Его трясло в коридоре, метало, он хотел ворваться внутрь, но слишком уж боялся увидеть обнаженную пигалицу, стонущую под Дейдарой. Не мог даже думать об этом, и знал, что если увидит эту картину, то не сдержится и произойдет какая-то хуйня. Его колотило и он пошел против своих же принципов и правил (что само по себе было шоком и чудом), он выпил на работе, затем ещё и ещё. Не напился, но немного его отпустило, по крайней мере, он уже не сдерживался, и вместо нервозности пришла смелость и похуизм на последствия этой смелости. Не хочет, чтобы пигалица спала с Дейдарой? Так в чём проблема — пойди да раздели их! И как он раньше не додумался? Стоял тут, нервничал, переживал, а можно же ворваться, оттащить Дейдару от лолитки, выставить за дверь, врезать ему, самому получить хорошенько, а потом взять пигалицу и потащить оттуда нахрен. И чтобы понять, что он просто не хочет, чтобы лолитку кто-то трогал, ему понадобилось дохуя нервов и три стакана алкоголя, дожил. Он настолько сильно не хотел признавать очевидное, настолько сильно отрицал, и это нихуя не похоже на Неджи, который всегда старался держать мысли на виду, дабы те были максимально чистыми, прозрачными и очевидными. Он никогда не занимался самообманом, а тут упускал очевидное: он не хотел делиться лолиткой, не хотел, чтобы кто-то знал её такой, как он, не хотел чтобы она вела себя с кем-то так, как не ведет себя с ним, он блять не хотел, чтобы Дейдара получил то, чего желает сам Неджи! И вот, картинка сложилась - Неджи ревнует - это раз, Неджи хочет Тен-Тен - это два. Трезвый Неджи отмахнулся бы от этой мысли, послал бы всё нахуй, но подвыпивший Неджи реагировал на это иначе. Он это принял, хоть и с недовольством конечно же, и подумал: "раз уж это так, и я хочу эту лолитку, то схуяли я тут стою"? И он уже двинулся туда, чтобы разнести там всё нахрен, но... Ему подфартило знатно, потому что Дейдара ушел сам. Пусть он выглядел взъерошенным, но не настолько, словно занимался сексом, да и так быстро... вряд ли что-то было бы, об этом блондине ходит дохуя слухов, в частности о том, что он хороший любовник, и вряд ли бы так быстро всё закончилось, тем более, что пигалица всё ещё... ну... Он даже произнести это не мог, потому что всё так или иначе сводилось к "хочу". Неудивительно, ведь он был с ней на занятиях, видел её гибкость, её формы, видел загорелую упругую кожу юного тела, и тот факт, что Тенни выносливая лишь добавлял плюсы, потому что сам Неджи в постели нежностью не отличался. Идеально просто. Как вообще так блять получилось? Почему он возжелал Лолитку, почему Саске, сам того не замечая, привязался к блондинистой стерве, почему Наруто завидует Саске и его связи с Ино, думает, что этого никто не замечает? Когда всё пошло по пизде? И в какой момент Лолитка стала вызывать приступ ревности? Нет, конечно она ему не нравится, это не симпатия, но это желание, дикое животное желание, и почему-то собственническое, что вовсе не порадует свободолюбивую Лолитку. Каждый человек - свободная личность, никто ни кем не владеет, но... Но Неджи хотел. Не владеть, вовсе нет, но всё же хотел иметь некую власть над ней, не в плане подчинения, а так как с Дейдарой, чтобы без криков и споров, она его слушала, его мнение было весомым... Он блять завидовал Дейдаре, но хотел к себе такого же отношения. Когда он этого захотел? Скорее всего, когда на себе прочувствовал, какого это, ведь в тот сумбурный день с неудачным обманом насчет его ориентации, они с Тен-Тен не обзывали друг друга, бросаясь презрительными взглядами, а нормально разговаривали, хоть и подъебывали друг друга. Он просто хотел её, и не только телом. И это было нихуя необъяснимо. Неджи мог пояснить притяжение Саске к Ино, потому что они похожи чем-то, и дополняют друг друга, но его притяжение к Лолитке было необъяснимым и нелогичным, так какого хуя?
