Любовь всегда прекрасна и желанна, особенно, когда она нежданна.

На следующий день Кацуки выписали из больницы. Осмотрев его напоследок, врач отметил, что он очень быстро идёт на поправку, учитывая его травмы. Конечно же, Виктор и Юрио тоже присутствовали при осмотре, с одной стороны как бесплатные переводчики, а с другой – как группа поддержки. Поначалу врач оторопел от этой троицы, потому что и Никифоров, и Плисецкий вели себя крайне громко, и несведущему наблюдателю даже могло показаться, что они постоянно переругиваются. Они провели в смотровой только пять минут, но за это время бедный врач, который никак не мог понять, почему двое русских в России общаются между собой по-японски, успел заработать себе головную боль. - А я говорю, что буду прыгать в произвольной четверной аксель. Выкуси! - Ну, если ты хочешь проиграть, то конечно, без проблем. Да, Юри? - Что ты опять пристаёшь к Кацудону, у него и своё мнение есть. Юри, ты ведь хочешь помереть от зависти, увидев, как я исполняю четверной аксель, я прав? - Юрио! Это уже слишком! Я вообще-то твой тренер… - Как и Кацудон, поэтому заткнись и смирись! А что же Юри? А Юри стоял и с выражением вселенской печали смотрел, как врач пытается не отвлекаться на мировых звёзд спорта и продолжает свой осмотр, что-то помечая в истории болезни и разглядывая непонятные каракули, которые, как оказалось, являлись результатами анализов и томограммы головного мозга. - Что ж, Вы идёте на поправку, мне нет смысла задерживать Вас в больнице. Скажите, вы пьёте те таблетки, что были назначены? - Э-э-э… - Ох, точно, Вы ведь меня не понимаете, - врач почесал левую бровь, с задумчивостью посмотрев на продолжающих пикировку фигуристов. Вроде и мешать не хочется, но и терпение на исходе. Но неожиданно на помощь несчастному служителю Асклепия пришёл, как ни странно, Юри. - Вы не могли бы помолчать? - попросил он, вымученно улыбаясь и тут же, не дожидаясь ответа, твёрдо добавляя: - Оба! На удивление, но двое мужчин тут же прекратили перепалку и расселись по разным концам дивана, демонстративно делая вид, что они не знакомы друг с другом. И пусть врач не понимал японский, но зато он оценил, как этот обычный на вид паренёк в очках вдруг, в мгновение ока, утихомирил двух спорящих. Переведя дыхание, он попросил перевести его вопрос на японский, чем снова оживил атмосферу в кабинете. Виктор вскочил и с сияющей улыбкой расставил руки для объятий. - Юри, врач говорит о выписке, правда, здорово?! Но не успел Никифоров обрадовать Юри этой новостью, как Плисецкий тут же перебил его, вставляя и свои пять копеек: - Только таблетки жрать не забывай. Окей? - Хорошо, - с облегчением выдохнул Кацуки, кланяясь в учтивом поклоне перед врачом. – Я очень благодарен Вам за всё. И обязательно буду выполнять все врачебные предписания для скорейшего и полного выздоровления. Виктор открыл рот, чтобы донести до врача смысл сказанного, но вдруг его взгляд метнулся в сторону Юрио, который продолжал сидеть, скрестив руки, на диване. - Ладно, валяй… - Юри передаёт Вам большое спасибо. Он будет выполнять все рекомендации и надеется, что Вы разрешите ему полноценные тренировки на льду... - Поправочка! Надеешься ты, а не Кацуки, - Плисецкий даже не смог сдержать усмешку при этих словах. - Можно подумать, что ты сам не хочешь, чтобы Юри уже вышел на лёд и... - Стоп! Не собираюсь с тобой это обсуждать. - А с кем собираешься? – Никифоров с хитринкой в глазах прищурился, одаривая Юрия ответной усмешкой. - Доктор, скажите, когда вот он, - ткнув пальцем на готового провалиться сквозь землю Юри, - сможет надеть коньки и показать мне уже свой бильман во вращении? - Вау! Юри, ты хочешь научить Юрио этому вращению?! Потрясающе! – не обращая внимания на присутствующих, Виктор сгрёб совершенно опешившего Кацуки в охапку, рискуя задушить того в объятиях. - Цирк уехал, а клоуны остались, - резюмировал это действо Плисецкий, в отличие от Виктора, продолжая говорить по-русски и явно ожидая ответа от врача. - Кхм… Видите ли, такие нагрузки, связанные с воздействием на вестибулярный