Touch me.

      Чонгуку только чудом удается оторвать свою голову от подушки. Плохая идея, потому что в ту же секунду его голова наполняется тяжестью. Чем больше усилий он прикладывает, чтобы подняться, тем большее сопротивление получает. Глаза болят от яркого дневного света. Парня качает в сторону, будто резко толкнули, но он пытается удержаться и сесть ровно на кровати. Ух ты, это что-то новенькое. Кажется, даже название имеется — похмелье. Во рту не то чтобы сухо, но ощущение, будто Чон не пользовался голосовыми связками минимум несколько лет. Он пытается прокашляться, чтобы избавиться от этого чувства, но собственный кашель больно бьет еще и по ушам. Все противно и грубо дребезжит, переходит в ультразвук, словно после мощного взрыва, и растворяется в тупой тишине. И все это какофонией в разных тональностях воспроизводится прямо в голове. Уже хочется убить кого-нибудь, настолько это раздражает. Чонгук бы похлопал сам себе, но подозревает, что такое действо повлечет за собой лишь новую волну мучительных звуковых колебаний, от которых будет охота выпрыгнуть в окно.       Он не собирался пить. Ну, или пить немного и что-то одно. Но каждый из хенов счел своей святой обязанностью налить Чонгуку что-то на свой вкус, а он не вправе отказаться, дабы не выказывать неуважение. Нашел, когда быть почтительным, ругается сам про себя брюнет. Возможно, всего было действительно немного, но молодому парню, который до этого не знал вкуса алкоголя, особенно, когда он такой разный на вкус и разный на процент содержания спирта, выпитого хватает с лихвой. Да и тот бокал вина, что он осушил за несколько секунд в попытке перекрыть смущение… Да уж, ночь началась, как сплошная ошибка. Сколько фатального Чонгук совершил впоследствии, чего даже не может вспомнить. Действительно, что вообще было?       Парень напрягается и жмурит глаза, наверняка ужасно красные, если посмотреть в зеркало. Мутные воспоминания несостоявшегося выпивохи замельтешили в голове.       Вот они: Намджун, Ви и сам Чонгук, — доезжают до дома Шуги. Помимо хозяина и прибывших, там уже были Чимин, Хосок и Джин. Они обмениваются подарками, немного выпивают.       Ему приятно от алкоголя, что растекается теплом по всему телу. Но события Чонгук воспринимает все еще достаточно четко. Особенно помнит неудержимую волну радости от новости, что они отправляются в клуб, где Намджун, Хосок и Шуга представят аудитории помимо основной программы несколько треков из нового альбома. Это первое подобное мероприятие в жизни Чонгука. Он давно заслушал до дыр все имеющееся треки у хенов, поэтому для него это просто манна небесная. Он чувствует себя девочкой-фанаткой, хочется визжать от восторга и предвкушения.       По началу все отлично, алкоголь помогает Чонгуку вести себя храбро. Он уверяет обеспокоенного Чимина в том, что справится, ведь очень хочется послушать новые композиции. Но нахождение в толпе высасывает из темноволосого все положительные эмоции слишком стремительно. Жарко, тесно, неуютно и очень страшно. В какой-то момент мозг все же перемыкает, и Чонгук пытается убежать. Вырвавшись из кошмара, ошарашенный парень прилипает к стене. Он успел потеряться и не знает, где сейчас его друзья, да даже в какой стороне выход из этого клуба. Парень лишь беспомощно прилип к, как ему кажется, безопасному месту, ни пошевелиться, ни нормально подумать не может. Музыка глушит все мысли, а алкоголь делает тело ватным.       Но не проходит и пяти минут, как знакомая фигура тянет его за руку, отводит на второй этаж к зарезервированному столику. Ви что-то шепчет ему на ухо. Он не помнит что, но уже не так страшно. Чон успокаивается к тому моменту, как к ним подходят остальные ребята. И все снова веселятся, пьют и обсуждают концерт. А потом Чонгук просто напросто отключается от алкоголя и пережитых эмоций, крепко прилипнув к плечу Тэхена.       Брюнет вдруг заливается краской, все еще сидя на кровати, потому что вспоминает, как ненадолго приходил в себя, пока кто-то, позднее опознанный как Чимин, нес его на спине.       — Елки, какой ж тяжелый, — доносится из ватной пелены возмущенный мягкий голос. Рядом откровенно сильно смеются, а потом икают.       — Сам вызвался, теперь не бухти, Чимини.       — Пожалел лучше бы, чем ржать, Хоби-хен. — Недовольный друг подхватывает надежнее под ягодицы съезжающего Чонгука. — Короче, в кровать тащишь его сам. Ты меня понял, Тэ?       — Ай как двусмысленно, — шепелявит кто-то и довольно хлопает в ладоши. В этом голосе Чонгук узнает Шугу-хена, но силы уже постепенно покидают его. — О, нет, зомби Джин и робот Джун нас догнали. Спасайтесь, я чувствую, грядет что-то ужасное.       И уже последнее, что слышит Чон на периферии сознания:       — Эй, а вы знаете как смеется корова? Му-хаха.       Чонгук трет виски. Нет, это определенно не те воспоминания, которые он ищет из прошедшей ночи. Но большего, как ни старайся, вспомнить не может. Он будто упускает что-то важное, и это вызывает нехорошее предчувствие.       Но откуда же Чонгуку знать, что сие нехорошее предчувствие настигнет его настолько быстро, стоит только выползти из комнаты и обнаружить, что соседа нигде нет. Парень глупо озирается по сторонам, медленно обходит все пространство от коридора до кухни между которыми гостиная. Бесполезное действо. Он будто надеется, что Ви в любую секунду выскочит из-за какого-то несуществующего угла и скажет, что это все был розыгрыш. Кажется, он перенял некоторые странности от друга, потому что зачем он вообще обошел собственную квартиру? Может быть потому, что замечает необычный порядок: никаких валяющихся вокруг вещей и собранный диван.       