Отступление
Хината привыкла к тому, что спарринги ей не даются. Нет, основы техники она осваивала без проблем — а вот дальше начинались сложности. Джукен на макиварах толком не отработаешь, а бить спарринг-партнёра — всерьёз, выбивая тенкецу ,— у Хинаты буквально рука не поднималась. Она пыталась, честно пробовала — но раз за разом рука, способная пробивать толстую доску навылет, вздрагивала и теряла свою хищную целеустремлённость. Хината очень хорошо помнила ту самую тренировку, когда Неджи впервые начал атаковать её всерьёз. Не потому, что тогда она впервые увидела запретную Печать клана Хьюга в действии. Из-за того, что привело к этому. Потому что именно тогда девочка осознала: она так не сможет. Ни бить, желая причинить боль, ни активировать джуин. Не на тренировках — точно. Не сможет исполнить свой долг даже не как будущей главы — хотя бы как куноичи великого клана. Просто… не сумеет сохранить твёрдость руки. Откровением стала мысль, что это не обязательно. Стиль мягкого кулака состоял не только из хлёстких ударов и выбитых тенкецу. Можно было работать от защиты, можно было обездвижить противника мягкими касаниями. Можно было не сбивать в сторону чужие атаки, а просачиваться сквозь них, создавать такое течение поединка, в котором бить не придётся. Тот поединок на экзамене… символично, что это снова была схватка с Неджи. Снова нии-сан атаковал всерьёз — но сама Хината уже изменилась. Изменилась — и смогла изменить сложившуюся ситуацию. После экзамена было… разное. Бывало сложно, бывало странно, бывало радостно и совершенно волшебно — как, например, в день рождения, который она не собиралась праздновать. Наруто-кун, который смеялся и поздравлял. Ханаби, хитро улыбающаяся над стаканом сока. Неджи-нии-сан, который всё же пришёл. А потом отец решил учить её Кайтену. Сильнейшей защитной технике клана, которая не требовала бить противника. Которая позволяла спасать — себя и сокомандников. Для которой нужен был хороший контроль чакры и умение выделять её всем телом. Хината умела, действительно умела это! Она могла освободиться от верёвок, просто разрезав их направленным выбросом. Её контроль был достаточно хорош. Но у неё не получалось. Не получалось так, словно она снова маленькая девочка, рука которой теряет твёрдость, когда нужно бить по-настоящему. Та самая испуганная и смятенная девочка, которая не знает, что делать, если нии-сан вдруг начал атаковать всерьёз, сминая неуверенную защиту, как ветхую солому. Даже ощущения были похожи: потеря контроля над телом и боль от очередного удара. Только и разницы, что сейчас удар был не ладонью в живот, а спиной о стену тренировочной комнаты. Отец не ругал её за ошибки, нет. Не называл никчёмной, даже не предлагал прекратить тренировки. Но раз за разом не справляться под его взглядом было невыносимо. Настолько, что Хината при первой же возможности сбежала на полигон восьмой команды. Сбежала, чтобы наткнуться на Сакуру, которая когда-то натолкнула на мысль о стиле действительно мягкой руки. Было стыдно признаваться в собственной никчёмности — но Хината так устала справляться в одиночку. Так боялась снова не справиться и всех подвести… А Сакура слушала так внимательно и смотрела так… понимающе, что слова сами полились изо рта. Слушала, задумчиво хмурилась, покусывала ноготь. — У тебя в принципе не получается или на конкретном этапе ошибка? — Э… этапе? — недоуменно моргнула Хьюга. — Ну, этапе тренировок, — Сакура неопределённо взмахнула рукой, будто очерчивая эти самые этапы. — Всё-таки для вихря нужен поток чакры заметно мощнее, чем для обычного джукена. А чем мощнее поток, тем сложнее им управлять. Вот я и спрашиваю: у тебя с мощностью проблемы или с чем-то ещё? Хината растерянно моргнула. Сакура вздохнула. — У тренировок Кайтен… нет… отдельных этапов. — Да ну, брось. То же Шосен но дзюцу на рыбе тренируют: учиться лечить на здоровых людях бессмысленно, а на раненых слишком велик риск навредить. Учатся на рыбе, потом на лёгких травмах, потом работают в связке с семпаем, который показывает, как правильно. Новичков не бросают сразу лечить тяжёлые травмы. Взгляд Хинаты стал отчаянно-беспомощным. Она в целом понимала, что именно хочет сказать Сакура, но рыба и лечащие техники лежали слишком далеко от «Небесного вращения», чтобы ей удалось провести нужные параллели. Сакура снова вздохнула. — Согласна, пример не самый подходящий. Тут, скорее, Киба нужен: его Гацуга ведь тоже основана на вращении… Хотя стоп, расенган! — Техника Наруто-к-куна? — Именно! Она тоже создаётся из вращающейся чакры: можно сказать, мини-кайтен в ладони. Но когда Наруто только учился его использовать, он сначала тренировался на шариках с водой, потом на резиновых мячиках, и только потом перешёл к чистой чакре, понимаешь? И последний этап был самым сложным. Это же прямой контроль чакры, да ещё и без печатей! — Но… Кайтен всегда… тренируют с чакрой… Со всей… Теперь моргнула Сакура. — Ты хочешь сказать… что вы не просто сразу с чакрой работаете, так ещё и с полным объёмом, нужным для Кайтена? Без подготовительных этапов?! — Д-да… — Хината окончательно стушевалась. Харуно сжала переносицу пальцами. Глубоко вдохнула, выдохнула. — Сторонники естественного отбора, чтоб их биджу покусал… Ладно, это не так важно. Я тебе вот что скажу: если предыдущие поколения