Touch me.

      Раздается сильный грохот захлопнувшейся двери. Тэхена зажало аккурат между ней и разгоряченным телом Чонгука, который ощутимо приложил парня лопатками о темное дерево.       Младший вырывает из чужой руки тюбик и, не глядя, кидает назад через свое плечо, оттуда же с любопытством выглядывает и Тэхен, вытянув усердно длинную шею, чтобы понаблюдать за одиноким полетом. Когда смазка приземляется прямо на кровать, он готов чуть ли не присвистнуть от такой меткости.       — Хороший бросок, Гуки, — с приоткрытым ртом говорит Ви, но его похвалу игнорируют.       — Тэхен-а, вот скажи, что ты собирался с этим делать? — в голосе явная насмешка. Слишком спокойный, самоуверенный и расчетливый. Такой Чонгук не то чтобы пугает, а заставляет сужаться сосуды, повышая давление, что вызывает шум в ушах и жар по всему телу. Можно, наверное, подумать, что это гипертонический криз, но ноющая боль в паху говорит, что нет, успокойся, это просто Чон Чонгук.       Тэхен успокоиться никак не может, а еще, к своему удивлению, не отвечает. Непонятно крутит головой, прогоняя мысли-картинки о том, что домашнего Гуки со скромной улыбкой украли враги лунных кроликов, но это не точно. Младший же интерпретирует подобное молчание как-то по своему, продолжая мысль:       — Думаешь, ты меня завалил бы? Я сильнее.       — Ну, знаешь, есть куча способов, как мне это сделать, — возникает Тэхен так, будто не он был тем, кто думал задним числом, когда шел в ванную и хватал тюбик с полки. Если в его голове сейчас нет этой кучи способов, то это не значит, что они не появятся. И вообще, импровизация его конек.       Чонгук лишь снисходительно улыбается. Бесполезно спрашивать, знает ли этот хен, что нормальные люди на свидания ходят, а не играют сутками в видеоигры да аниме смотрят, что целуются максимум в щеку и спят вовсе только после свадьбы, а не подсовывают на рабочий стол порнуху и гели интимного назначения покупают.       Потому что Тэхен на самом деле знает и бывает невероятно милым, когда в перерывах между играми и сериалами, вытаскивает в кафешки после прогулок с собакой или водит по театрам; когда накрывает пледом, если они засиживаются в студии и младший засыпает; когда делает какао и рассказывает глупости, которые приключились с ним в Канаде.       В какой-то неопределенный момент совместной жизни Чон понимает, что касаться хена ни разу не страшно и стало чуть ли не равно рефлексу дышать, поэтому задумывается и о других, новых вещах. О том, что было в нем, наверное, всегда. Эта чувствительность к запахам, красивые ступни в непосредственной близости от его паха, вызывающие приятный табун мурашек, устойчивое желание действительно пойти купить кляп, да и не только. И эта же часть Чона совершенно адекватно отнеслась к отношениям с парнем.       Пора уже признаться, что Чонгук не боится этой близости и действительно мог бы давно нагнуть Тэхена, но просто до жути наслаждается нехилым контрастом между проявлениями невинной романтичной дружбы и двусмысленными намеками и провокациями, что заканчиваются язвительной перепалкой, злыми взглядами и засосами.       Наверное, без Ви он никогда бы не смог принять эту сторону себя. Тому вообще до лампочки его же поведение. Он такой, какой есть. И это одна из тысячи вещей, за которые уже стоит обожать хена.       Сейчас брюнет чувствует себя уверенно. Скорее даже как-то безмятежно. И, в общем-то, он действительно хочет сдержать обещание сделать приятно одному любителю с ним поспорить.       Свое колено Чонгук бесцеремонно пристраивает между ног парня, после чего сразу увлекает в поцелуй, предваряя таким образом любой поток слов. Ким почти не умеет молчать, надо обязательно вставить свои пять копеек, которые явно не к месту, нелепо пошутить или прокомментировать очевидное, как было с брошенным на диван предметом. Поэтому Чонгуку пришлось научиться затыкать хена, и достиг он в этом, надо сказать, небывалых успехов.       