Неджи всегда старался быть выше плотских желаний, выше похоти и того первобытного мужского, что было в нем, но Лолитка меняла всё к чертям, разрушая его устои. Он думал, что она будила в нем злость и раздражение, а это было желание и что-то бурное, дерзкое и неудержимое, дразнящее и будоражащее.
Неджи знает, что самообман – это хуйня, которая не приносит ничего хорошего, это вообще не по его части, нахуй ему такое. В нём достаточно мужества принять простой факт – зацепила, задела, застряла в мыслях и заняла особое место в жизни, раздразнила его, дерзкая и нахальная, такая неудержимая и свободолюбивая, такая…. Нереальная. Хочет. Желает. Вожделеет.
И получит же своё.
Едва за Дейдерой закрывается дверь гостевой, как Неджи вскакивает с дивана, что расположен на втором этаже, он там был, потому что там меньше людей, вовсе не из-за слежки за пигалицей, и врывается в комнату, где была Тен-Тен.
Тен-Тен смотрела в зеркало и вытирала размазавшуюся помаду. Скулы всё ещё были алыми, телу было жарко, она глупо улыбалась и чувствовала себя... Глупышкой? Не было того яркого желания, ведь и правда, его нельзя спланировать. Дейдара ахуенный, к нему тянет, он привлекает, но всё же, что-то не то в этом было.
— Как-то быстро закончили, — хмыкнул голос позади неё, — неужели так и не дошли?
— Это не твоё дело, — фыркнула Такахаши, — какого хрена ты сюда вообще пришел? Можешь проваливать.
Неджи опирался о закрытую изнутри дверь плечом, и скрестив руки на груди наблюдал за Такахаши. Да, у них ничего не было, максимум поцеловались. Он ощутил странную смесь, удовольствие от того, что не было секса, и злость от того, что всё же был поцелуй.
Тен-Тен стояла перед зеркалом во всю стену и опиралась о стол, следовательно, стояла она в компрометирующей позе, и подвыпивший, снедаемый ревностью Неджи, не мог не пялится на её зад, раз уж та наклонилась и стояла почти что раком. Она видела его отражение, но предпочитала не замечать. Девушка подправила размазанную от поцелуев помаду, посмотрела со стороны и вопросительно приподняла бровь, увидев в отражении зеркала, подходящего к ней Неджи. Тот движется неторопливо и ведет себя так, словно он — хозяин положения. Тен-Тен сквозь зеркало следит за ним, и это напоминало больше брачные игры двух хищников, когда пантера крадется к самке, а та осторожно следит за его движениями, подозревая подвох. И ведь не зря. Неджи подходит вплотную, соприкасается крепким торсом с её бедрами, склоняется над ней, устраивает ладони на столике рядом с её ладонями, обнажённой спиной она чувствует его крепкую грудь и дыхание на своём виске. Его губы почти касаются её волос и брови, Неджи не отводит взгляда, смотрит прямо в зеркало, но Тен-Тен, к своему собственному удивлению, не отстраняется и не отталкивает его, и не только из-за шока, но и из-за интереса, ей любопытно наблюдать за тем, что будет дальше. На самом деле, она не могла его оттолкнуть, тело предательски повиновалось под массивным мускулистым телом мужчины, что склонился сверху над ней. Его массивное тело нависало над ней, соприкасалось кожей сквозь ткань, но не наваливалось, так как одной сильной рукой Неджи прижимался к столу, и мизинцем задевал её мизинец. Другая рука опустилась на живот Такахаши, сквозь ткань она чувствовала, как горяча эта ладонь, его тело пылает жаром, и она знала, что это от возбуждения. С Дейдарой было не так, там нужен был определенный настрой, ей нужно было расслабиться, перестать смущаться, а с Неджи… с Неджи всё было естественно, она чувствовала своим женским еством, что он её желает, видом в его глазах, она правда чувствовала его так, словно читает мысли, и это… возбуждало. И она не только не могла его оттолкнуть, но и не хотела. Его губы у виска, затем на затылке, на шее сзади, боже… Хьюга лизнул её загривок и прикусил слегка. Такахаши не сдержала стон. Какого хрена они творят вообще, и почему на эти движения её тело само отзывается? Задница призывно выгнулась, когда она неосознанно прогнулась в пояснице, и Такахаши почувствовала ягодицами тяжелый бугор в штанах Неджи на уровне паха. Не сдержала самодовольной ухмылки.
