Сердце Тёмного

Пойдём, я покажу тебе каждого демона внутри себя. Раздели мою боль. (с) *

— Ты, блять, с ума сошёл? Напомни, какого чёрта я вообще с тобой связался? — Мы кое-куда едем, где ты можешь мне пригодиться! Ну и ещё с тобой весело! — Ага, ахуенно весело, особенно мне нравится часть с весёлыми копами у нас на хвосте! — Так ты гони тогда быстрее! — Пригнись, блять, у них пушки! — Оу, а ты заботливый, дядюшка Питер, мне нравится! Сворачивай, сворачивай туда! — Да заткнись ты, чёрт, придурок, и пристегнись, ты сейчас вывалишься из окна! Стайлз хохотал в голос, как сумасшедший, вертясь в кресле во все стороны, словно с шилом в заднице. Питер ждал, что их вот-вот занесёт на очередном вираже, они перевернутся, и непристёгнутого Стайлза прокрутит по салону, как в барабане стиральной машины. Но тот цепко держался пальцами то за сидение, то за приборную панель, то за Питера, встав на сидение коленями и мотыляясь во все стороны. И не переставая орать. Хэйл крутил руль, ловко вписываясь в повороты и обгоняя редкие машины, оставляя им всем доли секунды до столкновения. Он старался не слушать восторженные вопли и хохот Стайлза. Это было несложно, учитывая оглушительный свист ветра в ушах из выбитых стёкол и пронзительные сирены, окружившие, казалось, со всех сторон. А впереди их ждал тупик. Ещё 12 часов назад никто из них и предположить не мог, чем для них закончится эта ночь. 12 часов назад. Стайлзу снилась Эллисон. В очередной раз. Он уже смирился с тем, что этот груз ему нести до скончания его яркой, но по всей видимости недолгой жизни. Привык и даже скучал по девушке, радовался их редким встречам, вновь спускаясь со знакомого зелёного холма, окружённого со всех сторон плотными деревьями. Всё это великолепие обычно заливало яркое солнце. А потом его окликали, он оборачивался, щурясь от яркого света. И улыбался, как старому другу, немного виноватой улыбкой, словно бы извиняясь за то, что не могли увидеться раньше. Словно бы и не было сквозной раны, проходившей через оба их тела и связавшей их. Вот и в этот раз Стайлз, приложив ладонь козырьком к глазам, закрываясь от солнца, искал взглядом знакомую фигуру. Но что странно, до тех пор, пока Эллисон первая не звала его по имени, Стайлз не мог её увидеть. Она словно всегда находилась за его спиной. Всегда ждала его там. — Стайлз! Вот опять. Он запутался в длинных ногах, неловко разворачиваясь и ловя взглядом спешившую навстречу подругу. Такую же прекрасную, как он её помнит, с широкой улыбкой и яркими глазами. Интересно, Скотту она снится такой же? Снятся ему эти уголки губ, упирающиеся в ямочки на щеках? И пушистые ресницы. И румянец. — Эллисон, — выдохнул Стайлз, когда она приблизилась к нему настолько близко, чтобы забрать её в объятия. Его сразу окружило нестерпимым теплом и светом, словно солнце опустилось на них обоих сверху, затапливая с головой. Сквозь закрытые веки Стайлз чувствовал жар, припекавший глаза. Или это непрошенные слёзы. — Привет, Стайлз. Я скучала. Девушка крепко обнимала его, обвив тонкими руками шею. Стайлз сопел ей в висок, борясь с желанием разрыдаться у Эллисон на плече. — Привет, и я скучал. Очень сильно. Эллисон заглянула ему в лицо, не расцепляя рук. — Я ждала тебя, — ласково улыбалась она, и у Стайлза сердце останавливалось от щемящей нежности в её голосе. За что она так с ним? Разве заслужил? Он любовался её ямочками, игравшими на щеках. Волосами, каштановыми переливами спадавшими