Ему ничего не стоит приникнуть к угловатым, но очень мягким губам, и войти горячим языком прямо в рот, целуя мокро и глубоко. Тогда как Тэхен кладет руки на зад брюнета, прижимая ближе к себе, чтобы потереться пахом о пах. Он чувствует умелый язык, орудующий в его рту, и постепенно начинает терять связь с реальным миром.       Во время поцелуя руки забираются под футболку, ведя с наслаждением широкими ладонями вверх до самой груди, отчего ткань задирается. Чонгук отрывается, несильно кусая напоследок Ви за подбородок, кажется, у него и перенял эту привычку.       Брюнет безмолвным намеком тянет футболку, ожидая пока руки Тэхена поднимутся. Старший дышит загнанно, пытается сообразить почему его больше не целуют, но когда разбирает, что к чему, то послушно поднимает руки, позволяя снять вещь через голову.       После чего Чонгук обнимает парня за талию и отступает небольшими шагами назад, утягивая за собой. И это похоже на медленный танец, только без музыки. От двери до кровати совсем чуть-чуть, но по пути Ви умудрился потерять все остатки одежды — спасибо Чонгуку. Он не против и не смущен, только вот младший все еще одет, о чем он не забывает упомянуть.       — Ты тоже раздевайся, Гуки, а то так нечестно, — Тэхен укоризненно тыкает пальцем в мощную грудную клетку парня и уже было берется за футболку, чтобы стянуть ее, но взгляд цепляется за непонятного рода пятно. — И где ты вообще умудрился испачкаться, только вчера же надел.       — Серьезно, ты хочешь поговорить об этом сейчас? — за скептично изогнутой бровью и недовольным тоном кроется смущение. Чон смущен тем, что ему указывают на его же свинство, поэтому сам быстро избавляется от футболки.       А Ви уже готов ответить на эту реплику, попутно протягивая руки к штанам, чтобы помочь снять и их, но тут его резко толкают на кровать. Кровать, которую никто из них не заправляет. Посему спальное место больше походит на гнездо: смятая простынь, ворох из одеял и двух — вторая давно перекочевала вместе с Тэхеном — подушек.       Старший дезориентирован, а кровать кажется совсем инородной, настолько сильный контраст между горячей кожей и относительно свежим постельным бельем. У Ви мелькает непонятная мысль, что с Чонгуком сегодня определенно что-то не так. Правда становится откровенно до лампочки, когда брюнет перед ним стягивает с себя домашние штаны. Возбуждение ударяет по Тэхену с новой силой так, что хочется начать яро надрачивать себе, но гораздо приятнее, когда это делает Чонгук.       — Сделай что-нибудь уже, я же сейчас умру-у, — жалобно завывает парень. Он может только выпрашивать подобное, потому что старается умерять свой пыл во время их поцелуев и взаимного удовлетворения. Младший же неоднократно просил не торопиться, и Тэхен уважает такое решение, правда, старается сдерживать себя последний месяц, что дается ему с превеликим трудом.       Чонгук ничего не отвечает, а просто делает. Наваливается, целует, тесно жмется и просовывает руку между их телами, чтобы не дать старшему умереть, как он выразился. Тэхену сложно дышать, он просто забывает об этом, когда единственно правильное сейчас — толкнуться навстречу ладони и получить такую нужную разрядку. В чем брюнет с ним очень даже солидарен, поэтому он трется всей длиной члена о член, пытаясь обхватить рукой и свою плоть тоже, хотя и без того тесно. Стоит только увеличить темп, у Ви звездочки в глазах и губы все пересохшие из-за тяжкого дыхания. У Чона же от усердия стекает по виску капля пота.       — Да, да, да, — и это быстрое, совершенно неконтролируемое «да», превращается из шепота в очередной стон Тэхена, которому от этого трения сейчас очень. Очень хорошо, и главное, чтобы оно не прекращалось. Чонгук старается, доводя парня до оргазма, забыв о собственном удовлетворении. Когда он чувствует вязкую жидкость на своей руке, то размазывает ее по своему стволу, следом достигая пика, за пару-тройку движений.       Чон довольно утыкается губами в углубление между шеей и ключицей парня, выцеловывая этот участок кожи. Тэхен бесконтрольно облизывает губы, уставившись в потолок, чувствуя себя как-то пьяно даже, но безмерно довольным. Но, а потом…       — Мне пойдет здесь пирсинг? Тебе понравится? — спрашивает Ви надрывно, когда брюнет спускается языком к его соскам.       — Хен… — хрипит Чон и прерывается, поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с затягивающим темным омутом глаз. Парень с упорством игнорирует сказанное, не считая обсуждение данного вопроса сейчас необходимым. Он принимается шарить руками по свободному пространству кровати в поисках нужного ему сейчас предмета. — Где смазка?       — Где-то под моей задницей, — констатирует Ви, предварительно поерзав голым телом по матрасу, но не унимает своего любопытства. Даже несмотря на то, что чувствует дрожь от рук оглаживающих его бедра, что плавно с целью поиска перебрались под задницу. — Ну так, ответишь?       — Просто перевернись, — приказным тоном произносит брюнет, когда нащупывает тюбик. — И никаких комментариев. Серьезно, хоть слово от тебя, и я прекращаю делать то, что делаю.       — Шутишь? — Ви действительно удивлен таким поворотом и, кажется, что даже сейчас нарушает эту просьбу. А просьбу ли? По нахмуренному выражению лица явно видно, что нет, Чонгук совсем не шутит и встает с кровати в выжидающей позе перед ним, готовый уйти в любой момент. — Что за странные у тебя условия… — бубнит старший. Но все-таки ему жизненно необходимо уточнить. — И даже твое имя не произносить?       — Эм, — подумав, Чонгук кивает, — ладно, это можно, но в остальном, лучше помолчи…       «Мне и без того неловко», — заканчивает мысленно про себя. И теперь его очередь удивляться, когда шатен вздыхает, но молча переворачивается на живот. Хотя он уже хочет задать массу вопросов. По типу… Что именно намерен делать сейчас Чон, даже если это и очевиднее некуда, они правда-правда дойдут до конца? А будут ли они предохраняться, потому что Тэхен купил только смазку, остальным как-то не озаботился… И он бы действительно озвучил все это, если бы не боялся того, что младший сейчас развернется и уйдет, а они так вернутся к мертвой точке. Нет, Ким согласен помолчать, если парню будет так удобно. В самом деле, не умрет же он от этого?       И в следующий момент понимает, что никогда так не заблуждался на свой счет.       — Тэ, м-можешь привстать на… на четвереньки? — запинаясь просит Чонгук, пытаясь взять себя в руки, хотя на деле только сильнее сжимает смазку в руках. — Так, кхм, так удобнее будет просто…       В первую секунду старший чуть ли не выпал от сказанного, но Тэхен не Тэхен… Он медленно, с кошачьей грацией выгибается на кровати, вставая в нужную позу, и буравит Чонгука давящим взглядом, улыбаясь при этом безумно или зазывающе, сразу так и не разберешь.       Чонгук зависает. Голый, молчаливый и покорный Ви на его кровати. Слишком открытый перед ним. Сводит с ума совершенно.       Ровно как и бьет в голову осознание того, что он, такой забитый в себе девственник с гаптофобией, которого просто трясло сокрушающим ужасом от одной лишь мысли о физическом контакте с кем-либо, так безбожно влюблен в парня прямо перед ним. И его все еще трясет, но теперь не от страха, а от невероятного желания прикоснуться.       — Хороший мальчик, — и со стороны брюнета это всего лишь забавная провокация. Просто знает, что другу сложно будет проигнорировать такое.       — Чон Чонгу-ук! — Ви настолько возмущен, но ответить нормально не может. Он слышит короткий смех и бессильно падает на локти, скрывая лицо, наверняка покрасневшее от негодования. А потом чувствует, как прогнулся матрас позади него, как аккуратно и невесомо пальцы прикасаются к коже и пробегаются вдоль всего позвоночника. Тэхен с интересом поворачивает голову и встречается с внимательным взглядом, отчего сердце снова начинает ускоренно биться, а по телу медленно разливается тепло, накатывающее волнами возрождающегося желания. Ви отворачивается, будучи не в силах выдержать еще и это в своем-то положении. И без того слишком волнующе.       