— Надо же, как ты там говорил мне вначале… нет желания общаться со мной? Зато другое желание весьма твердое, — усмехнулась девушка и испустила вздох, когда Хьюга провёл ладонями по животу выше, и опять обратно, приятной щекоткой пересчитывая ребра пальцами.
— Я не знаю, какого хрена творю, но я не могу от тебя оторваться, — словно безумный шепчет ей в шею, прямо в загривок, проходится невесомыми поцелуями ниже, вдоль позвонка до лопаток, потому что открытая спина так соблазнительна, и этот манящий вырез до поясницы сводит его с ума, — что бы ты там не сделала со мной, Лолитка, это твоя вина.
— Хочешь меня, и винишь в своём желании? — Самодовольно ухмыльнулась Тен-Тен, ловя себя на мысли, что как бы она не обижалась на Неджи, как бы он не бесил её всё это время, а она хотела его с первого дня знакомства, когда из него так и пылала ледяная страсть, у него крутой нрав и сильный напор, и это привлекло её.
— Хочу… — Шепчет он ей в позвонок и соприкасается влажным от пота лбом с её шеей. — Намного сильнее, чем этот… Дейдара.
— Ах, так вот в чём дело? — Вдруг улыбается Тен-Тен. — Ты что, ревнуешь? С чего бы, Хьюга? Ты же фырчал о том, какое я ничтожество, а как кто-то разглядел во мне что-то привлекательное, так ты сразу рычишь как псина голодная?
— Я всегда находил тебя привлекательной, — недовольно возразил Неджи, и выпрямившись пахом, проехался по заду Такахаши, — и ты ведь это знаешь. Специально на тренировках выгибаешься точно элитная шлюха, — Хьюга ведет рукой выше, вдоль глубокого декольте, пальцами проезжается у основания груди, хватает девушку за шею, и глубоким толчком вжимает в стол, сжимает её шею и сквозь ткань их одежд трется стояком о накаченную задницу девушки, — ты видела мой взгляд, знала, что я хотел тебя. Но предпочла Дейдару…
— Тебя это задевает? — Лукаво ухмыльнулась девушка, стремясь вывести Неджи на правду и на откровения. Тот прорычал и снова толкнулся, проехавшись по промежности. Девушка чувствовала возбуждение, между ног было влажно, она текла и трусики позорно намокли, она переживала, как бы на бронзовом шелке комбинезона не появилось постыдное доказательство ответного желания.
— Ты же соблазняла меня, а отдаться захотела другому… За нос меня водишь, Лолитка? Мстишь? Раз уж поиграть со мной решила, то разбирайся с последствиями…
Тен-Тен прикрыла глаза от удовольствия, когда Неджи грубо целовал её сжатую шею, водил пальцами по губам и притирался сквозь одежду. Он прикусывал позвоночник, рассыпая спину поцелуями от загривка до поясницы, руки сжали ягодицы до боли и Такахаши блаженно выдохнула.
— Ах… — Да, ей нравится так: грубо, до легкого жжения, которое потом отпускает и отдает приятным покалыванием.
— Всегда хотел узнать, каковы они на ощупь.
— И как тебе? — Усмехнулась Такахаши, чувствуя властные руки на своей заднице и млея от этого. Их глаза встретились, оба смотрели друг на друга блестящими пьяными взглядами, оба видели желание, настолько сильное, что никаких мыслей о последствиях, словно хотеть друг друга для них было естественным. Неджи снова наклонился, они не разрывали зрительный контакт через зеркало, и оба видели, как она вздрогнула, когда губы Неджи коснулись её уха, чтобы томно прошептать:
— У тебя ахуенная задница, Лолитка
Такахаши выдохнула, прикрыла в блаженстве глаза, вызывая у Неджи удовольствие от её милой реакции – такая невинная, и от того такая чувствительная ко всем мелочам. А затем, когда звякнула пряжка ремня, она испуганно раскрыла глаза и накрыла своей ладонью чужую, ту, на которую Неджи опирался. Она взволнованно посмотрела на него, потому что одно дело – занимается сексом с тем, кому доверяешь, другое – с тем, кто тебя раздражает, и кто однажды соврал тебе. Хотя, в пользу Неджи был весомый аргумент – она его желала.
