В путь — так вместе!

— Чёрт, Сашка, что мне делать?! Корсак метался по узенькой гримёрке, почти комично заламывая руки в длинных белых перчатках. В любой другой момент Саша не удержал бы смешка, наблюдая за «Аннушкой», но сейчас ему было совсем не до смеха. — Бежать тебе надо. Срочно, — запальчиво сказал он, прислушиваясь к музыке, льющейся со сцены, так, будто в ней можно было различить приближающийся топот вражеских сапог. — Это всё Котов, с-с-скотина!.. — прошипел Корсак, от досады пиная стол. — Тише! Белов схватил друга за плечи и немного встряхнул, пытаясь привести в чувство. — Да куда же я пойду? К матери в усадьбу, грядки копать?! Да и театр… Голубые, густо подведенные на женский манер глаза Корсака влажно блеснули в темноте. Александр встряхнул его ещё раз, светлые локоны парика упали на лицо. — Не паникуй, — шепнул он, вглядываясь в испуганное лицо друга. Тот скривил губы. — Лёшка! Мы поможем тебе. Я помогу! Корсак кивнул, но уверенности в его взгляде не прибавилось. Нарисованный румянец ярче заиграл на бледном лице. — Иди, доигрывай свой спектакль, а потом сразу же!.. Мы тебя найдем. Деньги есть? — Угу… — пробормотал Алёша, подозрительно обмякая в руках друга, всё ещё придерживающего его за плечи. Белов чертыхнулся и, оглянувшись, резко приник к напомаженным дрожащим губам. — М! — глубокомысленно возразил Корсак, пытаясь оттолкнуть Белова, но тот лишь крепче прижал к себе затянутую в корсет «Аннушку». Спустя несколько долгих секунд, Алёшка уже сам притягивал к себе Сашу, цепляясь руками за ворот широкой рубашки. Он, наконец, перестал дрожать, как осиновый лист, и взял себя в руки, как сзади послышался шум. — Корсак! Ты где пропадаешь?! — возмущенный артист в огромном парике с буклями высунулся из-за драпировки. Успевший резко отпрянуть «Аннушка» вскинул вверх палец, прося тем самым ещё пару минут. — Сейчас! Артист фыркнул, но удалился. Алеша пытался отдышаться, помада безнадежно размазалась, но так он, кажется, выглядел ещё более мило. Белов опустил ладонь ему на плечо и в очередной раз заглянул ему в глаза, в которых, к счастью, больше не читался отупляющий ужас, и сказал: — Всё будет хорошо. Алёша кивнул, стёр с губ остатки помады и скрылся за занавесом. Белов ещё несколько мгновений вслушивался в грохочущую музыку.