Чонгук же выдавливает себе на пальцы геля и неожиданно хмурится, не столько сердито, сколько озадаченно. В начале он подносит ладонь к носу, принюхиваясь. Потом вчитывается в этикетку на тюбике. Выглядит при этом так серьезно, как детектив рассматривает улики, подводящие к важному выводу. И да, ему не показалось, что пахнет вишней.       — Твою мать, Тэхен, — парень не зол из-за этого открытия. Просто… Ну серьёзно, этот хен невозможен. Нельзя, что ли, было, как все нормальные люди, заикаясь неловко попросить самую обычную смазку. Но нет, Чон уже зачем-то нарисовал себе в голове диалог любопытного друга и неизвестного ему, но наверняка несчастного продавца.       — Чонгуки? — Тэхен не совсем понимает. Какой, должно быть, коллапс случился у младшего, что он позволил себе так выругаться неприлично в сторону его любимой мамы.       — Хен, — парень вздыхает, забивая на лишние мысли, чтобы сосредоточиться на главном, — я разрешил говорить свое имя не для того, чтобы ты заменял им любую свою реплику, — и Чонгук хочет показать, что имеет в виду. Измазанным в геле пальцами он изучающе спускается по ложбинке между ягодиц, после чего надавливает на тугое колечко мышц.       — Расслабься, — просит Чонгук, прежде, чем ввести палец.       Эта неторопливость раздражает, потому что заставляет Ви чувствовать себя каким-то подопытным, над которым проводятся тщательные исследования. Хочется всего и сразу. Отдаться полностью, потонуть в приятном или болезненном наслаждении, а не страдать под этими пытками, когда даже попросить не может ни о чем. Хотя с другой стороны положение Тэхена обостряет до предела все его ощущения от мимолётных, но таких обдуманных прикосновений. Чертовски нравится, что Чон взял все под свой контроль, пусть и такой тоталитарный.       Брюнет действует настолько аккуратно, что Тэхен просто млеет и почти пропускает тот момент, когда палец входит полностью. Правда сначала он все равно инстинктивно сжимается, но мысль, что все это делает с ним Чон, расслабляет и заставляет поддаться навстречу. Непривычно, но не неприятно. И после этого старший понимает, насколько он, оказывается, возбужден.       У Чонгука сейчас совсем другие ощущения. Если одному пальцу уже так тесно, то что же будет потом, Чон очень старается пока игнорировать эти фантазии и не торопится заменять одно другим. Он смотрит, как завороженный, на действия своей же руки и кусает губы. Это занятие слишком увлекает парня, с каждым разом заставляя действовать уверенней. А когда слышит такое хриплое и низкое «Чонгук», младший добавляет еще геля, кидая рядом, и быстро вводит второй палец. Думает, что наверное, переборщил с напором, и боится, что сделал больно. Но из Тэхена вырывается какой-то ну очень похабный и протяжный стон.       На что младший лишь хмыкает, а через какое-то время четко осознает, что вместе со скоростью растягивающих задний проход пальцев, растет и его собственное безумие. Чонгук краем глаза замечает, как сильно сжимает Тэхен рукой покрывало, а потом наклоняется, чтобы оставить легкие поцелуи на его пояснице.       В этот момент он с силой вставляет уже третий палец, выбивая из старшего ещё один громкий стон. Кима неожиданно качает назад, то ли пытается насадиться глубже, потому что мало, то ли просто не способен уже самостоятельно держаться в одном положении, потому что много. И тут, пожалуй, верно все сразу.       Последней каплей в маленьком море, хотя скорее даже озере, терпения Кима становится эрегированный член трущийся о его ляжку. Парень задыхается от откровенно трахающих его пальцев и от собственных просьб не мучить так. Выгибается, просит совсем непонятно и сбито в перерывах, когда пытается отдышаться.       — Я же предупреждал тебя, что перестану… — брюнет вынимает пальцы, отчего Тэхену охота жалобно взвыть.       — Гук, иди в задницу…пожалуйста? — обиженно, но с надеждой произносит он.       — С удовольствием, хен, но не сегодня, — Чон, если честно, не знает откуда в нем такой пунктик на послушание. Отчего хочется полностью подавить чужую волю своей. Почему желание довести Ви до безумия, сильнее желания просто взять и трахнуть.       — Убью, — хрипит Тэхен, — я тебя убью.       