на плечи. — Нам не хватает тебя, — выдохнул он. — Скотту тебя очень не хватает. — Передай ему, что у меня всё хорошо. Я не одна, здесь вся моя семья. Эллисон обернулась и помахала рукой кому-то за спиной. Стайлз застыл с улыбкой на губах, увидев тех, кто махал им в ответ. Виктория Арджент. И Кейт. И Джерард. Были ещё люди, незнакомые Стайлзу, в странных одеждах откуда-то не из их времени. Все улыбались и приветливо тянули руки. Но их улыбками можно было плавить металл, настолько едкими и хищными они были. Стайлз поёжился. — А где мы, Эллисон? Почему мы именно здесь? Что это за место? Я в раю, да? Хотя что мне там делать? А для ада здесь слишком классно. Да и ты… Что тебе делать в аду? — Дурачок, — Эллисон щёлкнула Стайлза по носу, заразительно рассмеявшись, но в следующий миг её улыбка погасла, брови сошлись на переносице, девушка озадаченно пожала плечами, словно только сейчас задумалась над этим вопросом. — Я не знаю. Но ты не переживай, здесь, правда, круто. Улыбка снова осветила лицо Эллисон, будто она не помнила плохого. — Прости меня? — Ох Стайлз, я не виню тебя, я погибла не по твоей вине. Я должна была умереть. Это предначертано всем из нашей семьи. Я — последняя из рода Арджентов. Папа тоже скоро здесь будет, вот увидишь. Мама его очень ждёт. Стайлзу стало не по себе от того, с какой лёгкостью девушка произносила страшные слова. Её улыбка словно приклеилась к губам, растягивая щёки в гротескной гримасе, того и гляди — порвёт кожу, как тонкий пергамент. — И тебя, Стайлз, здесь тоже ждут. Скажи Скотту, что я… Стайлз? Стайлз, ты слышишь меня? Стайлз, проснись! Стайлз!!! Стайлз открыл глаза, резко вдыхая воздух и сразу закашлявшись от раздирающей горло боли. С залитой солнцем поляны он каким-то образом очутился в тёмной комнате, и первые секунды, полностью дезориентированный, просто ошалело моргал. Он понял, что спал и что проснулся от собственного крика и ударов по лицу. С трудом сфокусировавшись, он увидел перед собой напряжённое лицо Питера, державшего его за ворот футболки. Другой рукой он замахивался. — Всё-всё, я проснулся, окей? — Стайлз поспешно выставил перед собой ладони, закрываясь от удара. — Я проснулся. Не бей меня больше, пожалуйста, мне больно, чёрт, я проснулся, да, проснулся, проснулся я… Стайлз всё повторял и повторял это, словно убеждая самого себя поверить в то, что не спит. Отцепив от себя пальцы Питера, он вновь растёкся по креслу, в котором спал, тяжело дыша и отчётливо слыша хрипы в лёгких. Словно кто-то когтями скрёб по внутренностям, просясь наружу. Щека саднила от хлёсткой пощёчины. Питер ещё сдержался и явно вложил в удар пол-силы. Потихоньку осознание, что он в полной пизде, возвращалось. Питер отошёл назад, с жалостью глядя на парня. Так смотрят на безнадёжно больного щенка, который радостно тявкает при виде хозяина, не зная, что тот сегодня повезёт его на усыпление. Питер про себя усмехнулся сравнению, глядя в больные слезящиеся глаза Стайлза. Устало выдохнув, Питер сел на край кровати и закрыл лицо ладонями. Он чертовски устал. Он не спал полночи, слушая глухое ворчание, раздававшееся откуда-то словно из глубин тела Стайлза, а после — его тихое поскуливание и всхлипы. Питер не знал, сколько ещё продержится. Но и оставить так не мог. Он взглянул на парня сквозь пальцы. Тот смотрел перед собой, шевеля обескровленными сухими губами, не моргая совсем. Под дрожащими ресницами, пускавшие тени на его глазницы, лихорадочно