Посвящается астрономам-любителям и барахольщикам
Однажды в далекой-далекой Галактике во время правления Императора Пал Палыча жил да был мальчуган, которого звали просто Славик. Умом он не блистал и имел очень скверный характер. Учиться он не любил, но благодаря своему папашке, который дружил с ректором Имперской Флотской Академии ему удалось поступить туда и с грехом пополам ее окончить. С полупинка любимой матушки, Славик кое-как продвигался по служебной лестнице и дослужился до звания капитана. Работать он не умел, потому что руки у него росли не оттуда, руководить тоже из-за мерзкого характера, драться — тем более. Единственное, что он более ли менее любил, так это сесть вечерком с бутылочкой крем-соды в одной руке и сладкой ватой в другой перед телеком и смотреть сериал «Кухня», вспоминая какие чудесные котлетки готовила его бабуля. И вот однажды судьба в лице Орсона Кренника, разгневанного тупизной своего подопечного, заслала его на Рилот к моджахедам-твиʼлекам. Славик не был трусом, он просто не любил драк и попоек, однако Чам Синдулла нашел в нем отличный мячик для игры в галактический футбол. Так Славик стал снарядом. Он уже практически привык к своей участи, но на горизонте появился желтый шаттл «Ламборджини», привезший Гранд Адмирала Трауна, известного во всем флоте по прозвищу Синяк. Он прибыл на Рилот читать лекции по тактике и стратегии, а также проводить мастер-классы по разгону тви'лекских дебоширов. Славик, спавший на занятиях во время учебы в академии, рискнул заснуть и тут, абсолютно не учтя кем был его преподаватель. Он спал безмятежным сном, немного посапывая, но тут какая-то сволочь посмела пихнуть его под ребра. Славик открыл глаза и увидел перед собой стоящего с указкой Трауна, чей алый цвет глаз мог вогнать в ступор кого угодно. — О, вы уже проснулись? — вежливо поинтересовался Синяк. — Тогда я, пожалуй, продолжу. Напугавшись слов препода, Славик и не заметил, как половина конспекта перекочевала с тетради на его лицо. Позже на зачете он нес такую чушь, что у Трауна начали сворачиваться в трубочку уши, а глаза приобрели ярко-пурпурный оттенок. — Я задам вам последний вопрос, капитан Славин. От этого зависит получите вы сертификат или нет. Скажите-ка мне что такое склонение и прямое восхождение? (прим. автора: это оси системы небесных координат в астрономии, как меридианы и параллели на глобусе) Славик, естессно, вообще ни в зуб ногой, ибо лекции по астронавигации были бессовестным образом проспаны. Но, как истинный имперский офицер, оказавшийся перед физиономией Вейдера, всё же постарался выкрутиться. — Чтобы понять, что такое склонение, давайте просклоняем глагол «голосовать». Я голосую, ты голосуешь, он голосует, мы голосуем, вы голосуете… — А они? — явно подыгрывая, спросил Траун, шутливо подняв бровь. — А они посылают нас… к урнам, — не моргнув глазом ответил Славик. — Так, видимо, граждане Императора Пал Палыча и выбирали, — задумчиво произнес Синяк. — Ну, и что же с прямым восхождением? — Это, когда в гору прямо восходят новичок, значкист, разрядник и инструктор! - гордо выдал Славик, вспомнив как летел вниз головой с утеса, рискнув по глупости туда забраться. — О, как! — удивился Траун, явно пытаясь скрыть улыбку. — Тогда еще один дополнительный вопрос. Что это? Тут препод достал из большой упаковки большую треугольную штуку, приклеенную к золотистому блюдцу, с подзорной трубой и циферками на ней. В голове у Славика шевельнулась нехорошая мысль, когда в его руки попал данный объект. Такую штуку он видел первый раз в жизни. Она была такая необычная, красивая и скорее всего неприлично дорогущая… — Вот хатт! — выругался молодой офицер, когда бесценнейшее произведение искусства, помнящее еще Николая Коперника, полетело на пол и разбилось к самой что ни на есть родианской бабушке. Сильные руки Трауна вмиг подхватили Славика, а алый взгляд с яростью впился в испуганные глазища. Перед офицером пролетела вся его недолгая жизнь. Острые зубы чисса собрались впиться в мягкую плоть испуганного человека. Траун сильно и протяжно зашипел, собираясь сожрать его живьем, но вовремя взял себя в руки. Славик тогда бежал без оглядки через пол-Рилота, опасаясь мести Гранд Адмирала, но все кончилось тем, что ему впаяли выговор с занесением и пришла бумага о его полнейшей некомпетентности, как имперского офицера. А потом Траун добился того, что его отдали в рабство моджахеду Чаму навечно. Так Славик и стал заикой, а также любимой женой твиʼлека.***
