Abyssus Abyssum Invocat

— Тх…тхрч…тхр…тхрахатулук? — Попытался прочитать первое слово в заклинании Диппер и широко зевнул. — А варианта попроще нет? — Не то чтобы я пытался тебя запугать, — фыркнул Билл, зацепившись за люстру ногами и свесившись цилиндром вниз, — но это твоё «тхрахатулук» в условиях обряда запросто может призвать Тулука, разрушителя галактик, и это, чтобы ты понимал, реальный персонаж: и в прошлый раз мы с ним совсем не друзьями расстались, так что следи за языком, Сосна. — Ну, тхрахатулук как тхрахатулук, — спокойно ответил Пайнс. — Это на каком вообще языке? Явно не чешский. — Строго говоря, это не язык вовсе. Звуковая комбинация, если позволишь. Направляющая сила будущего окна, настроенного лично на мою скромную персону, между нашими мирами. — Щелчком пальцев Билл создал под кроватью иллюзию гниющей тощей руки, резким рывком высунувшейся наружу и схватившей взвизгнувшего Пайнса за щиколотку. — Зачем? — Жалобно спросил подросток, подтягивая колени к груди. — И вовсе не обязательно выискивать причины там, где они не нужны. — Билл предпочёл не упоминать о том, что в полуметре от Диппера, на другом конце кровати под одеялом притаилась иллюзия жуткой скалящейся старухи — он видел такую в одном из этих смешных человеческих фильмов ужасов. — Когда думаешь взяться за ритуал? — Когда куплю свечи и прочую дрянь. Билл хихикнул, вообразив удивление мальчишки, когда выяснится, что обряд не переводит демона на этот слой реальности, зато временно утаскивает самого человека в Астрал. — И жизнь тут же оказалась совсем не такой унылой штукой, правда? — Да, ты неплохо меня развлекаешь, — с напускным высокомерием ответил Диппер, выбираясь из-под одеяла. Рука, вытянувшаяся через всю комнату, выудила седую прядь на его голове из числа прочих. — Рад, что тебе тоже нравится. — Не обольщайся. — Диппер, сам того не заметив, стряхнул с себя невидимую руку, и разгрёб волосы рядом с той прядью, которую трогал Билл. — Видишь? — Спросил он, показывая на отросшие серебристые корни. — У меня половина волос такая. Очередной щелчок пальцев придал его волосам густо-малиновый цвет. Точнее, иллюзию цвета, но Билл предпочитал не видеть разницы. — Больше нет, — ухмыльнулся он. — Что, Сосна, тяжёлое детство? — Два перелома, четыре сотрясения, — скучным голосом ответил подросток. — И я уже понял, что ты создаёшь иллюзии. Вчера, когда я уходил с кладбища, надпись на надгробии, та, которую ты сменил на моё имя… Она изменилась, как только ты ушёл. — Не только иллюзии. — В самом деле, ими дело не ограничивалось — жаль только, что любое физическое вмешательство в материальный мир сейчас, когда он был заперт в астрале, отнимало столько сил. — Например, я запросто могу оформить тебе третий перелом и пятое сотрясение. Или сломать твоей сестрёнке шею. Организовать родителям по сердечному приступу или поджечь дом — ещё как могу. Хотя и не стану. — Я знаю, что можешь. — Диппер нашёл в себе силы улыбнуться, натягивая штаны. Улыбался он, правда, тоже штанам, но какая разница? Билл говорил, что может читать мысли. — С другой стороны, — продолжил Сайфер, будто не слыша, — не стоит недооценивать силу иллюзий. Воздействие на разум всегда было опаснее воздействия на тело. Во много, много раз. — Например? — По-прежнему улыбаясь, подросток натянул на себя мятую футболку размера на четыре больше нужного. — Ты ведь искал информацию об этом доме? — Билл дождался кивка и издал негромкий смешок: — Тот молодой отец, который придушил двухлетнюю дочь прямо в детской кроватке, зарубил жену топором, а сам потом вскрылся… он, представь себе, искренне верил, что в его семью вселились бесы. Я знал, конечно, что будет весело — но, честное слово, такого не ожидал! — Мне кажется, ты слишком много на себя берёшь. — Диппер снова сел на кровать, опираясь на край руками. — В конце концов, это же он принял такое решение, да? Не попытался спасти, не позвал священника. Просто убил. — Я действительно не