блестели глаза. Стайлз спорил сам с собой, попытаться ему уснуть снова или пойти в душ. И выбрал второе. Пройдя мимо скрючившегося на краю кровати Питера, он встал под горячие струи воды, до тех пор пока кожу не начало покалывать, опустив голову и уперевшись руками в стену напротив. Стайлз закрыл глаза и расслабился, позволяя мыслям течь размеренно. Впуская в себя, почти осязаемо видя, как смешиваются краски, заставляя меняться цвета, перетекать из одного состояния в другое. Длинный выдох, до последнего кубика кислорода в лёгких, — и Стайлз почувствовал себя невесомым и сильнее царапнул обкусанными ногтями по стенке. Ногтями, под которыми навечно налипло нечто багровое и липкое. То, что не смыть ничем. То, что намертво въелось в кожу и прожигало теперь внутренности. Вода лилась по волосам, затекая в глаза и уши. Тело полностью освободилось. А потом его ладони, упиравшиеся в стенку, внезапно накрыли другие руки — немного больше, чем у Стайлза, смуглее и с тёмными волосками на фалангах. Переплели их пальцы вместе и сжали. Стайлз чувствовал горячее дыхание на шее, сзади, у её основания, где выпирала косточка, и прикосновение к ней мягких губ. Крепкие руки держали его и не давали двигаться, а Стайлз так мечтал прижаться к нему бёдрами. Притиснуться всем телом, влиться. Почувствовать, как сильно Дерек его хочет. Стайлз любил это ощущение, любил смотреть, как у Дерека встаёт на него. И сейчас, в такой позе, распятый, готовый, пустой, он больше всего хотел, чтобы крупный член Дерека так привычно лёг между его ягодиц. Чтобы хоть что-то в этом мире осталось неизменным. Дуновение холодного воздуха по щиколоткам заставило его открыть глаза — и видение исчезло. — Стайлз, если ты сейчас не выйдешь, я силком вытащу тебя, и поверь, хоть мне и не хочется смотреть на твой член, я это сделаю. — Что не так с моим членом, Питер? — вяло усмехнулся тот, выключая воду и стараясь разглядеть в клубах пара полотенце. Стало ощутимо холоднее. Не услышав ответ, Стайлз обернулся к двери. Питера уже там не было. А как же грязные шуточки? Пожав плечом, он наспех обтёрся полотенцем, натянул трусы, а потом провёл ладонью по запотевшему зеркалу над раковиной. Р-раз! — и пояснице становится больно от удара о стоявшую позади него стиральную машину, а пятки проезжаются по мокрому полу. Стайлзу бы уже привыкнуть не шарахаться каждый раз от своего собственного отражения, но он снова давит в себе крик, затыкая рот обеими руками и едва удерживаясь на ногах. Встряхнул головой, отгоняя образ Прислужника за своей спиной в отражении. Напялил на себя те же шмотки, почесав вновь занывший рубец на грудине, и вышел из ванной, трясясь то ли от холода, то ли выплеснувшегося адреналина. Сердце, будь оно на месте, там, где должно быть у человека, уже не выдержало бы. Стайлз сбился со счёта, какой мотель они уже сменили, в каком городе они сейчас, какой день сегодня. Он только знал свою конечную цель и что какой-то неведомой силой его ведёт туда. Спать не хотелось. Вернее, не так, спать хотелось до рези в глазах, но если бы он только мог. Это был не его выбор. Питер читал какую-то потрёпанную книгу, привалившись к спинке кровати и включив настенную лампу. Он никак не прокомментировал придушенный вскрик, который услышал из ванной. И равнодушно пожал плечом и повёл бровью, когда Стайлз спросил, не будет ли он против, если включит телевизор. Там шёл какой-то ситком с закадровым смехом. Боже, неужели такую херь