***
— Шастун, а Шастун, ну расскажи мне про типы мировоззрения, ну пожалуйста, — уже минуты полторы Арсений Сергеевич ломал эту «комедию», выставляя придурком Антона. Мужчина театрально сложил руки у груди, и чуть ли не на колени встал перед юношей, продолжая время от времени выдавать подобные фразочки. — Что, совсем ничего? Ну же, Шастун, ради нас всех тут собравшихся, — все сюсюкал преподаватель, глядя, как откровенно краснеет мальчишка, прослушавший именно эту подтему, пока обижался на преподавателя минутами десятью ранее. — Ну только что перечисляли же, — подливал масла в огонь учитель, наслаждаясь смешками студентов. — Эх-х, черт с тобой, Шастун. На следующей паре спрошу — только попробуй не ответить. Все отмучавшиеся могут собрать вещи и тихонько покинуть универ, и если я говорю тихо — значит тихо, а то в соседней аудитории сидит злой и голодный пятый курс и пишет сочинение, и если вы их отвлечете — я за них не ручаюсь, — послышался в основном женский хохот, следом студенты, закидывая на плечи собранные рюкзаки и сумки, вылетали за дверь. Антон постарался смешаться с толпой и незаметно свалить вместе со всеми, но… — Радость моя, а ты куда собрался? — с наигранным удивлением и мягкостью спросил Арсений, хватая юношу за шкирку, точнее, за воротник и потянул на себя, выуживая из потока. — Да ладно вам… — начал Антон, делая шаг в сторону, уходя от прикосновения, желая отмазаться. — Ладно не мне, а тебе. Давай, Шастун, отстаивай свою репутацию. Я слышал, ты хорошо идешь по оценкам, но и философия — это тебе не какая-нибудь экономика. Смелее, — подтолкнул его Арсений, вынуждая снова занять свое место за партой и взять в руки лист с заданиями.***
Хотелось есть. И пить. И спать тоже. И по нужде хотелось, но он стеснялся заявить об этом преподавателю, сидящему за своим столом и поглощающему кофе. Тест хоть и был рассчитан на второй курс, но являлся скорее повторением первого, и некоторые вопросы Антон даже смог понять и разобрать, но за объяснением и непонятной терминологией каждый раз обращался к Арсению, терпеливо разбирающему с ним каждый непонятный нюанс. Хорошо ему, гаду, все знает, ничего не делает, сидит себе за столом и потягивает кофе в бумажном стаканчике. За ним он и отходил на пару минут из аудитории, оставляя юношу совсем одного. Жутковатое такое ощущение. — Можно я больше не буду делать? — сдался Антон на четырех из шести заданий, включающих эссе. — Можно больше на уроках не выеживаться, а задания делай, — спокойно протянул преподаватель, не отрывая взгляда от телефона, где листал какую-то очень увлекательную, судя по всему, статью. — Тогда можно в туалет хоть выйти? — почти проскулил юноша, уже уставший терпеть и постукивать ногой под партой, стараясь отвлечься. — Беги, конечно, святое дело, — все еще игнорируя взглядом его присутствие, разрешил учитель. Справив нужду, вымыв руки и заодно плеснув себе немного воды в лицо, юноша сконцентрировался на своем отражении в зеркале. Выглядел он довольно измученно. Пора бы начать высыпаться. Его неумолимо клонило распластаться прямо по парте и дрыхнуть, нежели делать ненужные задания, но поскольку в аудитории остались вещи, пришлось вернуться туда, перед этим минут пять гуляя по коридору туда-обратно. — Как ты долго, — подметил Арсений Сергеевич, стоя у выхода и надевая на плечи черное пальто, хотя Антону казалось, что на улице не так холодно, и потому он пока обходился только легкой ветровкой на рубашку. — Я уже проверил твои задания, тройку с натяжкой поставлю, а теперь, изволь, я домой, и тебе тоже нужно отсюда выметаться. — Почему три? — возмутился Антон, сделав резкий выпад руками, от которого Арс отшатнулся назад, боясь быть задетым. — Потому что не все задания, и ответы так себе, — повел бровью мужчина, ожидая, пока Антон наконец заберет вещи, чтоб он смог закрыть кабинет. — Я могу сделать еще! — продолжал гнуть свое юноша, проходя к парте, по пути захватывая лист с заданиями с учительского стола, куда его перенес Арсений, и проходя к парте, упрямо садясь за нее и беря в руки тетрадь. Перечеркнув красную «3», он продолжил писать. — Тебе делать больше нечего? Не выпендривайся и вали домой, мне нужно закрыть кабинет, — поморщившись, как от зубной боли, заявил преподаватель, махнув в воздухе ключом. — Пара еще не окончена, — упрямо заявил Антон, не отрываясь от конспекта. — Что такое «биоцентризм»? — невинно спросил парень, подняв взгляд зеленых глаз. — Бунтуем, значит? Протестуем? — прикусывая губу, уточнил Арсений. — Я считаю до трех и ухожу, закрывая кабинет, и делай, что хочешь, — предупредил его мужчина, начиная отсчет. Юноша и с места не двинулся. Раздался шум закрывающейся двери и ключ провернулся в замке пару раз. Антон, не веря в реальность происходящего, подошел к двери и пару раз дернул против себя, но та не поддавалась. — Да ты орешь просто… — выдохнул он, с большей силой наваливаясь на дверь и пару раз ударяя в нее. Тишина. Пройдя в противоположную сторону аудитории и заглядывая в окна, он увидел, как Арсений Сергеевич сворачивает к своей машине, и… Боже, да он, блять, прикалывается. Машина трогается с места и исчезает за поворотом. Антон зло рычит сквозь стиснутые зубы. Лучше не рыпаться до окончания пары, потому что его все равно хрен кто услышит, а может еще и влетит за балаган на паре, неподалеку у пятого курса ведь действительно ответственное сочинение. Выругавшись и пнув ногой стену пару раз, Антон зло притянул к себе тетрадь и, включив музыку на телефоне, уткнув в уши наушники, принялся решать оставшиеся задания.***
Юноша посмотрел на время — кажется, вот-вот должен быть звонок. Он не помнил точного расписания, а потому нашел в галерее уточнение по расписанию и… — Сука, — открыв рот от «ахуенности» ситуации, с недоверием выдохнул Антон, резко убирая наушники. Нет, тут явно ошибка, ну не мог он проебать звонок, звучавший пятнадцать минут назад. Не мог!.. …но мертвая тишина по ту сторону двери просто убивала.***
Звонить некому. Писать некому. Есть хочется. И пить. И спать. И в туалет опять приспичило. Антон улегся на парту, рассматривая потолок и выслушивая редкое урчание в животе. Быть запертым в огромной пустой аудитории — потрясающе, правда? За окном уже появились первые намеки на закат, а мимо двери так никто и не прошел. Чертов четвертый этаж, где были расположены только аудитории и мимо не сновал персонал, ведь все организаторы, преподаватели, повара и прочие, прочие, прочие обитали лишь на первых двух этажах, редко добираясь до третьего, что уж стоит говорить про, мать его, четвертый? — Зато отличился, — абсолютно ровным тоном проговорил Антон, слегка покачивая свисавшей с края парты ногой. Вдруг раздался скрежет в замке, а затем дверь отворилась. На пороге стояла испуганная уборщица, таращащаяся на хрен знает каким боком оказавшегося тут юношу. — Рад вас видеть, — улыбнулся Антон, спрыгивая с парты и быстро уходя через появившийся проход. Женщина не успела банально задать хоть один из интересующих вопросов и только перекрестилась, закрывая глаза и качая головой.