Хьюга не озаботились придумать нормальные этапы тренировок, мы можем сделать это сами. — Придумать? — Хината стиснула пальцы перед грудью. — Ну да. Например… — Сакура порылась в своей сумке и распечатала из свитка несколько ярких ленточек, — можно использовать ткань, чтобы понять, как должны распределяться потоки чакры. Вот, смотри! Куноичи крутанулась на пятке, заставляя ленточки взвихриться и зазмеиться. Чуть повела рукой, распределяя полоски ткани более равномерно. Конечно, на сплошной купол Кайтена это походило мало — а вот защитная техника восьми триграмм, которую использовала сама Хината, уже имела общие элементы с этими ленточками. — Но это не совсем то, — Сакура остановилась, позволяя ленточкам просто упасть. — Они дробные, а вам нужно что-то побольше. Шарф хотя бы или там длинные рукава… хотя… да, точно! Идём! Харуно сорвалась с места — и Хината, невольно заражаясь этим… стремлением? настроением? — побежала следом. Прыжок, прыжок, выскочить с полигона, пронестись над улицей, едва касаясь крыш. Кувыркнуться в воздухе, гася скорость — и мягко, почти что чинно приземлиться у входа в лавку с веерами. Не такими, как металлическое чудовище Сабаку но Темари, куноичи из Песка. Обычные веера: яркие, расписные, из шёлка и бумаги, круглые утива и складные варианты… — Вот! — пока Хината оглядывалась, Сакура уже успела найти, что хотела, и теперь протягивала Хьюге веер. Широкий складной веер с прикреплённой к нему полосой яркой лёгкой ткани — широкой, длинной. Пожалуй, в пару таких Хьюгу можно было замотать с головой. — Обычно их используют для танцев: в бою такая штука будет сильно перекрывать обзор. Но… для бьякугана это ведь не проблема? — Сакура широко, солнечно улыбнулась. И Хината не смогла не улыбнуться в ответ.***
Как и следовало ожидать, особо долго мой клон на полигонах не продержался. Но время всё же потянуть смог. Да и Наруто изрядно отвлёк Сенджу-химе своим вмешательством. Меня-то Годайме всё равно поймала, и даже оригинала, но… У неё просто рука не поднялась бить ирьёнина, заступившего на дежурство. Нет, совсем от справедливого с точки зрения Тсунаде возмездия это меня не спасёт — но всерьёз наказывать после того, как я всё-таки сумела удрать, слишком уж мелочно. А лекции и тренировки я переживу. Ну, должна, по крайней мере. В крайнем случае буду отбиваться тем, что я ценный специалист и кроме меня реабилитацию отдельных личностей пока никто не потянет. И Хенге под Ранмару для большего сокрушительного эффекта. Кстати, о Ранмару: его терапия продвигалась на редкость успешно. С кейракукей серьёзных проблем изначально не было, физические проблемы назначенными процедурами успешно устранялись. Социализацией занимался Конохамару, неожиданно серьёзно отнёсшийся к выделенному ему подопечному. Через пару месяцев, когда выпустится очередной курс и начнётся новый набор, Ранмару уже можно будет и зачислить в Академию. Совсем здоровым он ещё не будет, но детям ведь и нагрузки дают не сразу. Пока до тай и нин дело дойдёт, реабилитация и закончится. А каллиграфию или там геометрию осваивать некоторая телесная слабость не мешает. Надо сказать, Ранмару вообще золото, а не ребёнок: на процедуры ни разу не опоздал, назначения выполнял старательно, если что-то было не так — говорил… Не думаю, что у него будут какие-то проблемы с учёбой. Тем более что ум у Ранмару живой и любопытный: во время терапии он часто задаёт вопросы, а главное, понимает и запоминает мои объяснения. Вот бы все пациенты такими были, а. Сколько нервов ирьёнинам бы сэкономили, если бы не пытались сбежать из палаты до того, как их вылечат… Мечты-мечты. Закончила процедуры для Ранмару, дополнила его карту динамикой. Заполнила ещё несколько карт. Построила диаграмму развития для Якумо. Занялась подготовкой препаратов: пусть серьёзные декокты готовят под конкретную надобность, но расходники типа обезболивающего и антисептика лишними не бывают. Да и пищевые пилюли заканчиваются с такой скоростью, будто некие недобросовестные личности и в Селении только ими и питаются. Отсыпать, взвесить, смешать, дать компонентам прореагировать… добавить ингибиторы для более длительного хранения… отмерить, растереть, залить катализатором… взвесить, добавить к активным порошкам «пустышку» для получения нужной консистенции… смешать, дать компонентам прореагировать… сформировать пилюлю, взвесить, отложить дозревать… отсыпать, взвесить, добавить ингибитор… Из полумедитативного состояния меня вывел короткий стук в дверь. Посетители… точнее, пациенты. Я хмуро посмотрела на трёх грязевых монстров, с которых на чистенький пол госпиталя стекала жирная земляная жижа. — Мы… мы лучше обратимся к кому-то ещё, — пискнул один из големов, как-то странно блеснув глазами. Мда. Глазные яблоки — это, похоже, единственное чистое место на этой троице. — Стоять! — рявкнула я. — Ещё не хватало, чтобы вы грязь по всему Госпиталю разносили. Докладывайте. — Миссия, С-ранг, — сообщил сопровождающий грязевую троицу чуунин. Видимо, наставник команды. — На обратном пути нарвались на пиявок около Запретного Леса. Возможно, отравление. Согласно правилам, явились незамедлительно. Я страдальчески вздохнула. Правила правилами, но можно было их хоть из шланга окатить? — Мы уже в порядке, честно! — осмелилась подать голос какая-то из грязевых кучек, которые