ещё кто-то смотрит? Стайлз вспомнил, как когда-то, в другой жизни точно, запоями смотрел сериалы, уговаривая Дерека на "ну ещё одну серию — и точно всё, честно-честно". Стайлз просит Дерека посмотреть с ним очередной популярный сериал про вампиров. Дерек терпеть их не может, хотя у него отличная коллекция Брэма Стокера и Энн Райс. В книжном варианте, естественно, а вы о чём подумали? Фильмы это совсем не то, какими бы гениальными режиссёрами они ни снимались. — Стайлз, я под страхом смерти не буду смотреть эту хрень. Они извратили всю мифологию. Что ещё за ген оборотня, активирующийся после убийства? Это не так работает. И вампиры не носят колец, защищающих от солнца, нет у них таких примочек, они тупо не выходят на свет, чтобы жить — и всё. Вот "Ходячие мертвецы" ещё можно смотреть. Стайлз не отстаёт. Даже угрозы, что он съедет нахрен от такого бойфренда-старовера, не помогают. — Почему ты такой упёртый баран, Дерек? Ты не волк, ты баран! Ты лучше перечитаешь по пятидесятому кругу свою библиотеку, чем возьмёшь в руки что-то новое, или — о мой бог, не ебануться бы! — будешь читать с планшета. У меня не бойфренд, а дедуля какой-то, честное слово. Почему ты так негативно относишься к прогрессу?! От возмущения Стайлз запихивает в себя спиральки картошки, продолжая невнятно бубнить про то, какой у него Дерек непродвинутый. — Зато я посмотрел все серии "Ходячих", и если ты не прекратишь стебать меня, я проспойлерю тебе финал. Глаза Стайлза расширяются от упоминания в одном предложении нескольких непривычных для речи оборотня слов. Он мычит и мотает головой, пытаясь сделать гигантский глоток с картошкой во рту. — Дерек, ты даже не знаешь значения слова спойлер! — Что? Я ни слова не понял, что ты сказал, — хохочет тот, уворачиваясь от летящих в него слюней. — Значит, рассказать тебе, что было в последней серии? Хорошо. Ниган убил… Стайлз вопит и машет на него руками, попадая по лицу. — Ладно-ладно, молчу, не плюйся только! Врубай свои "Дневники вампира", господи, Питеру только не рассказывай. — Стайлз? Стайлз, приём! Он бездумно повернул голову в сторону Питера, настороженно смотревшего на него с кровати. Лампа уже не горела, книга лежала на тумбочке. Сколько времени он так просидел? — М? Что? — Ты уже полчаса смотришь в пустой телевизор и улыбаешься. Ты меня пугаешь, Стайлз. Стайлз посмотрел в чёрный экран и только тогда заметил пульт в своей руке. Он прикусил щёку изнутри и опустил глаза. Всё никак не привыкнет, что крыша-то съехала. — Прости, — тихо произнёс он. — Ложись спать. — Я боюсь спать, — Стайлз усмехнулся и пожал плечами. Как будто что-то новое открыл в себе, а ведь проблемы со сном были у него всегда. Если бы не чёртовы таблетки. И образ жизни. Хоть что-то в его жизни должно было пойти так, чтобы он не оказался здесь, с горами трупов за спиной и фантомными воспоминаниями того, как собственными руками вырывал чужие сердца? Стайлз посмотрел на свою левую ладонь, замечая забившуюся в складки кожи грязь. Кровь? Он поскрёб ногтем. Не счищается. Ему захотелось попробовать на вкус, понять, что это. Он был голоден? Определённо, видение Прислужника в ванной не зря появилось. Стайлз снова чувствовал поднимавшуюся из глубин тьму, и скоро она затопит его. Она уже его зовёт. Он облизнулся, прикусив губу, чтобы не начать вылизывать собственную ладонь. Питер долго смотрел на него, пытаясь в глазах Стайлза увидеть что-то, почувствовать малейшее изменение. Чтобы