Брюнет старается успокоить бьющееся в страхе сердце. Наверное, думает он, Ви пошел в магазин или просто погулять, да мало ли, куда ему там надо. Надо просто взять телефон и написать, как делал обычно. Чонгук не рискует ударять себя по лбу, чтобы выразить немое: «Я дурак». Потому что в противном случае голове придется несладко. Да, Чон сегодня вообще запредельно тупит, и все дело, пожалуй, в его первом похмелье, и совсем не в ощущении чего-то неотвратимо плохого.       Он тихо возвращается к себе в комнату, чтобы взять телефон, который лежит… Где вообще? Чонгук фокусирует все еще плавающий взгляд, смотрит на рабочий стол, что успешно им игнорировался все это время. Только сейчас замечает, что, помимо привычного ему хлама, на самом видном и расчищенном месте аккуратно лежат различные канцелярские принадлежности, книги, таблетки от головы и стакан с водой. Да его внимательности можно только позавидовать.       Чон плюхается в кресло и первым делом с интересом рассматривает дорогую на вид литературу, среди которой продвинутый самоучитель по рисованию и история архитектуры. Глаза парня восторженно округляются, когда он понимает, что держит в руках. Чонгук осторожно листает все, чтобы немного пробежаться глазами по содержанию, и слышит, как на пол падает что-то. Он поднимает сложенный пополам лист, разворачивает и принимается читать текст, что написан аккуратным разборчивым почерком.       «Привет!       Не знаю с чего даже начать. Можно, наверное, было и по мобильному, но мне так сложнее. Не люблю сложности…       В общем, как ты мог догадаться, это мой подарок. Я верю в тебя и твою мечту, Чонгуки. Не сдавайся!       И не обижайся, что я так исчез, пожалуйста-пожалуйста. Еще не грусти сильно, потому что я знаю, ты будешь!       Позаботься о себе, а то я был не самым лучшим хеннимом : р       Ты мой лучший друг, помни об этом, Гуки.       V».       Чонгук бледнеет и чувствует, будто резко приземлился грудной клеткой на твердый асфальт из-за чего дыхание сперло. Это, должно быть, какая-то совсем невеселая шутка. Так же… нельзя?       Парня сносит шквалом непонимания. И в начале он действительно злится и обижается, силится понять, что произошло. А потом тихо прикладывает лоб к поверхности стола.       — Я что-то сделал ночью, из-за чего Ви-хен ушел? — спрашивает Чонгук у дерева. — Вспоминай, идиот. — Он приподнимает голову на несколько сантиметров над столом и снова опускает, стукаясь лбом с поверхностью. Повторяет это снова и снова. Голова и без того нещадно гудела, а сейчас в ней взрывались фейерверки боли. Но Чонгука это не волновало. Его волновало, что он не может вспомнить ровным счетом ничего, связанного с тем, где, как и когда, по его мнению, он мог так накосячить. А в том, что накосячил именно он, Чонгук не сомневался. Вот только, как он это исправит?       От незамысловатого общения со своим столом на пол скатываются новые чертежные карандаши. Парень шипит и с неохотой наклоняется поднять их. Что ж, спасибо Ви-хену за такие крутые подарки, за которые он, черт возьми, сказать спасибо теперь даже не может. Или нет, он же может. Где все-таки его дурацкий смартфон?       В итоге Чон возвращается к исходной точке, откуда и начался весь этот безобразный день, на кровать, и находит средство связи под подушкой. Пальцы отчего-то подрагивают. Чонгук, как завороженный, смотрит на иконку вызова. И через какое-то время понимает, что ждет чуда, которого не будет.       — За что ты так со мной, хен? — спрашивает парень грустно у фотографии на экране. Друг очень часто брал телефон Чонгука, где было много чего, в том числе и селфи, сделанных Тэхеном, удалить которые рука не поднялась бы.       Он до сих пор ошарашен, отчасти не может поверить. И вообще как ему относиться ко всему этому? Разве они не друзья?       Чонгук яростно вытирает футболкой сенсорный экран, потому что на него вдруг успели накапать слезы. Он снова и снова набирает номер Тэхена, но тот недоступен.       Спустя несколько бесплодных попыток, парень окончательно сдается и кидает телефон рядом, опирается на стенку и тупо смотрит перед собой. Размышляет, можно ли скрыть теперь кровоточащую рану под одеялом, в которое он собирается завернуться и не вылезать оттуда целый век или пока Тэхен не вернется. А собирается ли вернуться?       Вдруг раздается звук сообщения. Брюнет, обрадовавшись, тут же хватает телефон в руки, но там совершенно не то, чего он ожидает. Шуга прислал фотографию спящего пьяного Чонгука, которому кто-то пририсовал усы. Интересно, где они умудрились найти фломастер.       Черт, наверное, все же надо пойти посмотреть на себя такого красивого в зеркало. Может, чье-то художество до сих пор на нем, а он и не в курсе. Насколько же это все нелепо.       Чонгук устало проводит ладонью по лицу, заодно стирая мокрые дорожки. Он решает выпить таблетки, которые оставил Ви. Может, это немного облегчит его страдания, кто знает. Мир в который раз пошатнулся и перевернулся. Колесо оторвалось с крепления и неотвратимо продолжает крутиться по дороге в загадочное никуда. Чонгук едва держится на нем в своих нелепых попытках не упасть. Но все-таки падает, когда на пути в ванную неожиданно осознает, что Тэхен все это время был ему больше, чем друг.