Узы белого волка

Деревня Клыка. -Эй, Эндрю, у меня срочное дело. Один из альф попытался изнасиловать подопечного омегу, - запыхавшись, залетел Луис в дом. -Что попытался сделать?! - это заявление явно было шокирующим. Но оно и понятно, в стае Клыка никогда не было разлада между членами. Да и альфы славились выдержкой и уважительным отношением к омегам. Сколько бы он не убеждал Доминика в обратном, Эндрю знал, ни один член стаи не навредит ему. Редкий грабёж и драки, это максимум тревожных событий пролетавших над селением Клыка. - Когда?! -Вчера. Он воспользовался смутой и пробрался в дом, а затем напал на омегу. У него бы всё получилось, если бы мимо дома не проходил патруль, услышавший звуки борьбы, - объяснил Луис, ему тоже трудно было представить, что в их стае кто-то на такое способен. И альфа и омега не знали, что Доминик видел преступника и только благодаря меткам, избежал той же участи. -Чёрт, начало правления, а уже такое происходит. Санджей как-то справлялся, а у меня уже голова пухнет, от всех этих документов. А такие конфликты он вообще решал сам, но повинуясь сердцу, я так не умею. - Эндрю действительно выглядел измотанным, не мог нормально поесть и поспать с самой драки с Санджеем. Луису было тяжело видеть своего альфу таким, тот был заместителем вожака всё это время, но никогда не касался документов, предпочитал действовать там, где не мог сам вожак. -Эндрю, возьми себя, чёрт возьми, в лапы! Ты что это тут нюни распустил! Ты альфа или кто?! - резко топнул ногой рыжик, приводя своего благоверного в сознание. - Нет у тебя такого сердца, как у Санджея, так воспользуйся умом, а коли совсем невмоготу, бери моё сердце, только не унывай раньше времени. Ты ещё должен нашим детям хорошим отцом стать! -Да, прости, просто я слишком долго пялился в эти несчастные бумажки, - он с отвращением бросил документы обратно на стол. - К омеге отправь Старейшину и кого-нибудь из его друзей, сейчас ему нужна как физическая, так и моральная поддержка. Альфу пусть приведут ко мне в кабинет, так же мне нужен Киара и Давид, на случай, если тот альфа решит совершить какую-нибудь глупость. -Вот это я понимаю, взял себя в лапы. Будет сделано, вожак. - Луис, улыбнувшись, собирался уходить, когда Эндрю, встав из-за стола, окликнул его и подошёл ближе. -Луис, спасибо, я люблю тебя, - прижав омегу к своей груди, а после поцеловав в губы, сказал альфа. -Чего это ты так внезапно? - удивился рыжик. -Просто захотелось. Тебе не нравится? - посмотрел он в оранжевые глаза. -Очень даже нравится. Я очень долго ждал, когда ты, наконец, будешь держать меня вот так в объятиях. Я люблю тебя Эндрю, очень сильно и с очень давнего времени, - щёки омеги и без того пылающие рыжинками веснушек, залила краска смущения. -Я восполню все эти годы любви, обещаю... - Эндрю снова поцеловал своего омегу томно и нежно. Деревня Ветра. -Вот и твоя комната. - Мика впускает Доминика и Винтажа в светлое просторное помещение. - Всё осталось на том же месте, где ты и оставил. Я только убирался и ждал, когда ты ко мне вернёшься. -Спасибо, папа, - улыбается Доминик, ощущая непередаваемое тепло от последнего слова. Комната, как уже было отмечено, оказалась очень просторной. Персиковые обои обклеены морем детских рисунков, где-то даже разрисованы мелками. На полу мягкий ковёр кремового цвета с тусклым жёлтым пятном у стены, Доминик зарделся, вспомнив историю его происхождения. Невысокий столик с кучей, аккуратно сложенных, карандашей