившись на нее спиной, стояла девушка, ее загораживала другая, одетая в знакомый пурпурный костюм с приметной рыжей макушкой. Маргарита обернулась навстречу Саше, лицо с глубокими морщинками разгладилось при виде девушки. Врач исказила красные губы в приветливой улыбке и поддалась вперёд.       - Сашечка, встала так скоро? И сама поднялась? – удивлялась она, быстрыми движениями ощупывая Сашу. – Поразительно, какая сумасшедшая регенерация.       Саша молчала, не зная, что сказать в ответ, слишком много вопросов вертелось на языке, но Маргарита не позволяла и слова вставить в свою трескотню. Вместо этого Саша рассматривала собеседницу врача, насмешливо стреляющую в нее глазами. То была высокая жилистая девушка, одногодка или даже старше, в легком белом топике, который обнажал ее сильные руки и рельефный пресс на животе, в черных спортивных штанах, плотно облегающих длинные ноги. Золотистые локоны лежали волосок к волоску, заколотые в высокий конский хвост, обнажали атласную кожу, точеные черты лица, виски, на которых как будто художник причудливо нарисовал темные пятна в желтом обрамлении. Пятна спускались вниз по шее, прятались под топиком на груди, пробегали на руках, животе, но ничуть не портили девушку, предавая ей толику хищности. Густо подведенные черным карандашом желтые глаза с продолговатыми зрачками смотрели дерзко и предупреждающе. Уши, закруглённые на концах, совсем кошачьи, красовались на голове и улавливали любой шорох. Хвост, идеально длинный и тонкий, с забавным чёрным наконечником, нетерпеливо подрагивал, выдавая настроение хозяйки.       Гепард, не задумываясь, опознала Саша, раньше не видевшая разницы между большинством кошачьих.       Маргарита, заметив переглядывание своих подопечных, замерла и обрадованно вздохнула.       - Как вовремя ты заскочила, Астрид, - заметила врач, закончив осмотр. – Проводишь Александру, устроишь экскурсию. Ее комната B/319. А на счет ноги не волнуйся, заживет, главное не перенапрягай её на тренировках, иначе нам придётся увидеться очень скоро.       Гепард махнула головой в согласии, отчего её волосы всколыхнулись, и отлипла от стены, подходя к Саше, но последняя не торопилась покидать больницу.       - Постойте, - возразила девушка. – Но вы же мне ничего не объяснили!       Маргарита ответила ей рассеянным взглядом, она витала в каких-то своих эфемерных размышлениях.       - Моя работа окончена. Я тебя встретила, изменила, всё остальное за твоими преподавателями и другими химерами.       - Маргарита не нянька, - лениво заметила Астрид.       Женщина задумчиво взглянула на часы, нахмурившись, недовольная потерей ценного времени, и уж было хотела попрощаться, ведь у неё по плану стояло множество интересных экспериментов, но была вновь окликнута подрагивающим голосом Саши:       - Скажите хотя бы, кто я теперь?       - Действительно, - признала Маргарита оплошность. – Сова, в тебе ген совы.       Саша недовольно проводила взглядом медсестру, с неожиданной злобой жалея, что Маргарита сама не пережила ту адскую боль.       - Пойдем, - позвала Сашу блондинка. – Маргарита не станет ничего объяснять. Как только ты перестаёшь быть её подопытным, то становишься пустым местом.       Саша встряхнула головой, взбадриваясь, и обратила внимание на говорившую. Её запоминающаяся расцветка и крайне самодовольный вид натолкнули Сашу на мысль, которая по невнимательности не возникла раньше. Непроизвольно глаза округлились, позволяя читать её лицо, как открытую книгу.       - Постой, тебя зовут Астрид? – выпалила Саша.       Гепард насмешливо вскинула густые брови.       - У тебя какие-то проблемы с моим именем? Не любишь скандинавов или красивых блондинок? – она улыбнулась, показав идеально белые зубы с опасно выступающими клыками.       