Любовь всегда прекрасна и желанна, особенно, когда она нежданна.

Скажи Кацуки кто-нибудь ещё два года назад, что придёт день, когда он завалит и соблазнит Юрия Плисецкого, и он бы счёл этого человека сумасшедшим. Но именно в данную минуту своей жизни Юри лежал на Плисецком, который с румянцем на щеках, пылко отвечал на его поцелуи. Невысокие волны набегали на берег, касаясь их тел. Они оба уже здорово промокли, но этот факт не сильно мешал их увлекательному занятию. Когда Кацуки впервые прикоснулся к губам Юрия, то первая эмоция, которую он увидел в широко распахнутых зелёных глазах, был страх. Это так изумило японца, который не ожидал, что Плисецкий вообще способен на подобное проявление своих чувств. Значит, и Юрий чего-то боится, хоть и не хочет показаться перед другим человеком уязвимым. Это словно вселило в Кацуки уверенность. Всё-таки, начни блондин лягаться и орать, он не рискнул бы продолжить ласку, но Плисецкий смотрел со страхом, который сменился… смущением. «Мамочки, что я творю?!» - эта мысль колоколом билась в мозгу брюнета, пока его губы терзали чужой рот. Но целоваться с Плисецким оказалось довольно приятным занятием, более того, эти поцелуи были не похожи на поцелуи с Виктором. Там Кацуки чувствовал себя неопытным и смущённым, ведь Виктор целовался как Бог, если это сравнение вообще можно было бы применить, здесь же большая часть стыда досталась Плисецкому, который не был искусен в таких вещах и отвечал осторожно и словно бы несмело. При этом он был до невозможности горячим и отзывчивым. «Он вырастет и отомстит мне», - очередная мысль промелькнула в сознании, когда холодная и высокая волна неожиданно накрыла их с головой, заставляя оторваться друг от друга. - Упф… - Кацуки отпустил руки блондина, выныривая и хватая воздух лёгкими. Волосы все промокли и он потряс головой, пытаясь избавиться таким образом от налипших к лицу прядей. - Ха-ха, ты у Виктора ещё и домашним питомцем подрабатываешь, пока его пёс живёт у Якова, - Юри не верил своим глазам, но Плисецкий, приняв сидячее положение, начал ржать над ним, показывая пальцем. «Кажется, это у него нервное», - понял вдруг Кацуки, замечая, как расширились у Юрия зрачки. - Очень смешно, - произнёс брюнет, поднимаясь и выжимая на себе футболку, при этом оголяя живот. – Ты так вообще сейчас на сосульку похож. Но Юрий будто не услышал ответной подколки, он, задержав дыхание, смотрел в район солнечного сплетения Кацуки. Пожалуй, впервые обратив внимание, что японец больше не походил на разжиревшую свинку, напротив, фигура, и правда, стала у него отменной. В отличие от мускулистого, но худого Плисецкого, Юри имел неплохой рельефный пресс. Переместив взгляд чуть ниже, блондин завис им на еле заметной дорожке чёрных волос, которая начиналась в линии соединения тазовых костей и уходила вниз к… Плисецкий с шумом сглотнул, моля, чтобы Кацуки опустил футболку, но тот словно решил помучить его ещё сильнее, и вовсе снимая эту часть гардероба и закидывая мокрую футболку себе на плечо. - Эй, Юрио, нам пора идти, Виктор, наверное, уже ждёт… - Подожди, - блондин протянул руку, хватаясь за пояс шорт Кацуки, получая от него обескураженный взгляд. «Редко можно увидеть его таким уязвимым, нельзя этим пользоваться», - мысль была здравая, но дальнейшие действия Плисецкого вымели весь здравый смысл из головы Кацуки. Юрий рванул брюнета на себя, хватая его теперь за плечи и подминая под себя. Японец изумлённо посмотрел на Плисецкого снизу вверх, чувствуя, как тот возбуждён. - Это всего лишь влечение, оно ничего не