так и пытались типа незаметно отползти к двери. Ага, в порядке они… Сами по себе эти пиявки не так уж опасны — но им ничего не стоит в процессе очередной мутации отрастить какую-нибудь неучтённую железу. Хорошо, если будет стандартная отрава: при недомогании всё-таки от медиков не убегают. А бывали случаи и с галлюциногеном, вызывавшим обострение паранойи. Отлавливали потом этих покусанных по всей Конохе… Значит, общая диагностика, и по итогам либо делать противоядие, либо просто убрать укусы мистикой, раз уж пришли. И если не отравлены — заставлю, блин, полы мыть. Это ж надо так угваздаться, что принадлежность к женскому полу угадывается разве что по голосу… Такое чувство, что они от пиявок пытались удрать, закапываясь в грязь. Бу на них. Засветила технику, шагнула к ближайшему грязевому голему… Потенциальная жертва с визгом шарахнулась, будто я на неё со скальпелем шла и ухмылочкой а-ля Орочимару. Ксо. Как бы и правда галлюциногена не хватанули. Не хватало, чтобы они и правда по Госпиталю рванули: заляпают же всё на свете! — Дверь! — чуунин-наставник меня понял правильно и пути отхода подопечным перекрыл. Так, теперь бы этих чучел скрутить как-нибудь поаккуратнее… Чистая процедурная мне дорога как память! Закидываю строптивых пациентов нитями. Я не Учиха, но мне с чакрой работать куда проще, чем с леской. А теперь трансформировать часть нитей в джинсей но ито: буду я ещё к этим буйным вплотную подходить… Есть контакт! Так, пошла информация… — Ну и как это понимать? — честное слово, тон «Годайме недовольна» вышел сам собой. — Не подходи! — грязе-монстры шарахнулись совершенно синхронно. При этом никакой заковыристой отравы в организмах подопы… ладно, пока что всё-таки пациентов… не обнаружилось. Несколько токсинов, но в мизерном количестве: не так уж сильно пиявки их покусали. В совокупности эти укусы могли дать повышенную чувствительность и лёгкое нарушение координации, но точно не переклин в мозгах. Так что боялись они меня вполне самостоятельно. Кстати, а голоса-то кажутся знакомыми… Хм, если прикинуть рост и комплекцию… Да ладно! — Прекратить. Истерику. Или я вкачу вам успокоительное, — подцепить нитью первый попавшийся шприц, угрожающе покачать им в воздухе. Грязе-монстры дёрнулись к стене, заставив меня скрипнуть зубами: сейчас ведь прижмутся! — Сенсей? — напомнил о себе чуунин. — Что с ними? Я вздохнула. — Несколько укусов, лёгкое нарушение координации, болезненная чувствительность кожи и очень много грязи. — Но… — взгляд мужчины на подопечных был отчетливо взволнованным. — Демонстрируемая неадекватность поведения не имеет никакого отношения к их травмам, — вздохнула я ещё раз. — Ну и? В честь чего концерт? Я бы ещё поняла, шарахайся вы так от Саске: а то вдруг он поймёт, что это его фанатки в грязевых клонов переквалифицировались. Но от меня почему? Боитесь, что расскажу, что ли? — Так мы и поверили, что ты собиралась нас лечить! — судя по голосу, это Юмико. Забавно, я до сих пор неплохо различаю бывший фан-клуб Учихи по интонациям. — Вас в этой грязище мать родная не узнает, — фыркнула я. — Да и вообще, что за бред? — Бред? Как будто ты не отыгралась бы, когда узнала бы нас! — а это уже вступила Мирея, кося глазом на так и висящий в воздухе шприц. — Ну… нет, — скрестить руки на груди. — Врёшь! — Простите, но что всё-таки происходит? — снова подал голос чуунин. Я закатила глаза. — Мы когда-то повздорили из-за Учиха Саске. Видимо, они опасаются, что я воспользуюсь нынешней ситуацией, чтобы отомстить. — Саями! Юмико! Мирея! — если для меня ситуация относилась к классу «глаза так не закатываются, как надо бы», то чуунин возмутился всерьёз. — Как это понимать?! — Но, Ичиро-сенсей… — на три голоса протянули грязе-монстры, не понимающие, чем успели провиниться. Я же даже не рассказала, в чём заключалось наше «повздорили». — Как вам это вообще в голову пришло! Никогда! Ни при каких обстоятельствах! В Конохе не бьют в спину тем, кого считают своими! А те, кто так поступает, — хуже распоследнего мусора! О, знакомая риторика пошла. Никак Какаши-сенсей пропагандировал? — Если шиноби считает, что кто-то поступил неправильно — он говорит об этом! Если слов недостаточно — он вызывает на полигон. Если силы слишком неравны — собирают друзей и назначают встречу на Пустыре. Но никогда! Слышите — никогда! — не нарушают из-за этого свой долг. Дежурные барьерного корпуса не пропустят шпиона из-за того, что он решил влезть в дом неприятного им человека. Бойца в патруле не станут подставлять под ловушки. Ирьёнин вылечит пациента и только потом сломает ему нос! — Не сломает, — флегматично вставила я. — Всё равно ж самому лечить придётся. — В этом правила Конохи! В этом — Воля Огня! И если вы до сих пор не понимаете — я очень разочарован! Распекаемые девчонки уже не пытались возражать и только вздрагивали на очередной хлёсткой фразе. Даже немного жалко их стало: такими несчастными выглядели эти три грязевика. — Тех, кто нарушает правила, зовут мусором! Но те, кто готов предать всё, что ему дорого, ради мимолётной выгоды — гораздо хуже мусора! — продолжал бушевать чунин. Нет, ну точно риторика Какаши-сенсея. Аж интересно, когда он успел её распространить? — Ичиро-сан, — я тронула мужчину за локоть. — Да? — Мне всё-таки надо их вылечить. — О, — чунин сжал переносицу, выдохнул. — Простите. Кажется, я