Саша невольно провела языком по своим, но с облегчением не обнаружила изменений. Все такие же мелкие, мелкие зубы желтоватого цвета, видевшие стоматолога иногда по праздникам.       - Нет, что ты. Никаких проблем, - заверила её Саша.       Не говорить же, что в мире обычных людей её действия не обсуждал только ленивый или безразличный к смертям. Да и что сказать? Почему ты перебила с десяток человек? Почему настолько жестоко? Но Саша не хотела показаться нетактичной, отчего-то девушка больше не считала действия гепарда пугающими или мерзкими. Совсем наоборот, появился интерес. Любопытство смертника, которому не говорят, как его лишат жизни.       Девушки вышли из гостевой комнаты, направляясь к выходу из больницы, по пути переговариваясь. Астрид неожиданно сжалилась над Сашей и лениво пояснила, не таясь:       - Знаю, что ты хочешь спросить. Про тех самоубийц, на которых я охотилась, - дождавшись неуверенного кивка, Астрид продолжила, так, будто рассуждала о готовке курицы с хрустящей корочкой. – Такова судьба хищника на цепи, ты нападёшь на того, на чью неудачливую тушку укажет палец хозяина.       Астрид приглянулась новоиспечённая сова и, находясь в благодушном настроении, она решила просветить новенькую.       - То есть, - медленно произнесла Саша, пытаясь переварить слова гепарда. – Тебе были неприятны те убийства, но ты не могла ослушаться приказа? Астрид рассмеялась, огласив пространство смехом с рычащими нотками, которые неизменно присутствовали в её голосе.       - Глупости, - отмахнулась она. – Я наслаждалась, впиваясь в загривок жертве, чувствуя, как крохи её жизни исчезают сыпучим песком в часах. Ты не поймёшь, пока сама не попробуешь, не кривись. Тебе, совушка, нужно зарубить на носу – больше ты не человек, а нечто большее, стоящее над видом Homo sapiens и животным геном. Теперь в твоей власти находить радость в том, что раньше несло отвращение, а иначе… Иначе нам придется попрощаться. Разлад мозга и тела никому ещё не принес психического здоровья.       Астрид вела сову по изученному вдоль и поперек кампусу, размеренно рассказывая о устройстве ПЦХ, больше не касаясь неприятной темы. Саша вертела головой, улавливая звуки, видя каждую травинку под ногами. По широким вымощенным камнем дорожкам было приятно ступать босыми ногами, ветерок ласкал крылья за спиной, развевая перья и распущенные волосы. Научный городок создавал педант. Иначе почему газон, идеально скошенный и чистый, травинки не отличаются даже на пару миллиметров, а кусты выстригли в причудливые фигуры животных, кажущихся живыми. Попадались скульптуры зверей, птиц и насекомых. Вдали слышался звук фонтана, и Саша различала его прекрасные очертания.       - ПЦХ – это Подготовительный Центр Химера, на случай, если тебя интересует, - рассказывала Астрид, не прекращая вставлять колкости. – Официально, так называется весь научный городок к югу от города. Существуют ещё северный и восточный, но они не имеют отношения к генной инженерии. В центре нечто подобное школе-интернату - Академия, несколько корпусов с общежитиями, учебными классами, спортивными залами и площадками для тренировок. Корпус B – женский, там находятся личные комнаты. Г – мужской. В А-корпусе расположены учительские спальни, в Б – классы. Легко запомнишь, пару дней поплутаешь и получится. Химеры учатся в две смены: дневную с 6 до 14, и вечернюю с 17 до часу ночи, в соответствии со своими биоритмами. Расписание тебе выделят.       - Опять учеба? – слабо простонала Саша, чем вызвала усмешку у Астрид.       - Тебе понравится.       Они дошли до величественного здания, нулевой точки. Вблизи оно оказалось намного торжественнее и устрашающе, отбрасывало огромную тень на землю. Темный кирпич, казалось, поглощал свет прямых лучей солнца. Стены украшали искусные фрески, врезные детали, огромные окна с цветным витражами рассекали твердь камней. Многочисленные узкие башни с острыми шпилями терялись высоко в небе, они были монументальнее всех современных небоскребов мегаполиса. Настоящая крепость, служащая не для обучения, а для защиты и напоминания, что существуют вещи, стоящие превыше людей.       