Удивительные приключения, произошедшие на фоне войны 1... года

      Уходим домой. Это все, что знали бойцы 1… роты этим утром. Окончание войны? Или лишь временное отступление? Или их перенаправляют на другую войну? Ибн не знал этого, как и все его товарищи. Взглянув на небо, он увидел тонкую красную полоску на горизонте. Красную, как кровь.       Было туманное прохладное утро. Бойцы обеих сторон забрались на корабли. Вода была ещё холодной, и казалось, что чужая страна холодно следила за воинами, желая чтоб они скорей ушли. Это будет не такой долгий путь, но этого времени будет достаточно для рассуждений. Ибн сидел на корабле, думая о матери, как вдруг заметил, что рядом переговаривались его товарищи.       — А ну-ка, Ирил, расскажи теперь и ты что-нибудь!       Ибн, заинтересованный тем, что расскажет Ирил, подсел поближе. Его товарищ был лучшим рассказчиком в отряде. Знал много легенд, в том числе запретных. Был он молод, смышлен, чем-то хитер, когда это требовалось. Смоляные волосы его, коротко постриженные, слегка отливали белым при свете. Поблескивая чёрными глазами, он заговорил:       — Поговаривают, что раньше в наших землях жили не только люди.       — Но кто ж ещё?       — Боги. Сверхлюди, можно сказать.       — И чем они отличались?       — Во-первых, у всех них был третий раз. Своеобразная отличительная черта расы. Во-вторых, они были сильнее и выносливее людей, владели магией, способны на многое. Всегда они были лучше, и людям это надоело. Они восстали и доказали, что они сильней. Это восстание теперь именуется Конфликтом. Боги были изгнаны в суровые туманные области, что за горами, и там скорее всего и погибли. Но также говорят, что уходя, Первый Бог проклял род людей и обрек на вечные войны.       — В этом они оказались сильней, ведь войны идут который год.       Ирил посмотрел на командующего, который уже подходил ближе. Зная, что командующий отстаивал позицию превосходства людей, он сказал достаточно громко:       — Правильно говоришь, друг! Эти жалкие боги должны поплатиться за свою тиранию, и уже поплатились, умирая в холодных туманных областях.       Когда командующий, довольный этой фразой, отошел, Ирил проговорил глухо:       — Ты даже не представляешь, как ты прав, и спасти из этой кровавой ловушки нас может только чудо.       Ибн тихо хмыкнул и вскоре забылся тревожным сном. В нем смешались, переплелись в единое смутные образы войны и смерти, причудливые фигуры трехглазых мутантов-великанов, восстание, туманные области. Проснулся он, когда корабль почти пришел в порт Гойо.       Темнело. Воздух начинал остывать. На улицах было почти безлюдно. Немногие стояли на берегу, ожидая кораблей, чтобы встретиться с бойцами. Командующий прикрепил к доске какое-то объявление о розыске. Ибн бегло пробежался по строкам. «Два ворона?» — подумал он удивленно. Встречать людей с ручными воронами ему еще не приходилось.       Сойдя по трапу на сушу, он долго кого-то искал взглядом. Зажглись огоньки фонарей, темнеть стало быстрее, люди обнимались, радостно говорили, порт пустел. Ибн не мог найти того, кого искал. Его окликнул какой-то мужчина:       — Хэй! Кого идешь?       — Свою матушка.       — Седая вдова? Вот адрес. Второй номер.       Незнакомец отдал Ибну какую-то бумажку и ушел. Паренек тихонько улыбнулся и спрятал этот драгоценный клочок. Он пошел медленным шагом по улице. Вечер был тихим, никто уже не ходил, мрак почти полностью опутал улицы.       Окна гасли одно за другим. Но на небе зажигались свои окна. Наступала ночь. Время для раздумий, когда никто уже тебе не мешает. Ах, как прекрасно лунной ночью, сидя у окна, мечтать, глядя на небо. И если забыть о проблемах и оставить позади мир, то так спокойно на душе. Время, когда истерзанная душа может отдохнуть, чтобы с рассветом вновь вступить в эту игру, борьбу, бал-маскарад, который именуют «жизнь».       