слишком бурно среагировал. — Ну, — я невольно улыбнулась. — Сообразно уровню глупости, я думаю. Так, грязевики, идите сюда… а, нет, лучше стойте на месте, с вас ещё не всё стекло. Я сама подойду. Скормить пострадавшим банальный абсорбент: в противоядии нужды нет, и само бы прошло за день-полтора, но абсорбент ускорит процесс. Пройтись мистикой. Укусы, несколько ушибов… ладно, так уж и быть, болезненную чувствительность кожи тоже уберу… — С-сакура, — тихо, чуть ли не шёпотом позвала одна из грязе-монстров. — Что? — П-прости… — с усилием, явно преодолевая внутреннее сопротивление. Оу. Извинения? Но сенсей ничего подобного от них не требовал. И даже в процессе разноса не упоминал. То есть это собственное решение. Не для того, чтобы обелить себя перед сенсеем. Просто… поняли что-то, наверное. — Прощаю, — чуть кивнуть. — И, кстати, чтоб вы знали. Не было ничего. Просто Саске — засранец, а временами ещё и косноязычный засранец. Бгг, как у них дружно челюсти отвисли, прямо на загляденье. — Н-но Саске-кун… — Юмико никак не могла переварить столь пренебрежительный отзыв о своём кумире. — То есть ты не собираешься за него замуж? — а вот Мирея оказалась более бойкой. — Пх-ха! — как хорошо, что я ничего не ела и не пила. — Вы совсем, что ли? Закончить мысль о том, что нам по тринадцать лет, какое нафиг замуж, я не успела. И про то, что Саске, конечно, красавчик, но капец какой проблемный ближайшие несколько лет — тоже. Потому что три грязе-монстра с радостным воплем бросились обниматься. — Эй! Меня-то за что! Я хочу остаться чи-и-исто-о-ой!***
От незапланированных обнимашек с грязе-монстрами спастись всё-таки удалось: я просто удрала за спину их сенсею. Девчонки то ли не успели сориентироваться, то ли посчитали, что неправильно быть таким чистым, когда они такие грязные. Чуунин Ичиро мрачно оглядел грязевые шмяки на одежде, потом обвёл взглядом процедурную… Вздохнул и погнал подопечных отмываться. Крикнула вслед, чтобы в следующий раз хотя бы основные напластования грязи смывали: а то лечить их, конечно, не перестанут, но такая репутация пойдёт… Чуунин снова вздохнул и пообещал помочь в уборке. Покивала, сказала, что подготовлю инструментарий. По большому счёту, уборка не была моей обязанностью, но… Во-первых, процедурную мне сдавать следующему дежурному ирьёнину, и что-то мне подсказывает, её нынешнее состояние коллега не оценит. Во-вторых — мой внутренний перфекционист бьётся в корчах при виде жирных грязевых плюх на чистеньком полу. Ладно, оставлю пол на виновниц безобразия, а сама уберу ингредиенты: всё равно возни тут минимум до конца моего дежурства. Будем надеяться, грязевики со швабрами управляются лучше, чем с пиявками… К моему удивлению, в уборке поучаствовал и сенсей команды. То ли как-то по-своему воспринял мой комментарий про репутацию, то ли понимал в человеческих взаимоотношениях куда больше Какаши-сенсея. Его подопечные видом Ичиро-сана со шваброй прониклись, по-моему, куда больше, чем предыдущим нагоняем. Зато в десять рук мы вполне справились с уборкой до конца моей смены. И я даже нужные документы заполнить успела. Сдала документы, сдала смену… А потом на меня обрушился хаос имени Узумаки. Правда, в этот раз — Узумаки Карин. Сестрёнка перехватила меня на выходе из Госпиталя. Причём не в одиночку, и даже не с командой, а с каким-то странным мужиком. Почему странным? Ну так он был связан, а Карин притащила его почему-то мне, а не в Отдел Дознания. И судя по её оживлённому трещанию — не для того, чтобы я его вылечила. — А потом он начал нести какую-то чушь, что его моральные качества влияют на состав чакры, поэтому она липкая и может застывать… вот, я образцы прихватила… но там же видно, что это механизм, а не врождённое! — Э-э… и ты решила притащить мне главаря банды целиком, потому что у него в руку встроен интересный механизм? Карин застенчиво соединила пальцы а-ля Хината: — Я побоялась, что не смогу его правильно демонтировать. А вдруг его чакра правда является важным компонентом этой штуки? Мда… похоже, я сотворила монстра. И зовут этого монстра "адепт Хомяка Великого". Больше, больше адептов в наших рядах! — А что команда сказала? — я наклонила голову набок, разглядывая «подопытного». — Что если я настаиваю, они помогут мне довести его в Коноху, но думать, куда его деть потом, я буду сама, — Карин шаркнула ногой с видом пай-девочки. Я невольно прыснула. А Тензо научился у Какаши-сенсея куда большему, чем кажется на первый взгляд! — Ну, пошли, запихнём эту штуку в анализатор. У тебя один образец или получилось собрать несколько разных? — Вот, есть ещё такой вариант, даже камни прошибает… — Карин полезла в сумку. Пленник, решивший, что мы отвлеклись, метнулся к стене. Верёвки разлетелись обрывками, он вскинул руку. Мы с Карин порскнули в стороны, уворачиваясь. Ого, а серьёзная штука — из стены нефиговый такой кусок выбило. Второй раз за день Госпиталь курочить пытаются! Но этого хотя бы бить можно! Распальцовка в адрес Карин — она бросает кунаи — бандит отбивает — срыв дистанции от сестры — спотыкается о раскинутые мною нити… Попался! Дёрнуть нити на себя и простецки засветить в челюсть. Мужчина ыхнул и свёл глаза в кучку: такой силы удара от мелкой девчонки он явно не ожидал. — И вырубалку ему вкатить… — я замотала «добычу» в кокон