Попадались спешащие кто куда химеры, одетые в форму, спортивные костюмы и в обычную повседневную одежду. Девушке оставалось лишь поражаться необычностью измененных людей. Их было немного, но каждый заметно отличался друг от друга. С пленительной внешностью, которым повезло с изменениями, или совершенно отвратительные создания, на которых было больно смотреть. Саша заметила птицу, такую же как она, но крылья того парня были совсем маленькими, даже жалкими, да и страх, мелькнувший в его глазах при виде девушек, обескураживал.       - Сейчас свободные часы у дневных, поэтому достаточно людно, пояснила Астрид. – Всего химер немало, может, с тысячу наберется, да и то не все остаются в ПЦХ. Сможешь запомнить всех поимённо.       Саша пожала плечами. Она и в бывшей школе не могла запомнить всех. Хотя, признаться, народу там побольше – со всех пяти рабочих районов, но девушка не потрудилась запомнить имена даже одноклассников. Ей незачем знать тех, кто не водится с ней и не считает за человека. Уж сёстры постарались, чтобы их любимую младшенькую принимали так, как они хотят.       Саша невольно засмотрелась на проходящую мимо парочку – высокую, как каланча, девушку с усиками-антеннами и мускулистого парня с лицом и телом, полностью покрытыми темной шерстью, и неосторожно врезалась в кого-то. Она неловко упала на пятую точку, не сумев сохранить равновесия, инстинктивно распластав под собой крылья, смягчая падение. Зато парень, который и послужил причиной, ничуть не пострадал, но обжег её до такой степени злобным взглядом, что Саша вздрогнула. Настолько необычного человека девушка раньше не встречала. В нем переплетались черты аристократа и смертельно опасного преступника, при взгляде на которого тряслись поджилки. Необычные платиновые волосы находились в беспорядке, будто владелец забывал их расчесать, черты лица были резкими, скулы ярко выделялись на светлой коже, губы недовольно поджимались, но от этого парень еще больше притягивал. Радужки глаз, как две капли расплавленной ртути, разделенные тонким зрачком-полоской. Но, что самое необычное, по всему телу, что не скрывала форма, задевая даже шею и немного лицо, вязью плелась татуировка в виде сотен змей и сказочных узоров. Тела змей смотрелись настоящими из-за жемчужно-белой чешуи – проявления генома, и только их контуры прорисовывались чернилами.       От него веяло терпким запахом миндаля и железа.       - Смотри куда идешь! – прошипел он, сквозь крепко сжатые зубы.       Парень развернулся, потеряв интерес к Саше, оставив её сидеть на жестком камне прогулочной дорожки, непонимающе хлопая ресницами.       - Чертов змей, - выругнулась Астрид с едкой злобой, протягивая руку сове. – Почему этот фрик не спит, как приличный ночной?       - Зло не дремлет, - невпопад пошутила Саша, поднимаясь. – Кто это был?       Она тщательно отряхнула юбку, все еще неуверенно балансируя с помощью крыльев. Новое знакомство выбило её из колеи, причем буквально.       - Олег Холод, лучше не связывайся с ним, если не хочешь проблем, - предупредила Астрид.       - Всё настолько плохо? – засомневалась Саша, этот змей не шёл из головы.       - Он… своеобразный, - с трудом подобрала слово Астрид. – Как боевая единица, несомненно, великолепен. Его яд змеи, крайта, если не ошибаюсь, чрезвычайно ядовит, вызывает судороги и паралич. Но в повседневной жизни он разбрызгивает яд через слова, неприятный тип.       Саша не могла не согласиться, особенно, вспоминая, как некультурно Олег повел себя с незнакомой девушкой, но она, как ни старалась, не могла отделаться от образа кристально-серых глаз, смотрящих так гневно.       