ИЗР «Мстюн», где-то в космосе — То есть как это ты уезжаешь в отпуск на Рилот? — строго спросил Парка Траун. — Кто вместо тебя капитанить будет, пока я с Лэндо Калриссианом в онлайн морской бой играю? — Меня там девушка ждет... Нума! — не унимался Восс. — Тем более, что вам оттуда пришлют другого капитана. — Не нужен мне другой! — обиделся Траун. — А хотя… Уж не Славина ли? — Точно. Его самого! — подтвердил капитан. — Этот нехороший человек разбил мою астролябию! Ты понимаешь, что она бесценна! Она лично прощалась с Джордано Бруно, когда его на костер вели! — негодовал Траун. — Он же мне всю коллекцию антикварных предметов искусства перебьет! — Ого, шеф! Вы даже ни разу не выругались! — поразился выдержке начальника Парк, пытаясь сменить тему. — Дорогой мой капитан! - Траун с чувством собственного достоинства по-мужски приобнял Парка, - Интеллигентный чисс отличается от любого другого гражданина Империи прежде всего тем, что если ему на ногу упадет кирпич, он воскликнет «Ой! Какая неожиданность!», а не то, что обычно. — Ну, отпустите отдохнуть! Ну, пожааалуйста! Я вам за это калакорей привезу целый ящик! — отчаянно клянчил Парк. Чисс сразу оживился: — Не калакорей, а каликори! Твиʼлекские тотемы… Ммм?… Ладно. Только не растеряй по дороге! — Спасибо, шеф! — Парк радостно бросился обниматься к Трауну, спугнув с плеч Чуню.***
-…, а теперь, капитан Славин, вы возьмете в руки швабру и ведро и отправитесь драить мой личный гальюн, — холодно смотря на Славика, отдал приказ Гранд Адмирал Траун. — Ттттт… — Не слышу! — грозно напыжился Траун, нахмурив выщипанные брови. — Т-т-так то-то-точно… — промямлил несчастный имперский офицер, а затем поперся с красных глаз долой. «Вот так вот! Отправили по обмену к голубому Гранд Адмиралу!» — с обидой подумал Славик, тащась в подсобку. Кораблем руководить ему естественно не дали, потому что в голове вместо мозгов одни эвоки, но ведь никто не знал (хотя Траун явно предполагал), что у Славика еще и руки не из того места растут. Но здесь было явно лучше, чем у Чама в чуме, где его заставляли вышивать крестиком неприличные картинки. У подсобки вальяжно скрестив ноги и опершись о стену, стоял Каллас с хитрющим выражением лица. — Ты у нас значит новенький. Славик, правильно? Я тут твое личное дело почитал. Скажи-ка, почему тебя Кренник выгнал? — Я бы-бы-был его ли-ли-личной гла-ла-ла-ди-ди-дильной до-до-доской, н-н-но од-од-однажды п-п-по не-не-не-неосторо-ро-рожности про-ро-рожег е-е-е-его пы-пы-пы-лащ… — Это ты очень правильно сделал, — захохотал агент, — хочешь загадку? Какая у тебя ассоциация на белый, синий и красный цвета? Несчастный Славик затрясся от страха, вспоминая белый мундир, синюю кожу и красные глазища. — Успокойся, парень! — похлопал его по плечу Каллас. — Это цвета знамени одного из диких кланов на планете Земля. Даже не зайдя в гальюн, Славик умудрился устроить там потоп, залив несколько офицерских кают этажом ниже. Разозлившийся Траун впаял ему пять нарядов вне очереди и сделал строгое предупреждение, которое заключалось в том, что парень стал живой мишенью для штурмовиков на стрельбах. Естественно все они отчаянно мазали, и только лишь Косой взял да и пальнул из дробовика первосортной солью прямо по мягкому месту провинившегося. Первым заданием оказался наряд на кабачки. В имперском флоте вместо картошки солдат в столовке кормили такой пищей. Но проблема была в том, что Славик никогда в жизни не видел этих овощей, даже не знал, как они выглядят. Поэтому он сначала вычистил ящик лука. А потом, заливаясь горючими слезами, очистил от иголок съедобные кактусы с Джакку. Обколовшись иголками и почти обрадовавшись, что наряд закончен, он понес полуфабрикаты на камбуз, и, подскользнувшись на шкурках, эпично влетел в большущую кастрюлю с кипящим борщом, превратив помещение в кровавую баню. Во второй наряд ему была выдана Чуня и велено было ее выгулять на беговой дорожке в тренажерном зале. Славик в последний