и фломастеров, наверное, давно выдохшихся, но бережно хранимых. Широкая кровать застелена чистым постельным бельём, а сверху лежит огромная оленья шкура. Доминик был в восторге, когда Герольд принёс её, вернувшись с охоты. Позже омега любил спать, завернувшись в шкуру, как в кокон, и засыпать с чувством близости своего отца. Большой дубовый шкаф около стены был забит вещами Доминика, от младенческих ползунков, до зауженных подростковых джинсов. Но, главное, что привлекло внимание Доминика, это великолепный портрет, висящий на стене в аккуратной рамке. Омега тонкими пальцами тронул нарисованные уста и, горящие озорством, свои детские глаза, а по его щеке медленно потекла слеза. Горела на портрете подпись: "Моему любимому сыночку от отца. С днём рождения, Цветочек". И бьёт по больному небольшая фотография. Герольд с сыночком на руках посреди заснеженной улицы, усыпанной самыми разными цветами. Воспоминания об этом дне заставили улыбнуться. До сих пор сердце трепетало от восторга тех времён. Впервые увиденные в живую цветы. Мика тогда всего лишь намекнул на маленький букетик хотя бы полевых ромашек, ведь ребёнок, живя среди снега, хотел поглядеть и потрогать, а что же такое, эти цветы, а альфа усыпал ими всю улицу, чтобы Доминик увидел, насколько ярка, эта жизнь. -Доминик, он очень любил тебя, - тихо произносит Мика. -Я знаю, - отвечает Доминик, стирая горячие слёзы. - Я тоже его любил. -Пора бы нам отвлечься. Вы располагайтесь, а я поставлю чайник и накрою на стол. Вы с дороги, а я вам даже чаю не предложил, - засуетившись, белёсый омега убежал на кухню. -Ты как? - спрашивает Винтаж, обнимая Доминика за талию. -Хорошо. Я, наконец, вернулся домой и так рад, что ты со мной, - он потёрся носиком о подбородок альфы. - Я только чуть-чуть голодный, а так, очень рад. Но, знаешь, меня кое-что беспокоит. -Что? - они сели на кровать. -Какое-то чувство пустоты или чего-то подобного, это из-за потери отца, да? - омега гладил пушистую оленью шкуру. -Возможно. - Винтаж больно прикусил язык. Он знал, отчего омега опустошён, и так не хотелось врать, но это было нужно, чтобы дать хоть каплю свободы, но он забыл, что омега читает каждую его мысль, хоть и не желает этого. - Не думай об этом, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, у тебя наверняка стресс. -Нет. Я хотел ещё узнать, что будет с Габриэлем и его сестрой? - Доминик был встревожен новой порцией необъяснимых мыслей своего альфы, но не выказывал этого. К тому же его очень волновали волчата, встреченные в лесу. -Вожак возьмёт под опеку, их переселят в детский дом, подберут опекунов и отдадут им, - объяснил Винтаж, не сухо, но и без особого участия. Чужие судьбы его волновали сейчас меньше всего, даже если это были дети. -А можем ли мы стать их опекунами? - внезапно спросил Доминик, подняв голубые глаза на альфу. -Думаю, можем, но зачем? Мы вполне можем зачать своих волчат, - на послед блондин осёкся, вспомнив сладкую ночь течки Доминика. -Понимаешь, я прочёл мысли Габриэля, - не обратив внимание на лёгкое волнение возлюбленного, продолжил омега. - Тогда, на озере, он был в волчьем обличье, но я услышал его крики о помощи, а потом он рассказал о смерти своих родителей. Я общался с ним ментально, так же, как с тобой позже. Меня безумно тянет к этим детям, словно они родные, поэтому, я хочу забрать их. -Я тебя понял, но мы тут первый день, придётся очень постараться, чтобы нам позволили взять над ними опеку, - задумался