что? Бежать без оглядки? Или подставить горло? Он не знал, почему всё ещё не свалил подальше от этого внушавшего дикий ужас подростка. Он не сознавался сам себе, но не знал, что до сих пор делает рядом с ним, почему не уйдёт. Словно что-то держало его рядом. На привязи. Словно Питер должен ему что-то. И одновременно Питеру было очень страшно. Он не мог объяснить свой страх. Его пугал пустой взгляд, каким Стайлз иногда смотрел на него, не реагируя на его слова. Пугали перемены в его поведении, когда, словно по щелчку пальцев, в Стайлзе переключался взгляд, становясь хищным и голодным, а мимика становилась просто ужасающе жуткой. Он был очень похож на пациентов из Айкена, которых видел Питер. Но не тех безобидных, что посещали групповые занятия. А тех, кто был заперт за самыми толстыми дверьми и под строжайшей вооружённой охраной. Как и сам Питер. И хоть он не чувствовал Стайлза как живого, и знал, что мог бы попробовать переломить ему шею одним движением, и был уверен, что у него получится, но больше всего он боялся того, что будет дальше. Что Стайлз после этого натянет на лицо жуткую ухмылку и проворчит, что теперь ему будет неудобно так ходить. И до конца их крипового путешествия будет припоминать ему свою вывернутую шею, поскрипывая выломанными позвонками. Нет уж, Питер лучше не сведёт с него глаз и будет начеку каждую секунду, совсем откажется от сна, чем причинит этому существу вред. Себе же во благо. Жив Стайлз или не совсем, но Питер по-прежнему чувствовал его эмоции, хотя они настолько переплелись и трансформировались, что Питер удивлялся, как можно столько испытывать одному подростку. Когда Стайлз был в ванной, Питер ощутил сладкий вкус возбуждения, исходящий оттуда. Но эта эмоция была настолько перемешана с болью, горечью и тоской. Питеру самому стало так плохо, что в окно выпрыгнуть захотелось. И он поспешил выманить парня оттуда, пока тот действительно не сделал что-нибудь с собой. Потому что больше, чем Питер боялся Стайлза, иррационально он боялся того, что тот может навредить себе. — Тогда просто ляг, закрой глаза и представь, что спишь, — проворчал Питер. — Ты мне мешаешь. — Извини, — очередное тихое под нос, и Питер раздражённо выдохнул, устраиваясь на спине и не выпуская Стайлза из поля зрения. Он уже не смог бы заснуть, и Стайлз тоже не спал, Питер чувствовал это, хоть и не слышал ни звука. Парень не двигался, замерев в большом кресле у стены, поджав ноги и обняв себя руками, стараясь не привлекать внимание. Едва дышал ли. Но Питер знал, что Стайлз сверлит глазами темноту, сожравшую их комнату. И кто знает, какая дрянь могла вылезти из этой темноты. — Стайлз, тебе же неудобно там, — неожиданно для себя произнёс Питер, подняв голову от подушки. — Иди ко мне, согрей мои старые кости. Стайлз засмеялся как-то облегчённо. Не то чтобы ему действительно было неудобно. Он просто не думал об этом. — Не такой уж ты и старый, дядюшка Питер. — Тогда тем более иди согрей, — улыбнулся темноте Хэйл, покрываясь холодным липким потом от одной мысли пустить чудовище в свою постель. — Или боишься, что не сможешь сдержаться, м? А я ведь ещё очень даже неплох, и могу долго… Со стороны кресла раздался скрип старых пружин и шорох одежды. — Я понял, всё, иду я, иду, заткнись только. Посмеиваясь, Питер гостеприимно похлопал по простыне, пододвигаясь ближе к краю и рассматривая, как парень идёт к нему. Стайлз упал на кровать и с огромным удовольствием потянулся, как