значит, - уверенно произнёс блондин, но у Кацуки создалось такое впечатление, что эти слова были больше адресованы самому себе, нежели ему. - Ты серьёзно думаешь, что всё так просто? Захотел - назвал извращенцем, захотел – сам стал извращенцем… - Я не такой! - А какой же ты? – Юри полностью расслабился, но Плисецкий по-прежнему с силой сжимал плечи, не желая сдаваться так легко. - Как же ты меня бесишь!!! Кацуки на несколько секунд прикрыл глаза, посчитав про себя до десяти. «Я не проиграю ему», - эта мысль плотно засела в мозгу у блондина, в то время как Кацуки думал совсем о другом. Лёжа сейчас под Юрием, он ощущал и дрожь стройного тела, и учащенное дыхание Плисецкого, осознавая, что слишком редко тот может быть искренен в своих чувствах, словно его лишили этой возможности. Вся эта напускная грубость и наглость служили всего лишь защитным барьером, который помогал от вторжения в потаённое, что хранилось в сердце Юрия. Его страхи, его надежды, любовь… всё, что было закопано глубоко внутри, отчего Кацуки стало не по себе, при мысли об этом. - Юрио, ты ведь не робот, ты – человек, - произнёс японец на выдохе, открыто глядя в зелёные омуты глаз Плисецкого. – А люди умеют чувствовать. - А? - Хочешь, я научу тебя чувствовать? – таких простых слов хватило, чтобы с лица блондина исчезла злость. С мгновение Юрий колебался, но Кацуки уже получил ответ, он явственно читался сейчас на юношеском лице. Мягко убрав чужие руки с плеч, Юри приподнялся, опираясь ладонями на песок. - Давай, сделаем это вместе, - он улыбнулся так тепло и открыто, как мог, как до сего дня улыбался только самым близким и дорогим людям. Юрий неожиданно смутился, краснея и кивая. - Угу. - Вот и замечательно, - японец высвободился из-под Плисецкого, поднимаясь и помогая подняться Юрию, но тот отмахнулся от предложенной руки, вставая и медленно удаляясь с пляжа. Было заметно, что он погружён в свои мысли, шагая словно бы на автопилоте, время от времени закусывая нижнюю губу. И Кацуки счёл за благо не трогать его сейчас, дать привыкнуть к новым ощущениям, поэтому шёл чуть впереди, буквально кожей ощущая, как Плисецкий кидает на него мимолётные взгляды. Дом встретил их тишиной. На кухонной плите стояла небольшая кастрюля, а сверху на крышке лежала записка. - Это записка от Виктора, - пояснил блондин, замечая непонимание со стороны Кацуки, ведь Виктор оставил послание на русском языке. – Он пишет, что будет ждать нас на катке, но сначала мы должны съесть приготовленную им с любовью манную кашу…. Фуууу, ненавижу манку. - А мне нравится, - с воодушевлением ответил Юри, доставая тарелку и ложку из сушилки. - Серьёзно, что ли? – Плисецкий усмехнулся, открывая дверцу холодильника и останавливая свой выбор на стакане молока. - Нуууу… он готовил её как-то для меня, пока жил в Японии, - Кацуки позволил себе немного смутиться, говоря об этом. В памяти сразу всплыли воспоминания, как Виктор кормил его манной кашей с ложечки, радуясь как малое дитя тому, с каким аппетитом он тогда её уплетал. - Блин, вы реально, как жёнушка и муженёк, вот умора, - Юрий не удержался от смешка, но первоначальной издёвки в его голосе Кацуки не уловил, комично улыбаясь и разводя руками, мол, это же Виктор, что с ним будешь с таким делать. Когда с завтраком было покончено, парни разошлись по ванным комнатам. Плисецкий первым вышел из душевой уже полностью одетым, вытирая на ходу волосы и поднимаясь на второй этаж. - Эй, Кацудон, ты там чего, утопился что ли? – в свойственной ему манере проворчал он, заходя во вторую ванную комнату и роняя