Девушки прошли в здание Академии и Саша снова застыла, пригвожденная атмосферой, царящей в этом месте. Первое, что бросалось в глаза, гомон, но не тот, что являлся вечным спутником подростков - резкий и навязчивый, а тихий, как перешептывание десятков голосов, приятных слуху. Им вторило бренчание, шорох перелистываемой бумаги. Острый слух прекрасно подмечал детали. Атмосфера уюта.       Всякому входящему через главный вход - резные тяжелые двери - открывался вид на каменную лестницу, поворачивающую в две стороны. Над ней -великолепное окно, занимающее всю стену, застекленное витражом в виде объятого пламенем феникса. Огонь от стекла расходился по стенам, старинным светильникам и бра. Под ногами - сказка, выложенная талантливым художником из мелкой мозаики – Георгий Победоносец пронзает змея, вечный мотив, застывший перед глазами.       - Красиво, - прошептала Саша заворожённо.       Астрид тонко улыбнулась, ничего не отвечая. Она и сама, в первый раз увидев, не могла долго думать о чём-то другом – восторг затмевал всё остальное. Что и говорить о девушке, которая не знала ничего, кроме тусклых построек рабочих районов?       Тишину развеяло громкое бурчание живота Саши. Девушка слегка покраснела, схватилась рукой за живот, пытаясь успокоить его нежными поглаживаниями. Астрид рассмеялась.       - Пойдем. Тебе явно нужно перекусить, покажу самое важное место во всей Академии – столовую.       Отказаться от заманчивого предложения Саша не могла. Они поднялись по лестнице на второй этаж, несколько раз повернули, опять спустились, плутали по пути, составленным безумцем. Саша давно запуталась, но Астрид имела настолько уверенный вид, что не давала усомниться в ней. Пусть их внезапно закончился большим светлым залом со стеклянным потолком, сквозь который пробивались лучи солнца и виднелись пушистые облака. За множеством столиков кучковались самые разные химеры, незримо они разделяли зал на области. Посередине люди с генами кошачьих, справа - гибриды с насекомыми. Саша без труда заметила людей с крыльями, но не спешила к ним подходить. Ей ли не знать, как плохо подростки принимали новеньких.       Астрид решительно повела её к столу с едой и напитками. Здесь был шведский стол с таким количеством пищи, необычной, вызывающей аппетит и попросту ужасной, что разбегались глаза. Отдельно стояли салаты, фрукты, мясные блюда. Краем глаза Саша заметила шевелящихся жуков и червяков, и скривилась.       - Не нравится? – заметила Астрид, накладывая в широкую тарелку плохо прожаренный кусок мяса размером с мужскую ладонь. – Это оленина, кстати.       - Такая мерзость, - отозвалась Саша, имея в виду живых букашек, стол с которыми они, к счастью, обошли. – Как это можно есть?       Гепард пожала плечами, задумчиво глядя на разнообразие овощей, но все же остановилась на фруктовом салате, заправленным йогуртом. Саша, глядя на подругу, поставила мисочку похожего на свой поднос.       - Между прочим, многие птицы любят ими хрумкать вместо чипсов или сухариков, - поделилась Астрид. – Возьми кролика, тебе точно понравится. Совы ими питаются, да и человек не брезгует. Сейчас твои вкусы могут поменяться кардинально, учти. Я до изменения три года следовала вегетарианству, но хищник во мне требовал мяса, и я сдалась.       Девушки наложили самое вкусное, по их мнению, на подносы и направились прямиком к столику птиц. Саша, как привязанная, шла за Астрид и чувствовала, как вспотели её ладони. Ей предстояло познакомиться с возможными друзьями и не хотелось все испортить. Астрид по пути здоровалась со знакомыми, расцеловываясь и обнимаясь с парочкой человек, давая пять нескольким парням, даря особую улыбку симпатичным хищникам. Вот кто чувствовал себя как рыба в воде.       