аппарат, не разрешены в течении примерно месяца. Это чревато последствиями, очень серьёзными последствиями, - эскулап с сожалением развёл руками, замечая, как нахмурились лица российских спортсменов от его слов. - Вот же, блин... Кацудон, умеешь же ты подложить свинью, - Плисецкий с нахмуренным видом, выдернул Кацуки из объятий Виктора, после чего потащил его прочь из кабинета. – Эй, ты разбираешься с бумажками на выписку, а мы с Юри на каток. Это заявление, конечно же, было адресовано Никифорову, который лишь недовольно цокнул, проводив их взглядом. Когда дверь за этими двумя закрылась, перед взором врача предстал совершенно другой Виктор Никифоров. Собранный и серьёзный, он быстрым движением руки поправил чёлку, пристально посмотрев на врача. - Доктор, у меня к Вам будет небольшой разговор. - Я Вас внимательно слушаю, - врач, понимая, что эта беседа будет совсем не шутовского характера, сосредоточенно посмотрел на мужчину в ответ, предлагая присесть, но Виктор отрицательно мотнул головой, сразу переходя к делу. *** - Юрио, а это ничего, что мы оставили Виктора в больнице одного? Как-то неудобно… - Неудобно спать стоя, а Виктор сам виноват, что так получилось. Не разрешает он, понимаешь ли, включать четверной аксель в произвольную программу. А куда мне его ещё включать?! Вот же упрямый старикашка! Я, если сказал, что выполню его, значит, выполню! В лепёшку расшибусь, но прыгну! – Плисецкий даже от переполнявших его эмоций сжал руки в кулаки, победно вскидывая их над головой. Видя его таким, зная, что упорства и наглости ему не занимать, Кацуки невольно улыбнулся, наблюдая за Юрием. Да так широко и открыто, что напоминал сейчас «лампочку Ильича», что не укрылось от Плисецкого. Он чуть обогнал Юри, преграждая ему дорогу и вставая на цыпочки, чтобы сравняться с ним ростом. Теперь их лица были на одном уровне. - Ты чего это так лыбишься? Я что-то смешное говорю, по-твоему?! Но Юри не отреагировал на эту показную злость и провокацию, снова расплываясь в тёплой улыбке. - Я верю в тебя, Юрио. Пару секунд Плисецкий держал паузу, выпучив глаза, но, наконец-то, черты его лица разгладились, и он тоже совершенно искренне улыбнулся Юри в ответ. - А то! Пойдём скорее на каток, я покажу тебе, что не зря тренировал этот аксель. Юри лишь кивнул, снова вкладывая свою руку в ладонь Плисецкого, чем, кажется, вызвал лёгкий румянец на юношеских щеках. По правде говоря, Кацуки нравилось, когда Юрио проявлял эту часть своей натуры. Такого Плисецкого знали немногие, считай единицы, и он был счастлив, что относится к этому числу людей. Конечно, видеть Юрия наглым и ершистым было привычнее, но именно такие моменты, как сейчас, вызывали в груди Юри приятное щемление. - А ты очень милый, - не удержавшись, Кацуки всё-таки озвучил эту свою мысль, пусть и заранее знал реакцию на такие слова. - Ты за языком-то следи, свиная отбивная, - Плисецкий опять ощетинился, вырывая руку и быстрым шагом отдаляясь от Юри. - А уши всё равно красные, - тихо произнёс ему вслед Юри, тоже прибавляя шаг, чтобы не сильно отстать от успевшего уйти в отрыв Юрия. *** В этот раз они оба сделали разминку и растяжку. И хоть Юри не собирался выходить на лёд, но счёл нужным потихоньку утяжелять нагрузки, чтобы тело всё вспомнило. Всю разминку Юрио был задумчивее обычного, стараясь не встречаться с Кацуки лишний раз глазами и, скорее всего, внутренне настраиваясь на чистый откат. «Никто до этого не делал четверной аксель», - Юри по обыкновению тоже ушёл в свои мысли. – «И если у него это получится, то уже один этот факт войдёт в историю. Что уж говорить об оценках, которые он может получить, это, и правда, потрясающе. Нет, это Юрио потрясающий!» - Эй, Кацудон, о чём задумался? – Плисецкий легонько потряс Юри за плечо, замечая, что тот словно выпал из реальности. - Я очень хочу увидеть этот прыжок! – Кацуки выпалил первое, что ему пришло в голову, вновь вгоняя Плисецкого в краску. Но на этот раз Юрий не растерялся. - Тогда готовься к тому, что запомнишь на всю жизнь! Я заставлю этого напыщенного канадца умыться