большой, но тощий кот, похрустывая суставами. Он не смог удержаться от блаженного стона, когда почувствовал, как кровь начала приливать к занемевшим участкам тела. Всё свело судорогой, но это была приятная боль. Стайлзу захотелось ласкаться и тереться обо что-то, или кого-то, и чтобы за ухом почесали, а он бы урчал. Внутри растекалось тепло, обжигая вены огнём, и слабо пульсировало где-то внизу живота, поднимаясь и упираясь острыми когтями в диафрагму. Он выгнулся до хруста в позвоночнике, пряча улыбку в подушку. — Ну хватит, Стайлз, прекрати так стонать, а то соседи подумают, что я тебя тут трахаю. — Пускай завидуют, — томно простонал Стайлз, не в силах прекратить извиваться. Кто бы мог подумать, что у него даже встанет от того, насколько хорошо ему было сейчас! — А могли бы и не терять время, — хмыкнул Хэйл, — раз уж всё равно так подумают. — Блять, не обламывай кайф. Стайлз резко сократился и начал заматываться в покрывало под хихикания Питера. Тот прекрасно понимал, что они оба ходят по краю, и неизвестно, на какую сторону могут упасть. Какое-то время оба молчали, развалившись каждый на своей стороне кровати, пялясь в серый потолок, расчерченный тенями от окна. Питер — со сложенными на груди руками, и завёрнутый в кокон Стайлз. Не то чтобы он опасался покушения на свою задницу. Или не то чтобы он был бы против этого… Стайлз сморгнул явно не свои мысли в голове. — Я ведь на самом деле не такая саркастичная задница, как все думают, — первым зачем-то нарушил молчание Питер. Он чувствовал то, чему он не знал названия, что так и фонило в воздухе. Это было похоже на переключение каналов, только там были одни помехи, сквозь которые пробивались волны. Питер ждал, когда уже ёбнет. — Неправда, — фыркнул Стайлз. — Ну да, такая, — легко согласился тот, хмыкнув в ответ. Стайлз тихо засмеялся, не отрывая взгляда от теней на потолке. Стало жарко, и он завозился, высвобождая руки из-под покрывала. — Ты меня убьёшь? Стайлз притих, прекратив возню. Одной рукой он дотянулся до кончика носа, почесав его. На Питера не смотрел, но видел, что тот не сводит с него глаз и говорит явно не то, что хочет сказать. — Я… не знаю, нет, наверно, — как-то слишком равнодушно пожал Стайлз плечом. — Если бы надо было убить, давно бы убил. — О, тогда я спокоен. Стайлз снова фыркнул, скрывая своё беспокойство от начавших дрожать кончиков пальцев. Он с силой сжал их и заставил себя говорить, выдавливая каждое слово из гортани. Ещё немного времени побыть в этой шкуре, прежде чем выпустить… — Ты спрашивал меня, скучаю ли я по семье, по Дереку. — Спрашивал, но время ожидания вышло, Стайлз, — сварливо ответил Питер, — сейчас мне это неинтересно, я бы поспал, но если хочешь поговорить, рассказывай, может, усну под твою болтовню. — Я ведь документы подал в универ, никому не сказав, ни папе, ни Дереку, — не обращая внимания на тон Хэйла, продолжал Стайлз. — А я ведь понимаю, что Дерек из Бикон-Хиллса никогда не уедет, там его дом, во всех смыслах. Он питается от своей земли. Но и я остаться не смогу. — Звучит очень оптимистично, как будто ты надеешься на положительный исход своей "миссии", — Питер выделил последнее слово. Стайлз хмыкнул, не поворачивая головы. Краем глаза он уловил, как Питер прочертил воздушные кавычки пальцами. — А, ты про это, ну да, наверно, я ещё надеюсь, но для меня конец уже известен. Стайлз вспомнил слова Эллисон из его сна. — С чего ты это взял вообще? — не особо стараясь