из нитей. А то больно шустрый, может, и от нокдауна очухается неприятно быстро. Но Карин права, оборудование у него и впрямь очень интересное. Имплант, встроенный в запястье, и, главное, субстанция. Быстро твердеющая, да — но при этом потрясающе пластичная. Именно с её помощью пленник разрезал верёвки: сформировал нож. И то подобие оружия, которым бандит отбивал кунаи Карин, — тоже. А ещё были сгустки, которыми он нас обстрелял. Те самые, выбившие из стены кусок. Биджу с прочностью, но скорость! Без печатей, без замаха, только выставив запястье… Хотя нет, один жест всё же был. Гений одноручных печатей? Скорее, всё-таки активация импланта, но и вариант с печатями исключать не стоит. В любом случае, препараты стоит ввести побыстрее. Хватит с меня и одной выбоины в стене. — Карин, метнись клоном, принеси третий состав. — Не пятый? — Не хватало ещё, чтобы он в лаборатории такое устроил… Сестрёнка виновато потупилась, сложила печать. Обернулась как раз к моменту, когда пленник завозился, приходя в себя: и правда крепкий. Ну да ничего, наши препараты джонинов укладывают, так что никуда не денется… А благодаря нитям его и на руках тащить не придётся. Главное, чтобы нужное помещение было свободно: нам же его не лечить, а исследовать надо… Результаты диагностики заставили меня озадаченно прикусить губу. У бандита и впрямь оказались импланты — точнее, даже протезы. Основа была похожа на марионетки Суны: каюсь, пару раз совала нос под руку Канкуро. Работа качественная, но ничего такого уж экстраординарного. Перезаряжаемая капсула с рабочей субстанцией, механизм её извлечения по жесту-активатору. Субстанция тоже не такая уж особенная: полимер с парой добавок, препятствующих застыванию. Как ни грустно признавать, вариативность использования этой штуки, как и её эффективность, действительно обеспечивались чакрой владельца. Хотя про морально ориентированную чакру было всё-таки лапшой на уши. Самая обычная у него чакра, да и той кот наплакал. Видимо, как раз за счёт этого получилось наработать контроль и скорость при работе с одним-единственным привычным компонентом. Обучение в гакурезато не проходил: такое сложно спрятать, особенно от медика. Похоже, и впрямь удачливый бандит, который переоценил свои силы, когда замахнулся на Даймё. Я погрызла карандаш. В принципе, состав полимера мне анализатор выдал. Параметры для его отвердения можно попробовать вывести эмпирически, благо образцов мы с Карин собрали достаточно. Да что там, можно «подопытного» разбудить и попробовать растрясти на подробности — не совсем же он отмороженный. Остаётся вопрос: а оно мне надо? Так-то да, вещица интересная… но с ходу придумать ей применение не получалось. Полимер интересный, но в твёрдом состоянии недолговечен. Может, конечно, так влияет ускоренное спрессовывание под воздействием чакры, а при естественном отвердении будет что-то более приличное… но, если честно, мне просто не интересно вникать так глубоко. Разве что отнести материалы Тсунаде-сенсей: может, тем умникам, дорабатывавшим инфокарты, и пригодится. В бою такую штуку можно использовать только в тандеме с протезом. Но вот что-что, а приращивать конечности в Госпитале Конохи умеют отлично. Нормальные, живые конечности, не имеющие ограничений любого протеза. И будем честны: при более-менее нормально работающей кейракукей живая конечность машинерию такого класса уделывает как нефиг делать. Даже если попытаться вживить капсулу прямо в тело, больше шансов, что она будет мешать, чем пригодится… Стоп. При более-менее нормально работающей кейракукей… Инвалидов без рук или там ног среди бывших шиноби Конохи и правда почти нет. В большинстве случаев причина отставки — повреждения кейракукей. Травмы, после которых бойцы не вытягивали мощность. Или скорость реакции. Или тонкость воздействия. Взять хоть моих ветеранов с фигурками… Но — они всё ещё могли пользоваться чакрой! Пусть не так, как хотели бы и привыкли — но могли! И уж точно не в меньших количествах, чем дрыхнущий на исследовательском столе разбойник. Это… может быть проектом. Неплохим проектом. Только надо всё хорошенько обдумать. Карин невольно поёжилась. Оне-сан, до этого не особо вдохновлённая результатами анализов, вдруг замерла. Ме-едленно перевела взгляд на усыпленного бандита. Казалось, вокруг неё даже воздух чуть сгустился. Это было немного похоже на Ки — но точно не Ки, что-то другое. Другое, но тоже пугающее. Мешать которому — всё равно что на медведя из Леса Смерти охотиться. — Карин. А давай-ка мы его разбудим, — голос у Сакуры тоже оказался пугающе-ласковым. Харуно-младшая достала нужный препарат и мысленно пожала плечами. Что бы ни пришло в голову оне-сан, это важно. И если у пленника есть хоть какое-то чутьё — он поймёт, что сейчас дёргаться не стоит. А если нет… Что ж, Карин было интересно посмотреть, как всегда мягкая и спокойная оне-сан прогнёт взрослого мужчину. В том, что именно прогнёт, Карин не сомневалась.Отступление