Им навстречу приподнялся крылатый парень, сидевший в центре стола, явно лидер среди остальных. Его тёмно-коричневые крылья, колоссальные по сравнению с крыльями совы, на мгновенье распушились, топорщась. Светловолосый, с приятными чертами лица, он улыбнулся открыто и приветливо, и Саша не смогла не улыбнуться в ответ. Это было то, чего ей так не хватало - теплого жеста дружбы.       - Астрид, привет, - поздоровался он, кивком показывая свое расположение. – Ты привела к нам новенькую? Вот уж не ожидал, что к нам присоединится такая красавица.       Зубы у него оказались невозможно ослепительными, а когда он так улыбался, на щеках появлялись милые ямочки.       - Я Саша, Александра Кравец, - смущённо представилась девушка и поспешно добавила. – Сова.       Он подошел ближе, мягко беря девушку за руку и пожимая, продлив прикосновение черезчур долго для дружеского рукопожатия.       Саша понадеялась, что не стала похожа на свёклу, и что сердце, разошедшееся вдруг, бьётся не слишком быстро для слуха химер.       - Кристофер Рид, беркут, - представился он. – Садись с нами, куколка.       Саша заметила его акцент – вычурный и слегка напыщенный, будто он декламировал Шекспира. Должно быть, в его семье ещё говорили на одном из мертвых языков. После Последней войны все люди отказались от своей национальной принадлежности, разговаривали на русском, но оставались и такие оригиналы, что не желали терять связь с вероломными предками.       Астрид показательно закатила глаза и, откинув выпавшую из хвоста прядку волос, сама приняла предложение. Девушка элегантно, с ощутимым достоинством села на длинную лавку со спинкой, устроившись между парнем с острыми тёмными глазами, который на её действие загадочно улыбнулся, и девочкой восточной внешности с маленькими невзрачными крылышками соловья. Девушка недовольно фыркнула, оказавшись на самом краю сиденья, подскочила, мотнув чернильно-черными волосами с прямой челкой, и поспешно удалилась, не сказав ни слова.       - Хьюн, подожди! – крикнул ей в след Кристофер. – Мы найдём тебе место.       Но Хьюн даже не обернулась, серой тенью растворившись в толпе. Кристофер притворно грустно вздохнул и сразу вернул своё игривое настроение.       - Ничего. Она всегда уходит, когда видит Астрид, - сообщил он, позволяя Саше присесть рядом с собой.       Саша поставила свой поднос на стол, гадая, можно ли ей начинать есть или стоит немного подождать? Но Астрид беспрепятственно разрезала свой стейк на много мелких кусочков, отправляя поочерёдно каждый из них себе в рот и при этом не переставая рассуждать:       - Маленькая пташка боится меня, - просветила она всех с крайним самодовольством. – Я как-то неосторожно заявила, что её аккуратные крылышки созданы для того, чтобы жареными попасть на мою тарелку. Она и обиделась.       Компания рассмеялась, Саша тоже неуверенно улыбнулась, хоть совсем не понимала шутки, но благосклонно принявший колкость Кристофер вдохновлял.       Кролик оказался вкусным. Но Саша едва не подавилась им, когда увидела, как странно некоторые Химеры едят. Она обрадовалась, что ей повезло с изменением. Один из птиц получил крылья заместо рук и теперь ему приходилось буквально клевать из своей тарелки. Впрочем, он никого не смущал и его не подняли насмех. А вот маленькая девушка оторвала от тушки мыши голову, брызнув на стол кровью, и с аппетитом её прожевала, хрустя нежными косточками. Затошнило разве что Сашу. Остальные, опять же, и ухом не повели, принимая такой приём пищи как данность. К счастью, большинство ели обычно и неспеша, давая возможность новенькой задавать вопросы:       - Так всегда, изменённые делятся по виду? – она не могла не заметить, что только Астрид не пожелала садиться за кошачий стол, остальные же кучковались по группам.       