— Я… — Она не знала, что сказать. Что она не хочет? Это ложь. Что боится? Гордость не позволит. Отступать не хотелось, между ног всё зудело, её тело требовало его. Такахаши растерялась, но Неджи успокаивающе погладил её плечо и хотел что-то сказать, как вдруг раздался крик Хинаты. Они одновременно оторвались друг от друга, побежали сначала в сторону окна, но не увидев ничего кроме толпы пьяных людей, они поспешили вниз.
***
Чего Хината не ожидала от Наруто, так это того, что он начнет драться. Этот придурок раньше не был похож ни на что из того, что описал ей Тонери, но тот взгляд, который она увидела там в доме, когда Хината ушла с бывшим, и тот угрожающий тон, с которым он только что говорил, и главное – эта драка, прямое тому подтверждение. Тонери был сильным, он хорошо дрался, так как занимался боевыми искусствами профессионально, но Наруто словно с цепи сорвался, он выглядел сейчас… пугающим. До смерти пугающим. Тремя ударами свалил крепкого и сильного Тонери, а затем уселся на него и просто начал избивать, не чувствуя, что у самого рассечена бровь, разбит нос и ссадина на скуле. Даже лёжа Тонери отбивался, но Наруто был словно бешенный, ей даже казалось, что глаза его полыхали красным. Она хотела что-то сделать, правда хотела, но страх парализовал её, она видела драки, видела многие ужасающие вещи, но Наруто казался ей… демоном. И теперь она понимала его прозвище. Когда кровь стекала по его лицу, он лишь слизнул её, дрался он с какой-то непонятной улыбкой на лице, улыбался кровожадно и глаза были расширены, он выглядел обезумевшим… Хината хотела быть смелой и помочь Тонери, хоть и боялась человека, который раньше ей казался забавным и шебутным. Но это же Тонери, человек, который верил в неё, когда она ещё была безвольной куклой отца, он знал её, а потому она не могла оставить его так.
«Будь здесь Ино или Тен-Тен, они бы бесстрашно шагнули и вступились бы, а я… не могу оторвать взгляд от обезумевшего лица Наруто. Несчастная трусиха!»
Она услышала стон Тонери и не выдержала. Хината подошла к Наруто и попыталась столкнуть его от парня, но тот лишь схватил её за ворот да прижал к своему лицу слишком близко, пачкая окровавленными руками воротник платья. Так они смотрели в глаза друг другу – он, своим красным и обезумевшим взглядом, и она своим испуганным, с капельками влаги в уголках.
— Свали… — Рычит он ей в лицо, и руку от ворота так и не убирает.
Тонери стонет ее имя, взглядом говорит уходить, но Хината вдруг чувствует горькую обиду и уязвленное самолюбие, и задетую гордость, от того, что он посмел её напугать, посмел вести себя так, словно он – угроза. Эта обида задела, задевал собственный страх, который Наруто вдруг вызвал, и от того она не сдержалась, поджала губы и залепила ему пощечину. Именно после этой пощечины взгляд Наруто становится чуть более осмысленным. Он разжал руку и Хината быстро отскочила от него, но он с той же молниеносной реакцией подскочил за ней и попытался схватить за руку, но Хьюга отшатнулась и выкрикнула:
— Отойди!
Наруто застыл на месте. Неужели он ошибся? Неужели он не верно понял, и просчитался с Хинатой? Неужели она не сможет его понять?
— Ты… боишься меня? — Недоумённо спросил он. — Неужели ты поверила в то, что говорил этот мудак? — Хината сначала шокировано на него посмотрела, а затем истерически рассмеялась. Что в её реакции Наруто удивляет? Конечно же она испугалась, конечно же, она поверила Тонери, ведь она только что видела подтверждение его слов. Это больше не Наруто, не тот, которого она знала.