раз был в таком заведении еще в подростковом возрасте, по неосторожности туда заскочив, спасаясь от бегущих за ним гопников. В итоге накостыляли ему качки. Перепутав помещения, он зашел на стоянку с гравициклами. Поняв, что бегать со зверюгой ему ваще влом, Славик сел на гравицикл, крепко привязав поводок к рулю. Обрадованная Чуня радостно побежала впереди. На беду мимо проходил Косой, лузгая семечками. Унюхав запах еды, Чуня тут же рванула к твиʼлеку, таща за собой гравицикл. Не справившись с управлением, парень увидел, что поводок вот-вот развяжется. Славик потянул к рулю пальцы, но не успел, и гравицикл круто занесло, унося в ангар с AT-DP. — Страйк! — обрадованно крикнул штурмовик, видя как Славик и гравицикл снесли к хаттовой матери все двуногие машины. Третьим нарядом оказалось нанесение эмблем Империи на новенькие СИДы, присланные только что с конвейера. Силясь вспомнить, какой же там рисунок, Славик залез с телефона в Голонет. И нарисовал первую картинку, которую выдал ИмперГугл — красную звездную птицу Альянса повстанцев. Там даже было авторство сего изображения указано: Сабин Рен. Когда эскадрон с провокационными эмблемами рванул в бой против повстанцев, коммандер Сато никак не мог понять, почему за них воюют вражеские СИДы. Пилоты истребителей увидели в таких эмблемах тайный замысел их великого гения и стали отстреливать своих, прикрывая повстанцев. Решив, что это очередная уловка Трауна, Сато позорно бежал с поля боя, прихватив с собой новенькие СИДы. Гранд Адмирал потом неделю не мог понять, почему его четко составленный план потерпел сокрушительное фиаско. Четвертый наряд проходил в тюремном отсеке. Славику поручили помыть всех допросных дроидов IT-O. Налив полную ванну горячей воды и плюхнув туда целый пузырек пены, Славик принялся за дело. К концу помывки внушающие ужас черные круглые дроиды стали белыми приятными на ощупь мячиками. "Таунтаун я безрогий! Это была не пена, а отбеливатель!" — взгрустнул Славик, читая этикетку. Тут как раз пришел Каллас и забрал одного из них, чтобы как следует допросить Косого, куда тот нагло сныкал его плюшевого лунтика, с которым агент всегда засыпал. Закончилось всё тем, что IT-O, вместо того, чтобы пытать твиʼлека, стал рассказывать ему анекдоты про какого-то Вовочку, выведя из строя весь персонал тюрьмы, который катался по полу от смеха, держась за животы. И наконец, пятый наряд совершенно случайно по незнанию прописал ему Косой, попросив вместо себя протереть пыль в каюте с антикварным барахлом шефа. Взяв махровую тряпочку, Славик вошел в импровизированный музей. Это было достаточно большое помещение, представлявшее собой нечто среднее между концертным залом филармонии и выставочной комнатой Эрмитажа. Здесь было столько всего интересного. Картинная галерея состояла из самых серьезных интернет-мемов и демотиваторов, а также автографов различных персон, заключенных в рамочки. Самым крутым из них была размашистая подпись персонажа под именем Мистер Гопец: «Благаславляю семками тюбя, о, голубой пацанчег». Был также небольшой угол с личными сэлфи Трауна в разных позах. Больше всего Славика поразила маленькая кунсткамера, в которой под хрупким стеклом лежали мифриловая кольчуга Фродо Бэггинса, маска Хищника, шляпа Боярского, кепка Ленина, усы Гитлера; в баночках со спиртом были помещены отрубленная кисть Джейме Ланнистера, челюсти Чужого, пятачок Хрюши, щупальце Дейви Джонса, даже от Теона Грейджоя весьма важный кусочек. Самой огромной и крутой картиной была периодическая таблица алкогольных элементов под авторством некоего Джека Воробья, которую Славик тут же начал тщательно изучать, протирая тряпочкой латинские буквы, обозначающие тот или иной напиток. Он как раз дошел до 105-го элемента с аббревиатурой Xz, которая расшифровывалась, как «хрен его знает, что это», и крепостью 95 градусов, как пятиметровая стремянка под ним резко закачалась. Оказывается, когда он зашел в барахолку, вместе с ним сюда тихой сапой прошмыгнула Чуня. Погуляв немного по музею и съев дорогущий алдераанский половик (купленный на распродаже), ей стало интересно, чем же там занимается тот парень на стремянке. Забравшись по ступеням, исаламири схватилась когтями за