Кристофер милостиво ответил, он был на редкость разговорчивым:       - Ты вполне можешь пересесть, но поверь, птица среди мышей или змей -нонсенс. Мы осознаем себя людьми, но от зверей нам досталось слишком много черт. А мирному зверю всегда неуютно среди хищников. Инстинкт во многом влияет, предопределяет отношение к другим. Ты вскоре сама поймешь, что тебе не хочется водиться с кем-то отличным. Что насчет Астрид... - добавил он.       - Мне поручили проводить тебя, - напомнила Астрид. – Не могу же я бросить тебя в первый день. Дальше освоишься сама. Мы будем мало встречаться, на твоё счастье. У нас не так часто появляются новенькие, так что кто-нибудь из ночных согласится понянчиться с тобой.       - Тем более не так часто появляются такие красивые и необычные новенькие с фантастическими глазами, - не преминул сделать комплимент Кристофер, подмигивая смущенной Саше.       Саша совсем не считала себя ни красивой, ни необычной, особенно находясь в центре такого количества изменённых, отличающихся друг от друга, как небо и земля, а глаза так вообще были копией глаз сестёр и матери, но не стала возражать. Ей мало кто раньше делал комплименты, и теперь щёки алели, как красный знак светофора.       Вспомнив о самом главном, Саша поспешила перевести тему от своей внешности, решив, что с негласными правилами среди химер она точно разберется. В бывшей школе подростки также делились на группировки: умники, спортсмены, тусовщики.       - В Академии также преподают математику, естественные науки или же..?       - Кому как, - безразлично заметила Астрид. – Я давно отделалась от этой нудятины.       Подростки прыснули, кивая на слова кошки.       - Тут опять же идет разбивка по специализациям, - пояснил Кристофер, растерянной Саше. - Некоторые химеры будут работать в индустрии развлечений, ты наверняка видела подобных по телевизору. Самая известная – Китти, фотомодель. И помнишь, Хьюн, кореянку, которую вспугнула Астрид? – напомнил он, будто Саша могла так быстро забыть азиатку. – Она потрясающе поёт, настоящая волшебница, заклинания для которой мелодия и слова, но больше не умеет ничего. Это штучный товар, большинство химер - боевые единицы. Выслеживание, поимка и устранение. На первом году обучения ещё дают основные науки, напополам со специализированными, но дальше - только профильные предметы. По желанию, ты сможешь продолжить посещать классы наук, которые тебе интересны, но мало кто так делает. Приготовься много потеть, драться и заучивать тысяча и один способ, как оторвать голову человеку.       Саша вжала свою голову в плечи. Она совсем не хотела такой учёбы. Уж лучше постоянно решать алгебру. Даже если нечто внутри неё подсказывало, что она справится с такой работой и та будет ей в радость, человеческая часть упорно цеплялась за милосердие и пацифизм. Саша невольно вспоминала детскую войну с сёстрами, где нередко переступала границу шуток, но ведь она никогда не стремилась причинить родным настоящий вред и большую часть порочащих поступков совершала в гневе и жестоком желании отомстить. Она не готова совершать такое осознанно, с полным пониманием последствий.       Оставшийся обед она сидела молча, размышляя о сложившейся ситуации. Новых знакомых совсем не смущал её подавленный вид, они давали время всё осмыслить и принять, за что Саша была им искренне благодарна. Она боялась, что не справится с возложенной ответственностью, и в голове вновь зарождались мысли о побеге. Однако, она не знала, где сможет найти приют полусова-получеловек так, чтобы остаться незамеченной. Крылья не скроешь под широкой одеждой, они и сейчас жили своей жизнью, периодически расправляясь, ерошась, вторя её настроению и привлекая излишнее внимание к себе. А идея отрезать их вызывала дикую панику до тошноты и рези в глазах. Лишиться крыльев, как лишиться ног или рук, так же ужасно.       Она хотела домой.       - Тебе нужно выспаться, пойдем, - неожиданно участливо сказала Астрид, тронув сову за плечо.       