— А ты на что рассчитывал? Ты себя со стороны видел? Ты и правда был как…
— Не смей произносить это… — Угрожающе произнес Узумаки, и даже пальцем пригрозил, только выглядело это не забавно, как раньше, сейчас это и правда устрашало, но Хината не контролировала себя, страх перерос в разочарование и злость, а ещё она не могла понять почему у неё началась истерика.
— Как «демон», — ядовито прошипела Хината, — и что? Теперь ты и на меня набросишься? Ну же, отвечай мне! Чего ты молчишь?! Отвечай!
— Не повышай тон… — прорычал он, прикрыв глаза.
— Не смей мне указывать! Ты не можешь мне угрожать, и вести себя так…
— Как «так»? — Наруто сделал шаг в её сторону, и Хината попятилась назад, и с каждым шагом, что она делала назад, Наруто надвигался всё ближе. — Пугающе? Я тебя пугаю? Тебя это задевает? Не любишь чувствовать слабость? Значит, как только человек показывает своих демонов, вы все в кусты прячетесь, вот вся твоя мнимая доброта и понимание, да?!
— Н-не ори н-на меня…
— Да послушай себя, ты же заикаешься от страха! — Хината уперлась спиной в декоративное дерево, и Наруто оперся о него рукой, склонившись над ней. Она не могла смотреть в глаза, что при свете декоративных уличных фонариков казались красными, а лицо словно было чужим, перекошенное от ярости. — И даже не смотришь на меня.
Над её головой раздается разочарованный выдох, такой горький, словно на Узумаки свалилась вся печаль этого мира. Он прикрыл глаза и разочарованно поморщился.
— Я надеялся, что ты примешь… Ведь Ино приняла ту черноту, что вывалил на неё Саске, так почему никто не может принять меня? — Хината вздрогнула, когда Наруто опустил голову на её плечо, окровавленным лбом соприкасаясь с холодной кожей. — Я просто хочу, чтобы и моих демонов кто-то успокоил… Я думал, что ты сможешь… Почему же ты не можешь? — Он шептал всё себе под нос, словно и не с ней разговаривал, а сам с собой.
Наруто не знал, как объяснить, а Хината не могла понять, она была слишком зла и напугана. Наруто и правда думал, что Хината примет его демонов и его чернь так же, как Ино приняла черноту Саске. Но Ино легко приняла тьму Саске, потому что могла как-то его понять, они были похожи в какой-то степени, и он никогда не скрывал своей натуры, не притворялся, и был собой – холодным мудаком со скелетами в шкафу, все знали, что скелеты есть, но не знали какие, поэтому, откровением для Ино стали не демоны, а доверие, которое оказал ей Саске, познакомив с этими демонами. Наруто же казался лживым демоном, потому что сначала притворялся хорошим и беззаботным ангелом, у которого ни скелетов в шкафу, ни демонов, а душа светлая, без капли черни. А затем, он неожиданно просто взял, и вывалил всю эту чернь на Хинату, и из светлого солнечного мальчика превратился в демона, это было неожиданно, и конечно же Хината отреагировала так остро. Она не ожидала от Наруто жестокости, и его поведение и правда пугало её, так что её страх вполне обоснован.
— Отойди, — шепчет она, стряхивая чужую голову со своего плеча, голос больше не дрожит, но всё ещё сиплый, — и больше никогда не подходи ко мне.
Наруто недовольно застонал, и с утробным рыком ударил по деревянной коре, Хината испугано вскрикнула, как увидела Тонери, который всё же поднялся и оттолкнул от неё Наруто. Тот замахнулся, но не успел ударить, Дейдара одним точным ударом свалил Наруто на землю, придавил ногой к земле и передавил руку. Она и не заметила, как вокруг неё собралась толпа, кто-то перехватил еле стоявшего на ногах Тонери, а испуганная Хината искала взглядом кого-то из друзей, и как только увидела Тен-Тен и Неджи, тут же бросилась к ним, и… обняла Неджи. Тот даже опешил сначала, потому что этого не было с четырнадцати лет, но Хьюга сжимала руку Такахаши и жалась к Неджи. Тот прижимал к себе сестру и пытался понять, что происходит, почему Дейдара удерживает Наруто, и когда увидел его лицо, понял, что тот снова вышел из себя. Теперь реакция Хинаты понятна. Он чертыхнулся про себя и прижал сестру ближе.