убийца, Сосновое Деревце. Своими руками ни одного из них не прикончил. В этом плане мне далеко до людей: их только подтолкни — и такая кровавая история назреет, что даже завидно становится. — Но доля твоей вины в этом огромная, — сказал Пайнс совсем тихо. — Если бы не ты, эти люди могли даже не задуматься ни об убийстве, ни о суициде. — Люди, — Билл фыркнул, в самом углу создавая более чем правдоподобную иллюзию начинающегося пожара. — Плодитесь, как тараканы, лезете в чужие дома без спросу, а потом возмущаетесь — и, спрашивается, с чего? Вот смотри, Деревце: есть одна далекая развитая планетка, населенная трудолюбивой, сообразительной и миролюбиво настроенной расой. Но тут торговые конкуренты этой планеты нанимают одного молодого амбициозного демона: мол, разберись с ними, дружище, — и демон за какую-то пару дней навязывает заказанным существам идею — исключительно идею, и ничего больше, — войны. Спустя месяц планета лежит в руинах, на месте основных городов — пепелища, выживших в гражданской войне не более двадцати процентов. И кто в этом виноват? Сила иллюзии, демон, заказчики, или всё-таки сами воюющие? «Демон, — подумал Диппер. — Демон… Это многое объясняет. Хотя, нет, нихера это не объясняет». — Не сравнивай. И, просто для справки — я считаю виноватыми заказчиков. Без вмешательства с их стороны, без этого молодого-амбициозного… агрессивность той расы просто не проявилась бы. И, знаешь, я только что понял, что мне надо полностью пересмотреть свои взгляды на… да вообще на всё, что касается устройства мира. — Ты всегда знал, что мир куда сложнее и больше, чем может увидеть простой человек. Знал и надеялся. Тебе только подтверждения не хватало. — Тогда, наверное, мне стоит сказать тебе спасибо за предоставленные возможности, — усмехнулся подросток и тут же вскинулся: — Надеюсь, ты согласишься мне всё рассказать? «Это было бы забавно», — подумал Билл. Прорваться сюда, сгрести смышлёного пацана за шкирку и утащить куда подальше от всей этой до оскомины унылой планеты. Билл уже очень давно не делил время с кем-то сторонним — в том смысле, что в серьёзной и долгосрочной, насколько позволит срок человеческой жизни, перспективе. Досадно даже, что ближайшие триста-четыреста лет ему скорее всего придётся отсидеться в этой глуши. — Зачем рассказывать, если можно показать? — А ты можешь?.. — Очень осторожно поинтересовался Диппер, не позволяя себе обрадоваться по-настоящему. Правильный ответ: нет. Нет, не могу, потому что согласие может быть опасно, а врать Сосне так откровенно в условиях будущего сотрудничества чревато последствиями. Уйти в астрал легко, и легко в нем прятаться — на то и был расчёт, когда Билл уходил на дно. Но вот вернуться обратно куда сложнее. В одиночку такое не осилить, да и сделка нужна особенная. Более сложная, со всеми проговорёнными деталями — и не наврёшь в процессе, а иначе толку от неё чуть. Предположим — только предположим — в лице Диппера Биллу выпадает один шанс из миллиона. Значит, нужно быть осторожнее. Фильтровать базар и следить за обещаниями радужного совместного будущего. Билл, тем не менее, согласился весело и бодро: — Могу. С твоей помощью и так, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. — Ты часто говоришь о том, что я должен тебе помочь. Это потому, — подросток немного замешкался, — что ты слабый, или потому что не имеешь реальной власти в… как правильно: «в материальном мире» или «материальном измерении»? Билл, до этого мерцающий жизнерадостно-жёлтым, сплошь залился красным цветом. Глаз почернел, и даже в комнате, судя по настороженному взгляду мальчишки, что-то изменилось — воздух потяжелел, задрожал, а электрические нотки в голосе уязвлённого до глубины несуществующей души Сайфера прорезались особенно чётко, когда он взмыл к потолку: — Я. НЕ. СЛАБЫЙ. — Ну, значит второй вариант. — На сохранение самообладания ушла чёртова прорва усилий. Ледяная веревочная рука обвилась вокруг тонкой мальчишечьей шеи. Билл