Саша улыбнулась в ответ, сон совсем бы не помешал. Они попрощались с ребятами, вызвав шквал всевозможных пожеланий удачи и сладкого сна, и отправились в женское общежитие, где располагалась комната, предназначенная Саше. Девушка уже не пыталась запомнить дорогу, понадеявшись, что в следующий раз обязательно найдет отзывчивого проводника, который сжалится над потеряшкой.       - Ты сильно не обращай внимание на ухаживания Кристофера, - неожиданно предупредила Астрид. – У него сладкие речи, но боюсь, такую как ты он проглотит и не подавится. Ты слишком мила и невинна, а таких всегда весело развратить и оставить с разбитым сердцем.       Саша расстроилась. Кристофер совсем не показался ей способным на такое. Парень был мил и обходителен. Возможно, Астрид сама имела на него виды, она улыбалась ему весь обед, а вот теперь, думая, что Саша могла ему понравиться, старалась мягким способом устранить соперницу. Решив, что именно в этом состояла причина предупреждения Астрид, Саша успокаивающе ответила:       - Не беспокойся, я все понимаю.       Астрид с сомнением посмотрела на девушку и покачала головой. Проблемы маленьких пташек её слабо волновали.       Общежитие соответствовало представлениям Саши о женском корпусе. Оно начиналось большой гостиной уютного вида, в которой сидели на креслах девушки, уткнувшись в журналы, телефоны или в стоявшую плазму, показывающую очередной сериал о трагичной любви. Некоторые вяло поздоровались, не забыв изучить новенькую, взглядом ощупав её с головы до пят. Саша старалась как можно больше улыбаться, чтобы не показаться злой или (не дай бог!) заносчивой. Она перестала удивляться внешности химер, стараясь думать об изменениях, как о модном пирсинге или татуировке. Такое самовыражение - приделать себе пушистый хвост на поясницу или иглы по всей коже.       Комната Саши находилась на третьем этаже. Девушки поднялись по лестнице, сделанной из красного дерева, попадая в широкий коридор, заставленный цветами в горшках, увешанный постерами и плакатами. В общежитии царил настоящий молодежный дух вплоть до фантиков от конфет и бутылок, разбросанных на полу, и выроненной одежды под дверями.       На нужной двери висела золотистая табличка с номером 319, обрамленным витиеватой каёмкой. В замке торчал ключ. Саша хотела уже войти, тем более Астрид, которая старательно зевала, настойчиво её поторапливала, но вдруг в ноги бросилась жёлтая молния, почти сбивая второй раз за день.       - О, Малышка! – воскликнула Астрид обрадованно.       Она бросилась обнимать, ещё больше заставляя Сашу обалдевать, пятнистую рысь с типичными кисточками на плоских ушах. И то была настоящая кошка, в росте достававшая Астрид чуть выше колен, со ртом, полным бритвенно-острых зубов, и спрятанными в мягких подушечках лап когтями. Рысь беспрепятственно позволяла себя тискать, гладить и целовать в пушистые щеки, блаженно прикрывая глаза, как самая настоящая домашняя кошка.       - Мне это не кажется? – неуверенно предположила Саша, все ещё пребывая в шоке.       Вид полукошки, которая обнимала настоящую дикую кошку, обескураживал. Астрид недовольно оторвалась от зверя, нахмурив брови, впрочем, по-детски счастливая улыбка не сходила с её ярких губ.       - Знакомься с Малышкой. Она была подопытной, как и мы с тобой, но после её списали за ненадобностью, так как у рыси обнаружился порок сердца. Мы с девочками забрали её к себе, не позволив усыпить. Пусть лучше она последние деньки проведет с нами, чем уснёт вечным сном, когда ещё может познать радость жизни, - погрустнев, поделилась Астрид и предложила: – Можешь погладить, она не опасна для химер, воспринимает нас как стаю.       Саша, присев на корточки, осторожно протянула руку к кошке. Малышка вытянула голову, принюхиваясь, обдавая кожу горячим дыханием, а потом смешно фыркнула и подлезла под руку, прося ласки. Саша счастливо рассмеялась и присоединилась к Астрид, почесывая пушистую шерстку зверя. Девушка и подумать не могла, что дикий зверь может вести себя как совершенно домашний.       