— Ты, как я погляжу, совсем ахуел, да, щенок? — Наруто даже не дернулся, смотрел в глаза Дейдары и взгляд его становился более осмысленным. — Пойдем-ка к озеру, поговорим. Вечеринка подходит к неожиданному концу, все съебали отсюда! Сасори, разберись!
Дейдара схватил Наруто за шкирку и поволок в сторону заднего двора, махнув напоследок другу, дабы тот всех выгнал. Сасори начал разгонять гостей, и те недовольные всё же расходились. Только Хината медленно отходила, не отпуская руку подруги и Неджи.
— Хината, мне жаль, что ты увидела его в таком состоянии.
— Тебе должно быть жаль, за то, что ты привел потенциально опасного человека к нам в дом! — Психанула Хьюга и вырвалась из его объятий и толкнула брата в грудь.
— Опасного? Разве он причинил тебе вред? Угрожал? Собирался что-то сделать тебе? — Каждый вопрос был задан с паузой, словно Неджи ожидал ответа, но Хината не могла его дать. Он не собирался причинять ей вред и уж точно не угрожал, он просто хотел… что? Поговорить? Показать свою личину и ожидал быть понятым Хинатой? Она не могла ни понять, ни принять, ни оправдать жестокость. — Или же, он просто напугал тебя, и ты этого от него не ожидала? Не делай поспешных выводов, он не опасен, он просто…
— Мне всё равно, я не обязана его понимать, мне это ни к чему, мы даже не друзья. Вы обязаны нас оберегать, Неджи! Оберегать! Ты подверг меня опасности, когда притащил в охранники человека, у которого проблемы с контролем гнева! Какая тут безопасность? Ты в своём уме? Ты хоть понимаешь, насколько это неправильно, доверять чужую жизнь людям, у которых проблемы с агрессией? Ты проебался с тем, что тебе доверили родители. Как ты вообще умудрился доверить нас кому-то вроде него?
— Разве не ты говорила, что нужно всем давать шанс? Вот и твоё великодушие, сестрёнка.
— Моё великодушие закончилось, когда он начал избивать моего друга, о каком нахрен великодушии ты говоришь?
— Он перегнул палку, согласен, но…
— Перегнул палку? — Такахаши приобняла ахуевшую от равнодушия Неджи Хинату и поддержала подругу. — Ты совсем ебанутый, Хьюга?
Такахаши обняла талию Хинаты и отвела её в дом. Неджи посмотрел вслед девушкам, а затем прикрыл лицо ладонями и помассировал глаза. Вот уж точно, сумасшедшая ночь.
— Пиздец какой-то…
Он просто мысленно надеялся, что Саске сейчас в два раза хуже, чем ему, потому что он всю эту пиздоплясию затеял. Могли бы сейчас спокойно спать дома, так нет, начался какой-то пиздец, и как всегда, по инициативе Учихи.
***
У самого Саске всё было прекрасно, они ещё часа два распевали песенки под гитару, Ино открыла дверь, пустила его в свою комнату, они пели вместе, опираясь на дверь, а затем она принялась убирать дом, и... восьмое чудо света, Учиха в качестве искупления вины вызвался ей помочь, но только с условием того, что никто не узнает. Дом был вычищен, мусор выброшен, полы и полки протерты, окна открыты, гостиная и кухня проветривались, сами Учиха с Яманака завалились на диван, пялились в огромную плазму, подпевали рок музыкантам, валясь с ног, и задремали почти одновременно, сначала Ино, которую Саске издевательски опустил себе на грудь, расположившись вдоль дивана, и с гадкой усмешкой сделал несколько селфи с её белокурой макушкой на своей груди, дабы потом позлить Ино неудачными снимками. Вот не задача, ведьма получилась хорошо на всех кадрах. Он недовольно фыркнул, выключил телевизор, и поддавшись странному порыву, зарылся носом в её волосы. Так и уснули, и лишь пение цикад за окном сопровождало их теплые сны.