Корпус инвалидов Конохи нельзя было назвать местом, где бурлит жизнь. Скорее уж — болотом, вырваться из которого удавалось немногим. Так было с момента создания корпуса — и так продолжалось до недавнего времени. Пока устоявшееся уныние корпуса не встряхнули сёстры Харуно. Сначала казалось, что никаких изменений нет: ну пришли юные ученицы Госпиталя, ну ужаснулись. Не они первые, не они последние. Да и Шосен для всех, кто не отказался, был такой мелочью… Да, он снимал привычный спазм мышц или застарелую ноющую боль. Но «Мистическая Рука» не могла справиться ни с серьёзными травмами, ни с болью фантомной, частенько дающей о себе знать призраками старых возможностей. Мелочь, пустяк, который мог бы получить любой обратившийся в Госпиталь — и который совершенно не решал проблем корпуса инвалидов. То, что Сато Токива и Тоява Мин завели какие-то дела с розововолосой куноичи, тоже поначалу не посчитали серьёзным. Пробуют шевелиться, пока болото безнадёги не засосало с головой, — честь им за то и хвала. Может быть, даже удержатся на поверхности. Может быть, выберутся за пределы болота. Но Тоява и Токива не спешили куда-то уходить: наоборот, это сёстры Харуно возвращались снова и снова. Приносили новости. Таскали фотографии и заказы на свои фигурки. Порой задерживались поболтать: чаще младшая, Карин. Старшая — Сакура — не о делах говорила редко. Зато бескомпромиссно загоняла под Шосен но дзюцу всех, оказавшихся в её поле зрения. Задумчиво хмурилась, что-то помечала в неизменном блокноте. Усмехалась на вялые попытки отбрыкаться и раздражённые вопросы. — Цените преимущества социума. Именно они позволили людям стать доминирующим видом. В какой-то момент Токива поймал себя на том, что… ждёт? Да, точно — ждёт визитов юных куноичи. Ждёт лёгких пикировок и очередных странных идей, которые порой приходилось прокручивать в голове так и этак чуть ли не до следующего визита. Ждёт лёгкого гудения медицинского дзюцу и весёлых искорок в глазах почти такого же оттенка зелени. Ждёт — и придумывает сам, чем бы удивить или озадачить. И за этим ожиданием смазалось, что после визитов Харуно было чуть легче вставать по утрам. Дыхание постепенно, почти незаметно переставало сбиваться, обретая былую плавность и глубину. Суставы переставали так явно скрипеть и жаловаться на любое резкое движение. Пустяки, совсем незначительные мелочи: почти ничего и не менялось… А потом Тоява мимолётно похвастался, что снова выбивает десять из десяти мишеней — и Токива осознал. Это за один раз ничего не менялось. За время с первого появления Харуно этих почти незаметных изменений накопилось столько, что казалось: два с половиной месяца назад был другой человек. Движения — мягче, уверенней, чище. Не сбиваемые невольной дрожью. Не зажимаемые подсознательным страхом тела снова сломаться. Дыхание — глубже, свободнее, полной грудью. Не всегда выходящее на рубеж «ровно так, как требуется», но уже оставившее позади «хотя бы так, как получается». Чакра — послушнее и пластичнее. Её не стало больше, надорванные очаги не начали работать активнее, а сожжённые каналы кейракукей не восстановились — но контроль над доступной толикой как-то мягко и незаметно вырос. Настолько, что часть печатей в привычных техниках перестала требоваться. И сам ток чакры в каналах кейракукей стал более… однородным. Может быть, причиной этого была непривычно тонкая работа над фигурками: такое на поле боя не требуется. Может, как-то повлияло то, что Сакура-кун называла «регулярная поддерживающая терапия». А может, дело было в тонкой папке с каллиграфически выведенным заголовком «Реабилитация шиноби». — Ирьёдзюцу очень молодо, Токива-сан, — подбородок упирается в ладони, взгляд чуть печален. — По сути, корпус ирьёнинов был создан Сенджу Тсунаде. До неё понятия массовой медицинской помощи не существовало. В некоторых Селениях не существует до сих пор. Но… — пауза, чуть заметный вздох. — Госпиталь Конохи создавался во время войны и для войны. Медицинские техники в первую очередь нацелены на то, чтобы как можно быстрее вернуть бойца в строй. Понимаете, Токива-сан? Не максимально полно излечить. Не привести организм к оптимальному состоянию. Вернуть в строй как можно быстрее. Токива понимал. Он не успел всерьёз застать войну — но уже после по Конохе прокатились и ярость Кьюби, и вторжение змеиного саннина. Последнее даже и эта девочка застала… может, на основе этого опыта и делала выводы. Потому что когда всё всерьёз — никто не тратит чакру на мелкие раны. И время на лечение во время кризиса не сравнить со временем, выделяемым в мирное время. И да, пострадавших ставят на ноги как можно быстрее, не диагностируя досконально, не выискивая возможные побочные эффекты ядов и лекарств. Тяжелораненых стабилизируют — но и то, если хватает свободных ирьёнинов. Потому что за время, потраченное на стабилизацию «тяжёлого», можно поставить на ноги двух «лёгких» или одного «среднего». Лечение сложных случаев и вовсе откладывают. В этом нет какой-то особой жестокости — только целесообразность и правила выживания в мире шиноби. — Это даже работает, — слабая улыбка. — Люди живучи, а шиноби живучи тем более. В каких-то случаях шрам будет просто отметиной на коже. Но иногда этот шрам стянет ладонь, мешая складывать печати. Или будет мешать правильно ухватить кунай. А ещё есть отравления, болезни, травмы кейракукей… Недолеченные травмы, которые дадут о себе знать на пиковой нагрузке. И… в таких случаях стандартный подход не работает. Нужны другие техники. Совсем другие методы. Прямой и очень серьёзный взгляд зелёных глаз. — Техники и методы, которых пока не существует. Потому что не было необходимости. Потому что мы