собственными слезами на Олимпиаде! - Он ведь выиграл Чемпионат четырёх континентов в этом году, - это было всего лишь ничего не значащее утверждение, но Плисецкого прям всего перекосило. - Если бы Бек не катался с температурой, то обязательно обошёл бы этого индюка с короной на голове. - О, а я и не знал… Отабек-кун настоящий боец. Вы продолжаете общаться? - Да, но в основном это происходит по телефону, потому что он тренируется в Казахстане весь последний год. Если не считать турниров, то нам не удаётся нормально пообщаться. - Эй, а почему Юрио ещё не на льду?! – звонкий голос Виктора раздался над сводами Ледового дворца. Оба парня как по команде задрали головы вверх, посмотрев в сторону комментаторских кабинок. - Чёртов Виктор! – процедил Плисецкий, тряхнув волосами. Какое-то время его взгляд блуждал по небольшим окошкам, откуда комментаторы вели свои репортажи. Наконец, осознав, что так просто Никифорова не отыскать, он просто поднял руку, выставив средний палец. - Ай-я-яй, как нехорошо, Юрио! – в голосе Виктора теперь явственно слышались издевательские нотки, что Кацуки даже на секунду задумался, а не мазохист ли Никифоров. Плисецкого уже всего трясло от злости. И эта ситуация рисковала перейти в очередную перепалку, но Юри неожиданно притянул Юру к себе, обнимая того за плечи и мягко усаживая на скамейку. - Не обращай внимания, он просто беспокоится о тебе, - произнёс он, подавая Плисецкому коньки. - Ага, как же, - ответил Юрий, но во взгляде зелёных глаз Кацуки прочёл благодарность. - Он не хочет, чтобы ты травмировал себя, ведь твоё колено только-только перестало болеть, но новая травма может стать большим препятствием для тебя. - Да знаю я, не дурак, - произнёс Плисецкий, зашнуровывая ботинки. – Но я должен сделать всё, на что способен, или даже больше, чтобы выиграть. Поэтому я не отступлюсь. - Этим ты мне и нравишься, - Кацуки взялся шнуровать второй ботинок. – Но помни, что ты не должен перегружать травмированную ногу. Юрио быстро кивнул, отмахиваясь от слов Кацуки и выходя, наконец, на лёд. - Юрио! Начинаешь с дорожки шагов, без разогрева даже думать не смей о прыжках. - Да понял я, понял! – выкрикнул Плисецкий, начиная прокат. Пускай, они с Виктором и вели себя порой как кошка с собакой, но всё же Плисецкий уважал его и признавал его авторитет в фигурном катании. Кацуки опёрся о бортик в молчаливом ожидании. Он прекрасно знал, что Виктор уже спускается к ним, поэтому, когда через пару минут сзади послышались осторожные шаги, Юри лишь улыбнулся краешками губ. - Ты можешь не подкрадываться, - предупредил он Никифорова, продолжая следить взглядом за Плисецким. - Ну вот, так не интересно, - обиженным голосом проговорил Виктор, подходя к Юри и обнимая его, сцепляя руки замком в районе живота. - Виктор, его бесполезно отговаривать, ты же и сам это осознаёшь, - Кацуки положил свои руки поверх рук Никифорова, чуть сжимая их. - Иногда я его боюсь, - честно признался Никифоров, наблюдая, как Плисецкий выполняет кроссролл. - Я тоже. Кацуки повернул голову, но стоило ему посмотреть на Виктора, и смех сам вырвался из его рта. Вслед за ним рассмеялся и Никифоров. - Мы породили монстра, - отсмеявшись, сказал Виктор. Кацуки открыл рот, чтобы ответить, но его прервал звонок мобильного. Судя по мелодии, звонил телефон Плисецкого. Виктор отлипнул от Юри, подходя к первому ряду кресел, где совсем недавно сидел Юрио. На экране мобильного высветилось имя Якова и его перекошенная от злости физиономия. - Какая милая заставка, - пробормотал Виктор, всё-таки решив снять трубку. – Алло-алло, Яковушка, я так рад тебя слыша… Но договорить ему не дали. Юри с замиранием сердца следил за тем, как меняется лицо Виктора: с радостного на обескураженное, а потом и вовсе на нём проступает ужас. - Хорошо, я ему передам, - это были все слова, которые Никифоров смог сказать, прежде чем отключить вызов. - Что-то случилось? – Кацуки на мгновение не узнал собственный голос. - Да, - Виктор перевёл взгляд на Плисецкого, кладя трубку в карман джинс. – Дедушка Юрио попал в больницу.