Чонгук чуть прислоняется к вспотевшей спине своим телом, вжимаясь членом между ягодиц. Тэхена трясет, и он точно рухнул бы пластом на кровать, если бы не сильные руки прижимающие его к груди.       — Ты и так меня убиваешь, Тэ. Уже одним своим существованием, — горячо выдыхает брюнет ему на ухо, а потом перемещает ладони вновь на задницу, оглаживает и сжимает половинки, потираясь членом меж них, приставляет головку ко входу, но лишь дразнится. Тэхен матерится, наплевав на все, утыкается мокрым лбом в сгиб локтя, а второй рукой принимается себе надрачивать.       — Тэхен-а, убери руку.       — Если не собираешься меня ебать, то дай хотя бы кончить, идиот, — возражает опасному тону Ким.       — Успокойся, просто сосредоточься на ощущениях. Доверься мне, хен, — уже нежнее говорит Чон, и тот лишь измученно выстанывает, сдаваясь окончательно, пусть делает, что хочет.       Спустя минуту старший тихо умирает. Потому что вспоминает, что чувствовал, когда пальцы затрагивали простату, представляя на их месте член Чонгука, который сейчас будто невзначай проходится по кольцу мышц. Брюнет всячески трется об него имитируя секс, а руки сжимающие ягодицы лишь приносят еще больше наслаждения.       Это все откровенно мучительно и хорошо одновременно. Тэхен не может. Стонет, безобразно просит о чем-то. Он хочет, чтобы к нему прикоснулись, потому что изнывает оттого, как сочится смазка из члена. И, наверное, Ви кончит уже от любого касания, не будучи при этом уверенным, что не взорвется от нахлынувших ощущений, наверное, Чонгук этого и добивался.       Чон и сам на грани, держится из последних сил, чтобы не поддаться желанию грубо засадить одному болтливому хену. Но сегодня, увы, не такой у него план.       Парень слишком сильно вдавливает пальцы в кожу так, что белеют костяшки, и наверняка останутся синяки на талии. Но так он не позволяет Тэхену упасть от собственного давящего темпа, который растет с каждой секундой.       — Тэ, — безотчетно и как-то судорожно выдает Чонгук, прикрывая глаза. Он все-таки кончает, приставив головку к сфинктеру.       После чего наклоняется к хену и помогает ему рукой. Ви, как и ожидал, изливается почти сразу, стоит пальцам провести по возбужденному органу. Он хватает ртом воздух и распадается на части в глухом стоне, когда Чонгук все ещё немного трется опадающим членом о ягодицу парня. А меньше, чем через минуту, Тэхен падает совсем без сил на кровать.       Младший смотрит на эту картину умиленно и чувствует себя счастливо, даже несмотря на то, что все такое липкое и грязное вокруг. Когда же он ложится рядом, то на него сразу же накидываются с упреками, которые, впрочем, звучат так лениво и расслабленно, что это заставляет улыбнуться.       — Ненавижу тебя, — беззлобно начинает Ким. — Ты ужасный извращенец, в курсе? Хотя мне понравилось. Но все равно. Что это было, скажи на милость, — причитает он драматично.       — Думаю, что секс, только без проникновения, — отвечают ему со всей серьезностью.       — То есть, я могу считать, что я больше не девственник? — задумчиво спрашивает шатен, на что Чонгук смеется и получает за это несильный удар по макушке.       — Даже порно не такое извращенное, как ты, точно тебе говорю, — бубнит Тэхен совсем тихо. Младший молчаливо соглашается, и на какое-то время воцаряется тишина, в которой каждый задумался о чем-то своем.       — Хен, — зовет Чонгук.       — М?       — Не прокалывай пока соски, хорошо?       — Пока? — Ви, который уже и забыл, что успел когда-то ляпнуть подобное, насмешливо выгибает бровь.       — Ну да, — отчего-то брюнет смущен, но все же…       — Окей, как скажешь, — просто соглашается Тэхен, и дарит такую теплую и искреннюю улыбку, что у младшего сжимается сердце.       А наутро Чонгук просыпается оттого, что нестерпимо жарко. Он чертыхается, пытается выбраться из тумана сна, чтобы разобраться в чем же, собственно, дело. В конце концов парень понимает, что надо было капельку серьезнее отнестись к угрозам со стороны Тэхена изнасиловать его во время сна.