Примерно так размышлял наш герой, шагая неспешно по улице. Он вернулся с войны. Живой и целый. Смерть приносилась недалеко от него и каждый раз мимо. Это была первая ночь с его ухода из дому, когда он мог расслабленно думать о своем, не беспокоясь, что вдруг может напасть враг.       Ибн насторожился, услышав карканье, и нащупал в кобура пистолет. Спрятавшись в тени как вор, он стал следить. Вот тень ворона, другого. Вот чья-то фигура! «Человек с воронами!» — мелькнуло в голове Ибна, и он, недолго думая, вытащил пистолет, направляя на фигуру.       Мгновение. Нажать курок, выстрел и, о ужас! Это детская фигура. Паренек побежал к телу, но остановился, как вкопанный в свете соседнего фонаря. Чей-то бег! Из переулка выбежал мужчина, увидел мальчишку, выкрикнул чье-то имя и упал на колени.       — Прости, но я оказался первым… — раздался тихий шепот мальчишки.       — Глупый, глупый мальчишка!       — Не злись… Прости, что я сбежал, я хотел поиграть.       — Это моя вина.       — Я на тебя не сержусь. Но скажи… Ты злишься на меня?       — Нет…       — Считай, что я уснул.       Ибн сделал шаг к двоим. Старший, держа на руках мальчишку, поднял на бойца взгляд. Были в нем и ненависть, и боль, но ярче всех был виден вопрос: «За что?» Солдат не выдержал и попятился. Мужчина заговорил:       — Зачем ты, черт тебя дери это сделал? Что мы тебе сделали? Что Яз тебе сделал?! Прав был учитель, пусть есть среди нас, людей, достойные, есть и недостойные! Я думал, твоя мать сумеет воспитать тебя так, что ты не стрелял бы в мальчишек на улице! А ведь такая хорошая женщина…       — Простите, я не знал…       — Не знал?! — Наус встал, дрожа, — Не знал, что людей просто так убивать нельзя?! Детей! Ты убил моего последнего друга! Он мне больше, чем друг! Он заменил мою семью! Он заменил моих детей! А ты не знал! Не знал! А если б я твою старушку мать убил?! И тоже не знал!       Выкрикнув это, Наус опустил голову и дал волю слезам. Ибн стоял, не зная, что делать. Мужчина больше ничего не сказал и скрылся в темноте, вороны виновато полетели за ним.       Шатаясь, Ибн дошел до нужного дома, спросил, живет ли его мать во втором номере и побрел к матери. На расспросы, почему он так бледен, он не ответил, и лишь после молчания сказал:       — Мам, у тебя были люди в костюмах?       — Да, милейшие люди, я даже помню, как их звали…       — Мама, я чудовище! Я ребенка убил! Ребенка в костюме!       Ибн обессиленно сел на кровать, закрыл лицо руками и заплакал, что-то бормоча. Мать лишь всплеснула руками:       — Сбылось!       Наус сидел и смотрел на свечу. Следовать размышлениям Ибна о том, что ночь прекрасное время, у него не выходило. Совсем стемнело. Вороны жались друг к другу, будто от холода. Ученик услышал постукивание в дверь, утер слезы и пошел к двери. На пороге он увидел Билиуса.       Но не того Билиуса, которого знал все время. Измученный, слегка лохматый, будто сбежавший из кошмара. Бледный, как Луна. Но Наусу не было до рассматривания учителя, так как ноги того подкосились.       — Да что же за день такой? Что с вами?       — Мне… плохо… — еле выговорил бог.       — Что ж, по вам видно.       Как-то смог Наус дотащить учителя до его комнаты и уложить на кровать.       — Да вы просто горите… Только не говорите, что и вы тоже погибните…       — Где Яз? — оживился Билиус, но тут же, вскрикнув от боли, упал обратно на кровать.       — Тише, тише, учитель, я скажу вам позже… Успокойтесь…       Но трехглазому становилось лишь хуже. В бреду он провёл полчаса, чем сильно пугал ученика. Позже уснул тревожным сном. Боясь за здоровье бога, Наус провёл всю ночь около его кровати, не смыкая глаз.