только-только научились не давать нашим соратникам истекать кровью на поле боя. Потому что даже за время моей жизни Коноху всерьёз пытались разрушить дважды — а раньше было только хуже. Раньше раненые умирали на поле боя или вскоре после него, неспособные пережить лечение. Само существование корпуса инвалидов — следствие того, что мы научились вытаскивать тех, кого раньше сочли бы безнадёжными. Никогда раньше лечение не было настолько эффективным. Никогда ирьёнины не были столь хороши. — И это значит, что большинство наших травм ирьёнины лечить просто не умеют? — И это значит, что нужные техники и методы придётся создать, — Сакура коснулась своей папки. — Как был создан Госпиталь Конохи. Тсунаде-сенсей умеет лечить повреждения кейракукей. Но её способ сложен, очень затратен и не имеет теоретической базы, по которой можно было бы учить менее сильных ирьёнинов. Я хочу разработать систему, которая будет не столь эффективной — зато массовой. Вы ведь заметили, что ваше состояние улучшилось? Токива медленно кивнул. Когда они ввязывались в авантюру с фигурками, возможность исцеления маячила где-то далеко у самого горизонта — как символ и цель. Он не мог ожидать, что эта цель окажется… настолько более близкой. Чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. — И это… — короткий жест в сторону папки. — Это первые наметки для вас, — Харуно улыбнулась. — Пока что не сама реабилитация, но то, что поможет выйти к ней. Токива взял протянутую папку — и пальцы дрогнули. — Это не будет быстро. И потребует долгой планомерной работы, — словно бы извиняясь, сообщила Сакура. — Но это поможет. Мужчина покачал головой: — Ты просто не представляешь, что сейчас мне отдала. — Ну почему же? — улыбка стала шире. — Вполне представляю. Помните, я говорила о преимуществах социума? Для меня это — несколько дней работы, чтобы проанализировать все данные и вывести систему. Для вас — шанс всё изменить. Несколько дней против целой жизни… довольно смешно сравнивать. Но именно так оно всё и работает. — Сильный помогает слабому становиться сильнее, — медленно, сомневаясь, проговорил Токива. — Медик помогает раненому становиться здоровым, — согласный кивок. — Опытный предостерегает новичка от глупых ошибок. И это всё возможно, только если слабый, раненый или неопытный тоже готов идти навстречу. Короткая пауза. Ещё один серьёзный и прямой взгляд. — Поможете мне в этом сражении, Токива-сан?***
А нынешний кусочек написан целиком и полностью благодаря Ариадне (Vezuvian). Спасибо, феникс мой. Если бы не ты, я бы не справилась.
Я посмотрела на очередь пациентов и потёрла висок. Что-то не везёт мне в последнее время с дежурствами в Госпитале. То грязевики, то Карин со своим бандитом: его, кстати, пришлось временно сажать в карцер для особо буйных больных, — то вот это… И, честное слово, грязевики были лучше, чем вереница высокопоставленных чиновников, которые красовались ожогами разной степени тяжести и торчащими щепками. И хорошо ещё, если щепки только из задницы торчали. А то были и более проблемные варианты… Как водится, все — и я в том числе — страдали из-за одного дурака. Сын даймё, юное, блин, дарование, во время какого-то празднования пробрался к пиротехнике. Рикудо его знает, что можно было сделать с обычными фейерверками, но рвануло так, что все присутствовавшие шиноби дружно решили: диверсия! К счастью, шиноби на празднике были не только в качестве праздношатающихся гостей. Кто-то из охраны успел вытащить малолетнего террориста. Кто-то в полном соответствии с инструкциями прикрыл гостей. Только вот в таких случаях вполне допустимым считается сбивать взрыв встречной атакой — Катоном или там взрывпечатью. В общем, целым и невредимым остался разве что сам даймё. Да и то скорее потому, что далеко стоял: повезло старичку. — Следующий! Подозреваю, скандал был тот ещё. Кто-то из моих пациентов даже во время лечения продолжал бухтеть — на то, что шиноби площадь разнесли больше, чем тот самый взрыв, на то, что не защитили драгоценную тушку высокопоставленного кого-то-там от всех повреждений… Даймё так вообще попытался заявить, что это шиноби не досмотрели за его сыночком. Но Тсунаде-сенсей так вежливо улыбнулась, так ласково уточнила: считает ли даймё-сама, что её люди плохо справились? — что все вопросы отпали как-то сами собой. И даже вопрос с оплатой услуг ирьёнинов сразу решился. А то были тут умники, которые пытались заявлять, что раз шиноби накосячили, то пусть и убирают последствия этого бесплатно. Или отказывавшиеся раздеваться, чтобы я могла нормально извлечь эти клятые щепки. Или разводившие негодование по поводу моего возраста: мол, как так, их титулованные мощи будет какая-то девчонка лечить! Таким я просто улыбалась точь-в-точь как Сенджу-химе. И молчала. И улыбалась. Секунде на пятнадцатой их обычно пробирало достаточно, чтобы они не мешали мне делать мою работу. А самое обидное: меня из-за этого с выходного выдернули! Видимо, чтобы заткнуть особо голосистых аргументом «ученица самой Годайме». Нет, за лечение титулованных мощей обещали неплохую оплату, но с деньгами у меня проблем не было. У меня были проблемы со свободным временем! Неудивительно, что к концу смены я была готова придушить любого, кто встанет между мной и желанным отдыхом. Но дежурство заканчивалось только через полчаса, так