сделал большое над собой усилие и совсем легко, ещё не удушая, затянул петлю. Получился почти что шарфик. И даже голос он сумел сделать совсем ласковым. — Я здесь заперт. Ты ведь читал книжки, которые я для тебя отобрал, Сосна, так что не тормози. Пайнс неосознанным жестом потрогал шею и, обнаружив на ней какой-то непонятный шланг, решил, что увидеть Билла должен во чтобы то ни стало. Главное, не заржать. — Я мало что понял. Точнее, я понял всё, но не могу собрать это в кучу. Там было про астрал и про то, что у астрала есть слои. Некоторые близко к нашей реальности, некоторые нет. Некоторые накладываются прямо поверх неё. Ты говоришь, что ты заперт. Это значит, что ты не можешь пройти между слоями или потому, что не существуешь… на материальном плане? — Немного засомневавшись, закончил парень, прислушиваясь к тому, как внизу Мейбл звонко хохочет над чем-то. — Попробую объяснить просто. — Билл спустился на тощие бёдра, немного там потоптался и, плюнув, перелетел мальчишке на плечо. — Я не могу существовать на материальном уровне без определённой подпитки, скажем так. Для донора она несущественна, незаметна даже, так что можешь разжать ягодицы. А вот для меня имеет решающее значение. В таких местах, как этот дом, всё несколько проще — получается просвечивать к вам, потому как измерения наслаиваются друг на друга слишком тесно и во многом пересекаются. Но просвечивать — не значит быть здесь. Без добровольной энергетической отдачи — проще говоря, сделки, — со стороны местного жителя моя попытка прорваться сюда закончилась бы примерно тем же, к чему бы свелась встреча сгустка антиматерии с материей. Взаимная аннигиляция, и каюк, Билл, ты был хорошим парнем, мы будем скучать. — Стоп. Получается, тот ритуал с траха-бла-бла-бла привяжет тебя ко мне? Билл невольно усмехнулся. А вот и чувство самосохранения проснулось — и подняло голову. Однако, вовремя. — Это ритуал, Сосна. Всего лишь возможность поговорить, а не полноценная сделка. — Возможность поговорить? Но мы уже говорим. Я хотел познакомиться лично, — Диппер раздражённо дёрнул плечом и почувствовал, как чьи-то крошечные лапки цепляются за него. Умиление размазало подростка в кашу. — О том и толкую — личная встреча нам не повредит, — поддакнул Билл, усаживаясь, наконец, удобно и устраивая ноги на выпирающую ключицу. — Кроме того, наш нынешний способ общения утомителен настолько, что я бы непременно облысел от перенапряжения, если бы у меня в принципе были волосы. — Тогда, может быть, лучше снова воспользоваться доской?.. — Поедать здоровую пищу, слушаться маму с папой и не связываться с астральной нечистью тоже лучше — но менее скучно от этого не становится. — Сайфер отмахнулся, несмотря на то, что разговаривал уже с трудом. — Просто не тормози с обрядом, и будет нам счастье на фоне взаимопонимания и крепкой дружеской любви. Тут их прервали — и прервали самым бесцеремонным образом. — БРО-БРО! — Мейбл залетела в комнату без стука, раскрасневшаяся, с выпученными глазами. — Бегом вниз, там такое…ТАКОЕ! Диппер молча поднялся с постели и последовал за сестрой, заинтригованный до зуда в одном интересном месте. Вся семья собралась у телевизора в гостиной, на лицах была написана такая жуткая смесь эмоций, что и не разобрать слёту, что где. Пайнс присел на подлокотник дивана и вперился в экран, уже через секунду едва не грохнув челюстью об пол. В новостях передавали репортаж о большом пожаре в школе — его бывшей школе. — …пострадавших нет, — с непонятной гордостью закончила очередная симпатичная блондинка, близнецами которой были заполнены практически все каналы, и перешла к следующим новостям. — И почему мне нужно было это увидеть? — Вяло поинтересовался подросток у Мейбл. — Могла бы потом просто рассказать. — Но это же… наша школа. Наша, понимаешь? — Мейбл в самых расстроенных чувствах подпрыгнула на диване. — Приятное чувство, правда? — Вкрадчиво поинтересовался Билл мальчишке на ухо. — Мейбл… — Под напряжённым