альфа, а потом и заволновался, когда Доминик вот так невзначай напомнил, что знает, о чём тот думает. -Пожалуйста, Винтаж, у меня сердце ноет, как подумаю, что их отдадут кому-то другому, - молил Доминик. -Ладно, пойдём к вожаку, думаю, он замолвит за нас словечко, да и тебя в этой стае знают, ты здесь вырос, - теперь Винтаж решил, что всеми правдами и неправдами заставит себя не вспоминать и не думать о своём непутёвом чёрном альфе. -У нас должно всё получиться, - улыбнулся Доминик. -Обязательно получится, - подтвердил альфа. Винтаж и Доминик, одевшись, спустились на первый этаж, где над плитой колдовал Мика. Омега удивился просьбе, проводить их к Николасу, но согласился. Спустя несколько минут пара была у двухэтажного домика, из которого доносился громкий детский плач и убаюкивания. Понимая, что не совсем вовремя, гости всё же постучались и вошли в дом. Открыл дверь и впустил молодых альфу и омегу Николас, держа на руках тридцатилетнего сына, которому на вид, по человеческим меркам, дашь года три. Бурый альфа втолкнул сынишке в рот соску и предложил гостям сесть, когда малыш, запулив оной в отца, снова расплакался. Откуда-то, из глубин дома, донёсся более визгливый и истеричный плач младенца, а за ним и голос омеги. -Ники, не смей пихать ему соску, а лучше займи какой-нибудь игрой! Пока Моди не успокоится, о спокойствии Энн, можно только мечтать! -Понял я! Модест Николас Дербоа, возьмите себя в лапы и перестаньте кричать, уважьте тишиной свою сестру, - попытался заключить с сыном мирный договор альфа, но ребёнок после секундной паузы завыл ещё громче. - Моди, ну что тебе надобно, ты умеешь разговаривать, так скажи, в конце-то концов. -Эй, малыш, привет, - раздался тихо голос Доминика. Ребёнок притих и обратил на него своё внимание. - Меня зовут Доминик, а как зовут тебя? -Модест', - сильно смягчил малыш последнюю букву. -Какое серьёзное имя. Ты, наверное, вырастешь и станешь сильным воином, да? - Доминик старался изобразить неподдельное восхищение. -Да! - гордо ответил мальчик, утерев рукавом сопли. -И ты будешь защищать ото всех свою сестрёнку, да? -Да! -Но ведь сейчас она пока маленькая, и, чтобы она стала большой, как ты, ей нужно хорошо спать. Ты тоже был маленьким и много спал, поэтому ты должен помочь своей сестрёнке быстрее вырасти, ведь ты уже воин и можешь защищать её сон. Хочешь, мы вместе будем сохранять тишину? - омега придумал это буквально на ходу, удивив обоих альф. -Да! -Тогда, ш-ш-ш... - приложил палец к губам Доминик и ребёнок повторил жест, шикнув отцу. -Вот так, теперь все будут говорить шёпотом и не шуметь, да? -Да, - прошептал мальчишка и слез с отцовских рук, побежав посмотреть, спит ли его, затихшая, сестрёнка. -С ума сойти, как это у тебя получилось? Энн не спала с самого утра, потому что никто не мог утихомирить Модеста. Ты просто волшебник, - восхитился Николас. -Как-то само вышло, - в смущении прижался Доминик к Винтажу. -Ой, да, вы по какому-то делу? Вам не понравилось жильё или наши конюшни? - Николас приосанился, чтобы снова войти в роль вожака. -Нет-нет, дело не в том и не в другом. Дом нам не нужен, нам предложил жильё мой опекун, Мика Паскаль. -А, ну да, я совсем забыл, что он растил тебя. Тогда, что же привело вас сюда. -Мы пришли просить разрешение на опекунство над Габриэлем и его сестрой, а так же, я хотел бы знать, кем были их родители. - Доминик даже переменился в лице, а его голос стал звенящим и терпким, словно глоток горького кофе.