Малышка понравилась ей, и Саша подумала, что это единственное существо в Академии, мотивы которого были ясны, как летний день.       Астрид пожелала Саше спокойной ночи и оставила её одну, уведя за собой разомлевшую Малышку. Только они скрылись за поворотом, как на Сашу навалилась страшная усталость. Она отворила дверь, звякнув ключом в замке, и зашла внутрь, чтобы пораженно ахнуть. День приносил всё больше и больше сюрпризов, и Саша даже устала удивляться, но спокойно реагировать не в её натуре.       Комната пока стояла чистая и ухоженная, со светлым окном на половину стены, открывающим вид на городок. Кровать одноместная, но с первого взгляда видно – мягкая, застилалась фиолетовым бельём с шикарными орхидеями. В углу - письменный стол с множеством пустующих полочек, шкафчиков, так и ждущих, чтобы их заставили книгами и тетрадями. А на самом столе – буклеты с описанием Академии, её правил и, что самое поразительное, ноутбук последнего поколения, явно купленный специально для неё, с сиреневым корпусом, подобные Саша видела в телевизоре, но никогда вживую. Она даже подошла, погладила глянцевую крышку, чтобы убедиться – он настоящий. В высоком шкафу обнаружились её вещи, тщательно разобранные и сияющие чистотой, а в серебряной шкатулочке – её кулон-перышко, за потерю которого она переживала больше всего. Саша нашла и лежащую на виду простую чёрную карточку с надписью с вензелями «ПЦХ». Настоящая кредитная карточка, принадлежащая ей одной. Рядом на стикере - пароль и небольшое послание.       - На карте тысяча условных единиц, - прочитала Саша. – Счёт пополняется за успешную учёбу и выполнение спецзаданий и уменьшается за провалы. Вы не можете покупать с помощью неё наркотические и алкогольные вещества и другие препараты, портящие здоровье. Вы не можете делать покупки во враждующих городах, счёт открыт только на территории города Спасения.       Дыхание участилось. Тысяча условных единиц – колоссальная сумма, которую семья получала разве что за полгода упорной работы, а ей выдали её просто так. Саша представила, как обрадуется мама, поняв, что младшая дочь не приживалка и может помочь своим родным материально. Она вытащит их из бедности, не оставит на дне.       Саша на эмоциях поцеловала чёрную матовую карту и прижала к груди. Ей совсем не было стыдно, что она радуется тому, что стала богаче. Она не любила деньги, но она любила то, что они дают – кров, еду, здоровье и исполнение желаемого. Будущее больше не представлялось чёрной дырой, она останется, чтобы обеспечить семью, станет лучшей химерой среди всех, не будь она Александрой Кравец! Она ведь ещё помнила заплаканные глаза матери, когда та узнала, что у отца лейкемия и стрелка на часах его жизни ведёт обратный отсчёт…       Успокоившись, Саша устала потерла слипающие глаза и полезла в шкаф, в котором видела стандартную белую пижаму. Невзначай она кинула на себя взгляд в зеркало на дверке. Сердце сделало кульбит, а Саша уставилась в отражение, не узнавая себя. Вместо привычных серых глаз она обнаружила абсолютно черные, перекрывающие радужку и белок, по которым нельзя было определить, смотрят ли они прямо или в сторону. Лицо также подверглось изменениям. Нежные округлые черты заострились, придавая девушке хищный, но, признаться, необычный вид. Кудрявые волосы, давно нечесанные, торчали вороньим гнездом, а тёмные крылья в совокупности придавали ей сходство с падшим ангелом, демоном.       Саша не узнавала себя, не могла оторваться от новых нечеловеческих глаз, одновременно пугающих и притягательных. Она осознала, что значили слова Кристофера. Глаза и вправду были фантастическими.       Как и её новая жизнь.