взглядом матери формулировку пришлось смягчить. — Единственный человек, к которому я был привязан там, сейчас здесь, со мной. А погорелый бетон… да кому он нужен. — Я в курсе, у тебя там была парочка… то есть, много неприятных моментов — но ведь это место, где мы росли. Где друзья, и учителя, и столько воспоминаний… — Мейбл растерянно тряхнула головой, словно пыталась вытрясти из неё откровенное непонимание — почему её брат не выказывает ровным счётом никакой реакции. Оливия встряла как раз тогда, когда Сайфер у Диппера на плече издал слышный ему одному желчный смешок. — Думаю, твоя сестра всего лишь хочет сказать, что тебе не следует быть таким неотзывчивым… из-за упрямства или какой угодно другой причине. Чёрствость ещё никого не красила, милый. — Это у Мейбл там были друзья, воспоминания, от которых не хочется удавиться, и учителя, которым было не наплевать. А меня пиздили толпой и однажды чуть не утопили в унитазе. — Диппер говорил спокойно, прекрасно понимая, что эмоции за него додумают в любом случае. Но ему казалось важным объяснить. — Дело не в чёрствости, дело только в адекватном восприятии. Может быть, к старости меня и разберёт маразм, который заставит пускать слюни при виде теперь уже горелого филиала моего личного Ада, но, простите, пока что я не готов. — Диппер Пайнс! Немедленно… — Явно возмущённая богатством его лексикона, миссис Пайнс повысила было голос, но тут же оборвалась — и без чувств растянулась по спинке дивана рядом с такой же обмякшей Мейбл. — Упс, — фыркнул Билл, выключая бубнящий остатки новостей телевизор. — Мальца переборщил. — Что… Что ты с ними сделал? — Диппер начал шарить глазами по комнате в тщетной попытке заметить… ну хоть что-то заметить. Стало не страшно даже — жутко. — Подтёр в памяти последние пятнадцать минут и усыпил. Не кипишуй, парень, и нечего забивать голову этой ерундой, серьезно, это было тупо сверх всякой меры. Вскочивший было на ноги подросток снова сел, на этот раз прямо на пол, а потом и вовсе лёг. Слегка истеричный смех прорвался сам собой. С плеча Диппера пришлось переместиться на грудь. Аккуратно ступая тонкими ножками, Билл протоптался от груди к животу и остался там — это оказалось почти так же удобно, как гнездиться в густых кудрях. — Ну так поведай мне, Сосна, каково это: расти в окружении людей, которых воспитали в стране добра, сказки и розовых соплей? — Сколько они будут спать… Билл? — Подросток не хотел задавать себе вопрос, который бы испортил настроение ещё сильнее. Очень простой вопрос: что происходит? Он валяется на полу в гостиной, как выяснилось, чужого дома, а чужой он потому, что в нём жила какая-то древняя сумасшедшая тварь, поспособствовавшая четырнадцати смертям ни в чём не повинных людей, и собирается в скором будущем познакомиться с этой тварью лично, лицом к лицу, так сказать, и выбить из неё все ништяки, которые только можно выбить без риска для жизни и здоровья, и это всё при том, что знакомы они всего-ничего. Помимо всего этого — что происходит? Тоненькая нога пребольно пихнула Пайнса под рёбра. — Часов пять, я полагаю, и… «древняя сумасшедшая тварь»? Эй! Я думал, мы друзья! — Не читай мои мысли без спроса — не на что будет обижаться, — хладнокровно парировал Диппер. — И мы не друзья. В дружбе присутствует что-то типа равенства, а между нами им и не пахнет. И, отвечая на твой вопрос про то, каково было расти в окружении розовых соплей… Не знаю, уместно ли задавать такой вопрос тебе, но рядом с тобой когда-нибудь находились те, кто считал тебя уродцем только для того, чтобы иметь возможность тебя жалеть и чувствовать себя на этом фоне героями? На этот раз Билл даже не разозлился. Зато удивился совершенно искренне — и это было пугающе, потому как ничему не удивлялся он вот уже очень давно. — Приходилось. У меня ведь тоже была семья, Сосна. — Семья? У тебя? — Диппер приподнялся на локтях, уставившись на то место у себя на животе, где чувствовал тяжесть. — Прямо сейчас