Свойства памяти

Светло… Ослепительно ярко… Белый свет просачивается сквозь прикрытые веки и заставляет лениво шевелиться клубок мыслей. Почему так ярко? Может… Может кто-нибудь выключить этот слепящий свет? Я хочу обратно, в темноту. В теплую, обволакивающую меня, темноту, теплыми руками гладящую меня и шепчущую грубоватым, но полным доброты, голосом слова утешения… Я отрыл глаза и уставился в абсолютно белое пространство передо мной. При лучшем рассмотрении, на белом пространстве обнаружились желтоватые пятна и тщательно замазанные швы. Не пространство — всего лишь потолок. Повернув голову, я с интересом начал рассматривать белую комнату. В ней оказалось минимальное количество мебели: шкаф, стул, тумбочка и кровать, на которой я лежал. Еще из этого удивительно белого колорита выделялась широкая дверь со стеклянной вставкой. Интересненько… Зачем больничные палаты, а я был уверен, что это именно она, делают именно белыми? Тут ведь может быть кровь или еще… всякое разное? Почему белый? Почему не зеленый? Или там...голубой? Разве это не было бы практичнее? Мои философские размышления прервала открывшаяся дверь, в которую, опустив взгляд в какие-то бумажки, зашел человек, опять же, в белом. Как непрактично. Подняв, наконец, на меня взгляд, человек изумленно округлил глаза.  — Добрый день? — мой голос показался ужасно грубым и хриплым, как будто я не разговаривал уже очень давно. - День добрый… — человек встрепенулся и, поправив красивые в узкой оправе очки, опять уткнулся в бумажки. — Я рад, что Вы очнулись, — совершенно безразличным тоном произнес он, подставляя к моей кровати стул и усаживаясь на его краешек. — Как Вы себя чувствуете?  — Я? — я попробовал пошевелить рукой, потом ногой… Не получается. Совершенно не ощущаю своего тела. Только чуть-чуть болит голова, и на грудь что-то давит… — Ничего не чувствую. То есть, совершенно не могу пошевелиться, — мне внезапно стало страшно. Почему это собственное тело не слушается? И когда оно, собственно, слушаться начнет?  — Не волнуйтесь, — доктор как будто прочитал мои мысли. — Это после наркоза. Вскоре все пройдет. У Вас было сломано ребро и правая рука. Также, среднее повреждение внутренних органов, рассеченная несерьезно бровь, частичное сотрясение мозга и… — доктор немного покраснел. — порван анал. Ого. Кто это так меня. И главное - за что?  — Но, — доктор собрался, опять напуская на себя безразличный и холодный вид. -Сейчас с Вами все хорошо. Вы идете на поправку. После операции Вы отходили четыре дня. Несколько раз к Вам приходили Ваши друзья, они сообщили Ваши персональные данные, но лучше еще раз все проверить, — он перелистнул лист. — Ваше имя, фамилия, отчество.  — Ммм… — действительно, как там меня зовут? Как-то… Что-то вертится на языке, но стоит подумать… Нет, абсолютно пусто. — Я не помню. Доктор вопросительно поднял на меня глаза, а мне осталось только улыбнуться ему. Мое имя… Неужели можно забыть что-то настолько важное?  — Хорошо… — он опустил взгляд, немного неверяще подняв брови, и тут же опять посмотрел на меня. — Что Вы тогда помните? Фамилия? Пол? Адрес? Место учебы? Город? Имена родителей, возможно? Друзья? От обилия вопросов немного закружилась голова. Так-так… Что я помню? Стало страшно. По-настоящему страшно. Почему я не могу ничего вспомнить? Мои родители? Друзья? Универ? Или, возможно, работа? Школа? Ничего… Нужно хоть что-то… Что-то вспомнить! Срочно!  — Успокойтесь! — доктор беспокойно оглядел меня. Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, что заставило его отложить бумажки и успокаивающе положить свои руки на мои. — Это просто последствия травмы. Не волнуйтесь. Вы обязательно все вспомните. Сейчас постарайтесь найти какую-нибудь маленькую, незначительную деталь. Например, в каком кафе Вы обедали? Может, у Вас был кот?  — Мм… Нет, — я чувствовал, как дыхание пришло в норму, и попробовал сосредоточиться. Нет, ничего. Я виновато посмотрел на доктора, а он лишь вздохнул и вновь взял документы в руки. — Я сейчас прочту кое-что о Вас, со слов Ваших друзей. Если что-то вспомните — скажите, — он откашлянул и начал сухим, лишенным какой-либо интонации, голосом. — Аваров Сергей Алексеевич, восемнадцать лет, альфа, третий курс института океанологии, родители — Аваров Денис Михайлович и Ветров Максим Николаевич. В правонарушениях замечен не был. В законном браке не состоял. Постоянного партнера не имеет. Все верно?  — Нет. Я на втором курсе. И я омега. Доктор чем-то поперхнулся и чуть не уронил свои документы, абсолютно круглыми глазами смотря на меня.  — Курс я, конечно, исправлю, — он черкнул что-то на листе. — Но, простите, пол указан верно. Вы — альфа. Это подтверждено.  — Ничего подобного. Неужели Вы думаете, что я могу так ошибиться? — я вопросительно изогнул чуть саднящую бровь.  — Вы себя в зеркало-то видели? — док тут же прикусил себе губу и продолжил уже прежним, холодным и ничего не выражающим, тоном. — Все внешние признаки говорят о Вашей половой принадлежности. Я задумался. Не похоже, что он врет. Может, это я и правда что-то спутал. Ну, я-то ощущаю себя на все сто процентов омегой! И даже задница, которую я только-только начал чувствовать, неприятно зудит. Течка, что ли? Какой там у меня цикл?  — Ладно, — доктор встал и направился к выходу. — Разберемся. Вы сильно пострадали, и неудивительно, что некоторые воспоминания в Вашей голове смешались. Отдыхайте.  — Постойте! — я попытался подняться на кровати, но получил только жгучую боль по всему телу. — А… А что со мной случилось?  — Мм… Вам лучше пока не думать об этом. Спите, — и он вышел из палаты, аккуратно притворив дверь. Как это "не думать"? Не думать… о себе? Это вообще возможно? Я, по словам доктора, Сергей. Студент. Я не помню. Океанология… Что это? Я это изучал? Родители… Почему у них фамилии разные? Что за "друзья" сообщили обо мне все? И что, все-таки, случилось?

