Ты только дай мне шанс, родная...

Утро наступило невероятно быстро. Это даже раздражало. Однако, в каком бы состоянии не находился Неджи, он всегда, с детства, привык просыпаться именно во столько, во сколько ему было нужно. Как будто внутри него был будильник, который трезвонил во столько, во сколько ему было надо. Вот и сегодня Неджи открыл глаза, едва забрезжил туманный рассвет. Он лежал больше минуты, пялясь в изъеденный паутинами трещин потолок. Голова его, как ни странно, не болела, и Неджи так и не удалось познать, что такое похмелье. Наоборот, она была ясна, как никогда и хорошо варила. Однако Неджи продолжал лежать трупом, не делая ни малейшей попытки пошевелиться. Уже и Тен-Тен заворочалась, потихоньку просыпаясь, а он все еще неподвижно лежал. В коридоре послышалась возня, это Ли и Шикамару стали собираться в дорогу, а он все еще лежал и безучастно изучал потолок. Практически сразу, как только он открыл глаза, он вспомнил свой проигрыш в карты. И надо же было ему так напиться! Гадость это ваше саке… Черт, ну и как ему теперь отдавать проигрыш Тен-Тен? Он просто не может поцеловать Хинату! Тен-Тен встала и потянулась, словно кошка. — Неджи, — бодро произнесла она. – Доброе утро! Он не отозвался. Тогда Тен подошла к нему, села рядом и склонилась над ним. — Эй, ну ты чего? Что лежишь как труп? — Примерно так я себя и ощущаю, — пробормотал Неджи, ловко выскальзывая из-под нее. Он не любил, когда в его физическое пространство вторгались. Даже если это были его товарищи. — Ну и ладно. Ты лучше взбодрись! Смотри, какое сегодня замечательное утро! Пусть птички не поют, солнышко… гм… не особо светит, но зато туман есть! – оптимистично воскликнула Тен. Неджи позволил себе бросить на нее раздраженный взгляд. — Иногда у меня возникает ощущение, что ты белка, Тен-Тен, — вдруг заявил он. Девушка удивленно посмотрела на него. Не в характере Неджи было делать такие замечания. — Почему это? — Потому что ты такая подвижная, жизнерадостная и веселая, что иногда это даже раздражает, — пробурчал Неджи и направился к двери, по пути привычно нацепив свою равнодушную холодную маску, с которой он уже сросся, как с собственными техниками. Он резко дернул дверь на себя и увидел прямо перед своим лицом занесенный кулак Ли. — Неджи, что?.. – начал было Ли, но он бесцеремонно резко перебил его: — Нужно выходить. Пойдем. Шикамару, стоявший тут же, молча двинулся к выходу и Неджи пошел за ним, услышав, как Ли за его спиной недовольно ворчит, обращаясь к вышедшей вслед за ним Тен-Тен: — А ты хорошо выспалась. — Да, — отвечала ему девушка и в голосе ее слышалась улыбка. – Мне было тепло этой ночью. Неджи чуть не фыркнул. Вот же лиса! Тепло ей было… Алкашка долбанная… Чтоб ее, эту хитрюгу Тен-Тен! Хотя, что ему стоит выпутаться из всей этой истории? Пока они вернутся в Коноху, Тен-Тен уже десять раз забудет о том, что он проиграл ей поцелуй с Хинатой. Так что вряд ли есть о чем беспокоиться. Так что, выходя из гостиницы, Неджи почувствовал себя немного лучше и даже повеселел чуть-чуть. Правда, они вернутся в Коноху минимум через четыре месяца, так что эта хитрая плутовка точно все позабудет. Он снова возглавил свой маленький отряд, и, шествуя впереди всех, что-то замурлыкал себе под нос. Как и говорила Тен-Тен на улице царил густой туман, так что путники не видели ничего дальше своего носа. И что бы они делали без Неджи? Гений клана Хьюга активировал свой бьякуган и теперь вел своих товарищей по верному пути, не опасась врезаться в деревья, которых в этом местном лесу было предостаточно. Они шли целый день и к вечеру вошли в столицу, предъявив охранникам на воротах документ с печатью Пятой Хокаге. Их сразу же проводили во дворец и доложили о их прибытии. Принцесса Фуу встретила их приветливо, и сразу же отправила их отдыхать, как только справилась у Неджи о Наруто, который много лет назад, будучи маленьким непослушным мальчишкой, помог ей вернуть свой трон. Вечером Тен-Тен, Ли, Шикамару и Неджи собрались в общей гостиной, объединяющей их комнаты. На ужин к ним пожаловали сама принцесса Фуу и ее младшая шестнадцатилетняя сестра Охико. Миловидное личико сердцевидной формы в обрамлении густых каштановых волос и пронзительно голубые глаза, еще темнее, чем у Наруто. Неджи она показалась чересчур капризной и избалованной особой. Он исподлобья наблюдал за ней, словно хищник, готовый в любую минуту напасть на свою жертву. Потому что он знал, что сейчас эта девица, скорее всего, примется за флирт. И он молился, чтобы ее объектом был не он. к сожалению, его молитвы не оправдались. В следующее мгновение он ощутил на себе кожей ее заинтересованный взгляд, скользящий по нему. Он задержался на нем на несколько секунд дольше, чем предписывают правила этикета. И только потом не спеша заскользил дальше. — Ну, — мелодичным голоском произнесла она, — Вы знаете мое имя. Теперь я бы хотела, чтобы очаровательные гости представились мне. Неджи, как капитану команды, пришлось всех представить, что он и сделал ровным безэмоциональным тоном, не глядя на девушку и ни на кого в частности. Как только он это сделал, все расселись по местам и завязался легкий непринужденный