штанину. — Ф-ф-фу! Кы-кы-кыш! — крикнул Славик, силясь вспомнить, как зовут зверюгу. Исаламири бессовестно обхватила лапками колено, и он начал отчаянно дергать ногой, пытаясь скинуть существо. Чуня от такой наглости слегка обалдела, а потом вонзила острые зубки в мягкое седалище. С диким криком Славик взмахнул руками и красиво полетел вниз вместе с Чуней, стремянкой и отвалившейся таблицей. Грохот был неимоверный, все склянки со спиртом эпично взорвались, разбрасывая содержимое по помещению. Таблица разбила постамент с антикварным пулеметом товарища Сухова, который тут же дал длинную очередь по мемам, демам и сэлфи. Чуня обезумела от страха и залезла Славику под китель, яростно щекоча живот. Пытаясь отделаться от зверюги, он дернул ее за хвост и тут же словил укус в бок. Бегая по помещению и дико визжа, он врезался в зашедшего проверить как дела Косого. Штурмовик не растерялся и тут же промазал, не попав кулаком по кумполу. К счастью, в дверном проеме показался Каллас, ловкой подножкой остановивший удирающего Славика и выдернувший из-под кителя неудачника злющую исаламири. — Каллас, похоже мы попали! — выдал штурмовик, оглядывая разгромленный алтарь искусства и обреченно крестясь.***
Двое имперцев нервно топтались у двери, решая кто же из них осмелится сообщить шефу о непредвиденной печальке. Сжав кулачки, они решили выяснить это самым проверенным способом: через камень-ножницы-бумагу. — Бумага! — воскликнул Косой. — Ножницы! — выдал Каллас, снимая шлем. — Брат, мне было очень приятно с тобой работать! Ты — настоящий имперец! Хоть и розовый… хоть и твиʼлек… Гранд Адмирал Траун находился в глубокой медитации, услаждая свой слух звуками органа, играющего из динамиков кавер-версию средневековой музыки Cantus Buranus. В руках он держал дротики, периодически метая их в крупный плакат формата А1 с карикатурным изображением Орсона Кренника. Косой тихо скользнул сквозь створки автоматической двери, уронив при этом бластер, который с громким лязгом грохнулся на пол. Глаза Трауна слегка сощурились: - Оставь меня, Косой. Я в печали... Косой прислушался и с видом истинного музыкального критика торжественно выдал: — О, Моцарт, «Полет шмеля»! Раздался тяжелый разочарованный вздох. «Все таки большинство людей ничегошеньки не понимают в искусстве музыки», — с горечью подумал Гранд Адмирал. «Теперь я наверняка узнаю, что будет, если отвлечь медитирующего чисса», — подумал Косой. — Чего хотел-то? — грустно спросил Траун, кладя ладонь под щеку и попадая очередным дротиком в шнобель соперника. — Там, это… Шеф… Славик в вашем музее порядок наводил… — ЧТО??? — закричал чисс, мигом срываясь с адмиральского кресла и, снеся Косого, бросился в дверной проем. Увидев, что произошло в его храме искусства, чисский интеллигент сначала онемел, потом почернел, а затем выдал такую длинную тираду отборных ругательств на чеунхе, что у Косого заложило уши, а Каллас рухнул на пол, как будто спасаясь от взрыва ядерной бомбы. Хватая испуганного Славика за шкирку, он потащил его по коридору в ближайший ангар. — Я тебя на мелкие кусочки порежу и скормлю Чуне! Нет! Сначала в космос отправлю, потом отдам Чуне! Зашвырнув Славика в ближайший шаттл, он послал его далеко и надолго в только одному ему известное место. — Шеф, может его Джаббе Хатту продадим? — предложил Косой, высовываясь из укрытия. — Или повстанцам сбагрим, чтоб им веселее жилось? — добавил Каллас, выставив перед собой бо-винтовку. — Нет, — буркнул недовольный Траун, все еще пылая ненавистью, — он отправится на одну из лун Нирауана и в будущем станет моим биологическим оружием против троллинга Кренника! Он крутанулся на каблуке и отправился в свое разгромленное святилище горевать над разбитыми погремушечками и спасать уцелевшее барахло. — Есть! — обрадованно воскликнул агент, воспроизводя запись шефской ругани с диктофона, когда Траун соизволил покинуть ангар. ...Косой и Каллас уже пятый день сидели в библиотеке, перерывая всевозможные словари на чеунхе, но им всё никак не удавалось найти перевод того замечательного двенадцатиэтажного мата, который давеча выдал их шеф. А Траун, заметив, что его подчиненные уже который день читают книжки, выписал им хорошую премию, которую они все равно пропьют.