что… Следующий, да. — Тоява-сан? — я удивлённо моргнула. — Что-то случилось? — Здравствуй, Сакура-кун. Нет-нет, ничего страшного, не волнуйся, — ветеран замахал руками. — Вижу, денёк у тебя выдался что надо?.. У меня дёрнулся глаз. — Обычное… — дёрг. — Дежурство. А вы здесь какими судьбами? — Я просто хотел получить копию памятки с рекомендациями по восстановлению. Свою я выкинул сгоряча, сейчас жалею. — Что?.. — я снова моргнула. Ну да, есть в Госпитале такие памятки. О простых и очевидных для любого медика вещах: как правильно разрабатывать конечности после перелома, как питаться после проникающих ранений в живот, сколько примерно занимает восстановление… Вроде бы даже лечебную гимнастику или что-то подобное туда вписали. Но это шпаргалка для выздоравливающих. Зачем бы?.. — Мы вчера обсудили твои слова. О маленьких изменениях, — Тоява-сан неловко почесал ладонь. — И решили, что как-то нечестно ничего не делать самим. То, что изменилось… Мы ведь даже от «мистики» отказывались. Безвольно сидели, как будто другим это важнее, чем нам. Но мы ведь тоже можем что-то сделать? Есть по времени, пить отвары. Выполнять эти упражнения, с которыми справился бы даже гражданский младенец. Если это хоть немного, хоть чуть-чуть поможет? Я моргнула. Усталый мозг очень неохотно обрабатывал информацию. Моргнула ещё раз, медленно осознавая… В груди ёкнуло, а глаза сами собой распахнулись. Это вот… это я сейчас вижу… Чувство было такое, будто сердце долго реанимируемого пациента наконец-то стукнуло. Оно живое! Оно не совсем умерло, есть ещё шансы! — Это так здорово, Тоява-сан! — улыбка вылезла на лицо сама собой. — Может, вам несколько экземпляров дать? Ну, чтобы остальным тоже хватило? — я открыла нужный шкафчик и выудила методичку. Быстренько пролистала, чтобы освежить память… — Хм… — Что-то не так, Сакура-кун? — Нет, в смысле, да… В смысле… С памяткой всё так, но… Это просто общие рекомендации, — я посмотрела немного виновато. — Даже без подгонки по типам ранений. Я не могу гарантировать, что это поможет, даже если очень долго стараться. Или что это поможет всем: у вас же разные травмы. — Думаю, это всё равно лучше, чем ничего, — Тоява-сан протянул руку к брошюрке. — Хорошо было бы проверить эффективность рекомендаций по отдельности. Чтобы было можно определить, что помогает, а что нет, — я прикусила губу, соображая, как нужно перенастроить Шосен, чтобы собирать настолько… тонкую информацию. — Нам нужно будет вести дневник самочувствия? — Это… хорошая идея, Тоява-сан, — медленно проговорила я. Медленно — потому что хотелось радостно завопить и даже подпрыгнуть. Оно не только живое, оно думает! Самостоятельно! Вообще, у ирьёнинов не принято полагаться на показания пациентов. Если их послушать, то каждый второй шиноби с оторванной ногой готов отправиться на миссию А-ранга, а каждому первому и оторванная голова не помеха. Но… В том-то и дело, что любая диагностика покажет состояние организма только на момент этой самой диагностики. А что кольнуло в боку после бега или там голова кружилась после конкретных лекарств — может сказать только сам пациент. — Промежуточные обследования всё равно будут нужны, — кивнула я собственным мыслям. — Не всегда можно объективно оценить своё состояние: восприятие очень зависит от настроения, сытости, погоды… Но дневник позволит делать их реже и обращать внимание на те нюансы, которые заметите вы сами. — Звучит отлично. Попробуем? — Да, — я отдала методичку. — Я ещё подумаю, как сделать диагностику точнее и чаще. Спасибо, Тоява-сан. — За то, что помогаю себя спасти? — мужчина усмехнулся. — Это я тут должен говорить спасибо. Спасибо, Сакура-кун. Будто во сне, я убрала оставшиеся документы. Сдала смену, добралась до дома. Вроде бы даже перекинулась парой слов с родителями и Карин. Поднялась к себе, рухнула на кровать… …и разревелась. Взахлёб, не сдерживаясь, с подвываниями и трясущимися плечами. Я просто ревела. От усталости, от безнадёги, от того, что к вечеру болит голова и ноют мышцы. Я так бесконечно, бессмысленно устала! Инфокарты, чакронити, ветераны, дежурства, миссии, неизвестный полимер, веера, Хината… Меня никто не заставлял, и по отдельности это всё было не таким уж сложным или объёмным. Просто ещё одно дело на несколько минут. Просто ещё один небольшой камешек в наплечный мешок. Или пусть даже камешек побольше: разве я его не унесу? Я ведь сильная. Я ведь шиноби. Тоява-сан будто снял с меня один из этих камешков. Всего один — и я вдруг ощутила, насколько много я их на себя взвалила. Понемногу, незаметно, вроде бы оставаясь в пределах своих сил, но… стоило появиться небольшой соломинке, чуть более напряжённому дежурству, и я всё. Кончилась. Я не могу, я просто не могу, я устала, так устала!.. Я не справлюсь. Я не справлюсь — одна. Но, к счастью, от меня этого и не требуется. Даже сейчас — не так уж сложно услышать, как пол в коридоре чуть скрипит под ногами взволновано переминающейся Карин. Которая заметила, конечно, заметила, и сейчас мечется: входить, не входить? Дать выплакаться или обнять и поддержать? Я решительно вытерла слёзы, плеснула в лицо водой. Улыбнулась сестре: всё в порядке, не волнуйся. И спустилась вниз с привычным блокнотом и карандашом. — Мам, пап. Как вы думаете, где в мирной жизни могли бы пригодиться навыки шиноби?