разговор. Несколько минут Охико молчала, прислушиваясь к беседующим и оценивая их характеры и манеру поведения. Неджи втянула в разговор принцесса Фуу и они вдвоем начали сначала обсуждать ее политическую систему власти, Шикамару молча ел, Ли и Тен-Тен некоторое время слушали их, а потом, как обычно, начали о чем-то спорить. Некоторое время Неджи ощущал на себе пристальный изучающий взгляд Охико, но потом она заговорила с Шикамару, и тому пришлось отвечать на ее настойчивые вопросы. Неджи внутренне усмехнулся. Что же, Шикамару попал… И Неджи как всегда оказался прав. На протяжении всего ужина принцесса Охико цепко держалась за теневого гения, ни на секунду не давая ему снова впасть в свое обычное апатичное состояние ленивости. Ему пришлось напрягать мозги, чтобы отвечать на ее вопросы, ибо она задавала очень щепетильные. Правда, иногда он все же ловил на себе ее заинтересованный взгляд, но просто игнорировал его. Наконец, напряженный вечер закончился и Неджи с облегчением отправился в свою комнату. Впервые за два месяца он мог хорошенько выспаться на мягкой и широкой кровати, а не на жестком футоне, на полу, где промерзают все кости. Уже отвыкнув спать без одежды, он с облегчением скинул с себя свою широкую белую рубашку и сетку, оставшись в одних белых штанах. Ему хотелось поскорее лечь и забыться глубоким сном. Едва он растянулся на кровати с удобством, как понял, что не может заснуть. Что-то ему мешало. Он лег на живот, сгреб подушку в свои объятия и зарылся в нее лицом, оставив снаружи только глаза. Волосы упали ему на лоб, но на этот раз он не стал с раздражением их смахивать. Сквозь длинные пряди он безучастно осматривал обстановку комнаты, выискивая источник своего напряжения. И наконец, до него дошло. Эта комната очень смахивала на его собственную: широкая кровать, большая деревянная тумба для белья, картина над нею, тяжелые бархатные шторы, легкий полог над кроватью… Неджи поменял положение и перевернулся на спину. Задумчиво взглянул на шрам на боку, оставшийся от куная того ниндзя-извращенца, и снова уставился на пол перед кроватью. Вмиг перед ним возникла на этом самом месте полуобнаженная Хината, в одной лишь короткой просвечивающей ночной рубашке. Снова в памяти всплыли события той ночи, и Неджи с бессильной злостью ударил кулаком по подушке. Здесь, наедине с самим собой, он мог не прятать своих эмоций. — Черт, уйди, уйди из моей головы! – прорычал он приглушенно. – Оставь меня в покое, прошу тебя! Не мучь меня больше… Еще и еще удары сыпались на ни в чем не повинную подушку – Неджи распалялся все сильнее. События той ночи преследовали его каждую минуту, каждую секунду… Он уже измотал и изгрыз себя виной так, что будь его душа материальна, она наверняка напоминала бы собой швейцарский сыр. Вся в дырках… Сердце ныло, непереносимо, и вина глодала его душу, как собака косточки. — Хината, Хината, что же ты со мной делаешь… — прошептал Неджи, сжимая наволочку подушки со всей силы, что у него была. Хотелось пойти и утопиться. Повеситься. Умереть. Но только не видеть перед собой каждую божью минуту огромные невинные глаза Хинаты, полные слез в тот момент, когда с губ его сорвались эти жестокие слова: «Уходи. Выйди из этой комнаты, Хината. И больше никогда сюда не смей входить.» Боль, неверие, вина, испуг… все это отразилось в ее чудесных глазах. Каждый раз, когда она смотрела на него, он видел только одну эмоцию – грусть. Это убивало его. Он знал, что Хината во всем винит только себя. В том, что он так отдалился от нее, что игнорирует, что не разговаривает без особой на то необходимости, что холоден и равнодушен. Черт, но если бы только она знала, почему он вынужден так с ней поступать! Если бы знала, как он безумно ее любит, желает, и готов на все, лишь бы уберечь от любой опасности. Такое страстное желание защитить ее от всего на свете обладало им на протяжении всей его жизни, но вместо этого, раз за разом он лишь причинял ей боль своим равнодушием. Неджи хотел обнять ее, поцеловать мягко в губы, заверить в своей любви, заботиться о ней… Но вместо этого он был вынужден прятать свои чувства от нее и окружающих под маской равнодушия и льда. Он так устал притворяться безэмоциональным холодным ублюдком, которому ничто и никто не нужен, а важна лишь карьера ниндзя. Он так устал притворяться, что его мечта – добиться самого высокого ранга шиноби. Что он желает обрести свободу для младшей ветви клана, которую он теперь после смерти отца возглавлял. Нет, ничего из этого он не желал так сильно, как заполучить Хинату себе. Заполучить бесценное право называть ее своей. Но с горечью каждый день он осознавал, что эта мечта несбыточна. У Хинаты был, есть и остается Наруто. За него она когда-то пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти его от пленения Пейном из Акацки. За него она чуть не умерла. За него она молилась и плакала ночами. И ее тихие всхлипы убивали его, когда он слышал их из соседней комнаты. Для нее существовал только один Наруто, джинчурики девятихвостого биджу. Для нее был важен только Наруто. Она любила только Наруто… — Ненавижу, — прорычал Неджи в подушку. – Наруто, для нее существуешь только ты!