полотенце на пол. Юри только закончил мыться и теперь стоял обнажённый перед зеркалом, вытираясь. Услышав голос Плисецкого, он обернулся, но того уже и след простыл, только белое полотенце осталось лежать на полу у двери. Брюнет аккуратно поднял его с пола и поднёс к лицу, понимая, как его будоражит тот факт, что Юрий так реагирует. «Выкинуть посторонние мысли из головы, выкинуть», - он повторял эту фразу про себя как мантру, пока одевался и собирал вещи. Спустившись вниз, он обнаружил, что Плисецкий уже ждёт его в прихожей, надевая кроссовки и избегая прямого контакта глазами. – «Надо что-то делать, иначе мы не сможем работать». - Эй, Юрио-кун, я взял с собой плеер, чтобы послушать ту музыку, что выбрал Виктор, не хочешь присоединиться? – и протянул ему один из наушников. - Опять какая-нибудь романтическая мутотень, - вынес приговор Никифорову блондин, кривя лицо, но наушник всё же взял. Улица встретила их ярким солнечным светом и безоблачным небом. - Опять жарень будет, - недовольно изрёк Плисецкий, включая на своём телефоне навигатор, сверяясь, как им попасть к «Айсбергу» более короткой дорогой. – Виктор мог бы оставить нам тачку, а сам бы по этой духоте пешочком пройтись, для его возраста это полезно. Кацуки еле сдержал улыбку, представляя несчастное лицо Никифорова, у которого Юрий отнимает машину. - Виктор говорил, что тут недалеко. - Ладно, маршрут построен, потопали, - бодрым голосом произнёс Плисецкий, поправляя наушник в ухе и переходя на русский. – Врубай свою шарманку. - А? Что, прости? – как Кацуки не пытался, но всё-таки русский язык оставался для него загадочным и неповторимым, и в прямом и в переносном смысле. Усмехаясь, Плисецкий постучал себе по виску, показывая на наушник, и Юри, облегченно выдохнув, включил плеер, вставляя второй наушник себе в ухо. «Какая красивая и душевная мелодия». «Снова нудятина, прям тошнит от умиления». Хоть поначалу ощущения от музыки у парней разнились, к тому моменту, когда она отзвучали финальные аккорды, оба уже видели примерную картинку представления у себя в голове. Пусть, Плисецкому и не нравились такие мелодии, но он прекрасно понимал, что для выступления она идеальна. Лёгкая и лирическая, под такую приятно просыпаться, ожидая чего-то хорошего от предстоящего дня. - Это короткая программа, - внёс ясность Кацуки, нажимая на паузу. – «Утро» Сергея Прокофьева к балету «Ромео и Джульетта». - Если короткая программа такая романтическая, не удивлюсь, если в произвольную Виктор нагнал трагизма, - уверенный в своей правоте Юрий отобрал плеер у японца и снова нажал воспроизведение. – Да! Я так и знал! Но это будет непросто станцевать, что и ожидалось от Виктора. Глаза Плисецкого засветились азартным блеском, как только он услышал музыку к произвольной программе. - Я уже хочу начать тренировки! – воскликнул он, победно вскидывая руки и чуть ли не бегом преодолевая оставшееся до катка расстояние. Юри еле поспевал за ним, но был рад, что настроение Плисецкого поменялось. - Эй, Юрио! Подожди меня! – крикнул он, перебегая вслед за блондином дорогу и не замечая вылетевшую из-за поворота машину. Резкий звук тормозов заставил Плисецкого остановиться и обернуться, но увиденное вызвало самый неподдельный ужас на лице. Юри лежал на асфальте, не шевелясь, по смешному раскинув руки, вот только блондину совсем не было весело. Как на беду в кармане заорал мобильник, играя что-то из русского рока. Этот резкий звук вывел Плисецкого из ступора, как и имя звонившего. - Виктор!!! – заорал он что есть мочи в трубку. – Юри сбила машина!