ты смотришь мне туда, куда в приличном обществе смотреть не следует, — ехидно заметил Билл. — Мой глаз находится выше. — Глаз? Один? Ай, ладно, ты треугольный, чему я удивляюсь, — оборвав очередной поток недоумения, вздохнул подросток, и снова улёгся на спину, широко раскинув руки. — Расскажи о своей семье. Если хочешь, конечно. — Не дорос ты ещё до таких рассказов, парень. — Ну и ладно, — ничуть не обиделся Пайнс и в шутку добавил: — А ещё про дружбу говорил. — О, прости, но у меня не слишком получается сосредоточиться на дружбе и полных драматизма рассказах, когда я сижу на своём, кгхм, друге верхом. — Ну так слезь, — фыркнул подросток, пытаясь спрятать отчаянное смущение. — Не. — В доказательство своих слов Билл усиленно заёрзал нижней гранью по впалому животу. — Ты уютный. — Тогда расскажи… ещё что-нибудь, — попросил Диппер. Признавать то, что впервые за всю жизнь он чувствует себя, как это ни парадоксально, в безопасности, ему не хотелось. — Что-нибудь… — Сайфер плюхнулся на спину, в точности имитируя позу подростка, живот которого как раз наглым образом оккупировал. — Ну, как насчёт того, чтобы порвать твои шаблоны касательно устройства твоего и сторонних миров, раз уж ты так этому удивлялся? — Он довольно прищурил глаз. — У вас, людей, вообще много теорий на тему концепции вселенной — и это забавно, если учесть, как мало информации находится в вашем распоряжении. Основные теории ты, полагаю, знаешь. «Блочные» параллельные вселенные, плоская форма пространства-времени с конечной комбинацией вероятностей, вселенная в изолированном пузыре, математические инварианты, да ещё до черта всего — тебе самому что больше нравится? — Пузыри, — наугад ткнул Пайнс. — Чушь. Чушь-чушь-чушь, полная, — донельзя довольный, Билл нагрелся и совершенно случайно оставил на футболке Диппера небольшую подпалину. — Хотя близкая к реальности. Относительно. Если уж упрощать концепцию до элементарной схемы, то получается весёлый такой симбиоз всех этих теорий разом. Попробуй вообразить, что пузыри на самом деле не особо-то пузыри, не являются непроницаемыми и заключают в себе не вселенные, а разумных существ, и под разумом я предполагаю возможность принимать осознанные решения. Представил? — Допустим. — Крайне заинтересованный подросток снова привстал на локтях, отчётливо ощущая у себя на животе что-то не очень большое, треугольное и горячее. Отголоски его живого любопытства заставили Билла заискриться от удовольствия. Было приятно, пожалуй, примерить на себя роль хорошего и умного друга, которого слушают, раскрыв рот, после последней пары тысячелетий, когда с общением у него особо не ладилось (никогда не ладилось, вообще-то, но это уже совсем другая история). То, что во многом это — заслуга собеседника, Сайфер понимал вполне отчётливо. Но главное, что удовольствия его понимание ничуть не умаляло. — А теперь вспомни основы квантовой физики. Мир регулярно создаёт расхождение вероятностей, и каждая заключается в собственном мире, который разветвляется снова бесконечное множество раз… Всё, что может произойти, происходит. Просто не здесь и не с нами — с другими нами, и попытайся вообразить концепцию, где каждый пузырь, читай, разумное существо, — бесконечное множество возможных решений, а потому порождает собственную древообразную структуру. Они не обособлены. Так или иначе, деревья пересекаются, переплетаются стыками и ветвями, врастают друг в друга. И получается уже не дерево. Включи абстрактное воображение — и получишь целые джунгли с бесчисленным числом взаимодействий между отдельными ответвлениями. Диппер молча хлопал глазами, глядя, как по любимой футболке расползается треугольное горелое пятно. …что происходит? — То есть, не вселенная пузырь, а я? — Попытался он свести всё сказанное к единому знаменателю. — И каждую секунду порождаешь бесчисленное множество прочих вселенных. Да, — Билл коротко хохотнул, — как-то так. И при наличии определённых навыков живое существо