казаться заинтересованным, спросил Питер. — Меня ждут там. Питер предпочёл не переспрашивать, где находится это там, поняв, что Стайлз, произнеся последнюю фразу замогильным голосом, ушёл в себя. Фоновые эмоции сразу зашипели белым шумом, указывая Питеру на то, что рядом с ним лежит просто физическое тело. С вынутой душой. — Ты любил когда-нибудь? — спустя долгие минуты раздался новый вопрос. — По-настоящему. — О господи, ну началось, — простонал Питер и притворился, что собирается отвернуться к стенке, — я уж думал, с тобой избегу этой темы. — Ну правда, расскажи, мне интересно, — Стайлз вернулся обратно снова любопытным Стайлзом и даже повернулся на бок лицом к Питеру, пытаясь заглянуть ему в глаза. — За каждой саркастичной задницей скрывается трагичная история, разбитое сердце. Давай, выкладывай. — Фу, как банально, — скривился Питер. — Ну давай, — Стайлз даже толкнул его в плечо и потормошил, — я знаю, что по-любому была девушка. — А с чего ты взял, что девушка? Стайлз поперхнулся воздухом, вылупившись на мужчину, так и держа его за плечо. — Эмм нуу… Ого! — Да ладно, расслабься, шучу я, повёлся? — затрясся от смеха Питер. — Аж слова все растерял. — Козёл, — беззлобно парировал Стайлз, ехидно улыбаясь и устраиваясь поудобнее на боку. Питер скептично оглядел позу Стайлза, так и кричавшую о готовности внимать. — Попкорна не принести тебе? Это очень длинная история. Была у меня одна девушка. — Всего одна? — хихикнул парень, но под строго зыркнувшим взглядом Питера тут же замолк и сделал вид, что закрывает рот на замок и выкидывает ключ за кровать. Питер закатил глаза. Действительно, чудовище малолетнее. — И что случилось? Вас разлучили? Она узнала, что ты оборотень? Ты увидел, как она не смывает за собой в туалете? Её семья продаёт детей на органы? Ты переехал её собачку, и она не смогла простить тебя? — Заткнись, я тебя сейчас сам на органы разберу и соберу обратно в другом порядке. Естественно, она трагично умерла, как ещё? — Ты серьёзно? — Стайлз так широко открыл рот, что Питер засмотрелся. — Да нет, конечно, уехала она. Конец длинной истории, всё, спать. И он теперь уж точно начал разворачиваться к стенке, но был остановлен стайлзовыми пальцами, снова вцепившимися в плечо. Питер поморщился от силы захвата, но изобразил крайнее удивление негодованием парня, мол, чего тебе ещё надо от меня, сынок? — Подожди, нет! Ну Питер! Вот как с тобой разговаривать? Хэйл посмеивался над психующим Стайлзом, у которого глаза аж мерцали в темноте, и он так и фонил любопытством. И выглядел так соблазнительно в этой футболке, оголившей его шею в родинки, с этими губами, припухшими от постоянных покусываний. Как же Питер давно не сбрасывал напряжение, что не первый раз готов был накинуться на тощего бледного подростка? Хотя, не такого уж и тощего, должен был признать Хэйл, вспоминая ладную задницу парня в клубах пара в ванной. — Знаешь что? Я передумал. Давай лучше выпьем. У тебя же день рождения был. — Ты смеёшься? — Стайлз не успел переключиться. — Вовсе нет, детка. Вставай, собирайся, тебе пора расслабиться. Пойдём напьёмся, как настоящие мужики. Обещаю, никому не расскажу, что ты в зад долбишься. Питер подмигнул и пихнул Стайлза в бок, тут же бодро вставая и направляясь в душ, скидывая по пути с себя одежду. Он спиной чувствовал вибрации, доносившиеся с кровати. Темнота внутри Стайлза ожила и начала вибрировать. Парень был готов выпустить это наружу. Уже настала пора.