***

Я снова проснулся от слепящего глаза света. За окном была уже ночь, хотя в палате было очень светло. И многолюдно. В углу сидел доктор, что-то записывая на примостившихся на коленях листках. Возле моей кровати, на непонятно откуда взявшейся табуретке, сидел молодой парень, едва ли старше меня самого, с завязанными в неаккуратный пучок рыжими волосами и свободной рубашке глубокого синего цвета. Выглядело это очень интересно. Возле двери, тихо разговаривая, стояли еще двое: немолодой уже мужчина, в черной бандане и в такой же безрукавке, и просто огромный человек, достающий головой до притолоки, с огненно-рыжими, подстриженными «ежиком», волосами и пустым, безразличным выражением лица. Я не слышал, о чем они говорят, но на лице «маленького», как я мысленно окрестил человека в бандане, было неподдельное беспокойство. Первый, который, судя по слабому запаху, просачивающемуся в сломанный нос, был омегой, сидел ко мне спиной и внимательно слушал других.  — Ладно, мы поняли, — «маленький» повернулся к доктору. — Но почему "нет"? Мы сможем о нем позаботиться.  — Вы меня не слышите, — доктор раздраженно отложил ручку. — У вашего друга возможен не только посттравматический стресс и осложнения, он не помнит ни вас, ни себя. Будет лучше, если он останется здесь, пока не вернутся хотя бы некоторые воспоминания. Тем более у него антероградный синдром* - воспоминания смешались, поэтому некоторые факты… Он воспринимает немного не так.  — Что Вы имеете в виду? — «маленький» подозрительно посмотрел на доктора.  — Он…  — Как там называется моя амнезия? — я как-то забыл, что все считают меня спящим, просто стало очень интересно. Все уставились на меня немного удивленно, потом омега, который от моих слов подпрыгнул на месте, вдруг бросился мне на шею, душа в объятиях и заливая слезами больничное одеяло. Я, в общем, был не против. Омега пахнул приятно - чем-то свежим и вольным. Пусть бы себе обнимал, если ему нравится. Но тут он, от избытка чувств, слишком сильно сжал мои бока, и меня словно электрическим током прошила боль, заставляя выгнуться и захрипеть. Больно…  — Отойдите от него! — закричал доктор, подскакивая с места. Омега тут же отпустил меня, и я облегченно вздохнул. Боль отступила. — Вы с ума сошли! - продолжал доктор. — У него сломаны ребра, куда Вы лезете!  — Не орите, — «гигант» холодно отдернул доктора. — Он же болен, а Вы раскричались.  — Держите своего друга… в узде, пока он не покалечил мне пациента.  — Хорошо.  — Так что Вы там говорили с Серым не так? — опять вступился «маленький», пресекая ссору.  — Он думает, что он омега. Три пары удивленных глаз уставились на едва отдышавшегося от крепких объятий меня. А что я?  — Серж… — омега как-то умоляюще посмотрел на меня. — Это правда?  — Конечно нет, — приподнялся на одном локте, второй невыносимо болел. — Как я могу только "думать" так, если я и есть омега? Доктор удовлетворенно хмыкнул, а трое моих гостей переглянулись, а потом неверящими взглядами уставились на меня.  — Серж, скажи, что шутишь, — альфа в бандане сделал ко мне пару шагов. — Какая из тебя омега? Ты на себя давно смотрел-то?  — А чем вам не нравится моя внешность? — я начал раздражаться. Ребра болели, я снова захотел спать, а еще и эти люди смеются над моей внешностью, что с ней не так? — Все мы разные, ясно? Своему альфе я и таким понравлюсь! А теперь, я устал. Покиньте, пожалуйста, помещение. Доктор улыбнулся, радуясь уходу посетителей, помог мне лечь обратно и вышел за ними, выключив свет. Сквозь неприкрытую дверь, я ясно слышал его слова:  — У него ретроградная амнезия**, на восстановление потребуется много времени, вы должны его поддержать. Он и так оказался в трудном положении.  — Конечно, — ответил кто-то. — Мы сделаем все, что возможно. Но… Вылечиться-то от этого можно?  — Конечно. Но это может вызвать активность скрытых сейчас воспоминаний о драке. Вашему другу может стать только хуже. Так что, хорошо подумайте, прежде чем решить, хотите ли вы его лечить...