вполне способно перемещаться по своему пузырю. По всему, что так или иначе его затрагивает — даже мне тяжело представить масштабы, а моя воображалка работает в совсем другом режиме, так это действительно круто, можешь мне поверить. И вот взять хотя бы тебя, Сосна — за твои жалкие восемнадцать лет количество возможных решений не поддаётся описанию, и ни моей, ни чьей жизни не хватит, чтобы заглянуть в каждую из них. А вот я, к примеру, старше триллиона лет. Голова кругом идёт, правда? — Подросток ошалело кивнул; в комнате отчётливо запахло дешёвой горелой синтетикой. — И просто для понимания: даже в той части «джунглей», что соединяют ответвления наших с тобой возможностей, вариации бесконечны — мы находимся лишь на одной отдельной ветви и породим миллиарды новых. А ведь где-то есть мир, в котором демон — ты, а я — простой человек, попавшийся тебе на пути. Где-то мы оба люди. Где-то я уничтожил твою вселенную. Где-то мы промышляем пиратством. Где-то я сжёг церковь со всеми прихожанами, а ты — священник в моей религиозной психушке, или, может, я — твой психотерапевт. Где-то мы учимся вместе. Где-то мы убили друг друга. Где-то мы друг в друга влюблены, а где-то твоя сестра беременна от меня, а Арчи заживо сожрал твои кишки. Список, сам понимаешь, запросто можно продолжить. — О Господи. — Диппер снова рухнул на пол, на этот раз больно стукнувшись затылком. — Господи, если ты есть, спа… Кстати! Ой, нет, лучше не отвечай. Билл ткнул пальцем в прожженную дырку на безнадежно испорченной футболке. — Я бы и не стал. Разве что… позже. Очень позже. Может быть. — Он ухмыльнулся, донельзя довольный произведённым эффектом. — И ты, вероятно, уже догадался, что существуют такие участки — стыки — что-то вроде пересадочных станций. На них существа, способные путешествовать по нитям вариантов, могут встречать друг друга и по желанию собираются вместе. Вообрази — место, где много, действительно много самых разных версий тебя. Вам было бы о чём поговорить, я уверен. С кем, если не с самим собой? — Ты меня только что доломал, — честно признался Пайнс. Ещё немного, и Билла можно было бы использовать в качестве портативного и мощного обогревателя на зиму. — Доломал, и тебе понравилось. — Наверное, я мазохист, — улыбнулся подросток потолку. — Совсем скоро ты идёшь в выпускной класс, — расхохотался Билл. — Вообрази, каково будет общаться со сверстниками — с таким-то багажом знаний. — Я… — Диппер не нашёлся, что сказать. Всё было одновременно очень хорошо и очень плохо. Ещё с пару минут они оба молчали — Диппер, судя по напряжённому гудению мыслей, переосмыслял, а Билл, напротив, растекался по его животу нематериальным киселем. За этот короткий промежуток времени, набитый болтовнёй, он потратился энергией настолько, что сейчас самым банальным образом вырубался — как дошедший до критического лимита недозарядки ноутбук. — Я спать, — буркнул Сайфер и перевернулся, ткнувшись в обугленную футболку лицевой стороной. — Не буди, громко не думай, цилиндр не трогай. Диппер молча пялился в потолок, чувствуя, как горячечное жжение на животе постепенно сходит на нет. В голове было пусто, звонко и как-то прохладно. Сил на какие-то мысли не осталось — в висках горячо стучалась кровь и только два слова: …что происходит? В конце концов, лежать на холодном полу надоело, и подросток осторожно поднялся, придерживая плоскую тушку демона рукой, чтобы тот не свалился на пол. Отправился к себе и аккуратно сложил невидимое тельце на подушку, и потом вернулся и накрыл спящих родителей и сестру покрывалом, всегда валявшимся неподалёку от дивана. Так было и в старом доме. Разве что потрёпанный плед, который помнил первые прорезавшиеся зубки близнецов, сменился на новый, с противным синтетическим запахом. Немного побродив по сонному дому, Диппер уселся на почти привычное место на крыльце черного входа и прикурил последнюю сигарету в пачке. Отличный повод дойти до магазина. И свечи прихватить по пути.