Наследие

Кристен Лестрейндж был на седьмом небе от счастья, когда узнал о рождении своего первого сына. «Мальчик. Наследник и потомок рода Лестрейнджей.» — промелькнуло в его голове. Внутри у него был ураган эмоций, но внешне мужчина был невозмутим. Увидев малыша на руках у измученной матери, новоиспечённый отец сказал всего два слова: — Назовём Рудольфус. Развернувшись на каблуках своих лакированных туфель, хозяин поместья демонстративно удалился из спальни. Войдя в свой кабинет, Кристен взял бутылку с огневиски, заполненную меньше чем наполовину. Сев в своё кресло за рабочим столом, граф Лестрейндж плеснул немного спиртного в круглый стакан из плотного стекла. Сделав небольшой глоток обжигающего напитка, он увидел приоткрытую дверь. Покидать своё место не хотелось, и Кристен достал из ящика стола волшебную палочку. Резкий взмах — и дверь сама захлопнулась. В руках у хозяина поместья снова оказался стакан. Ещё глоток. Горло обожгло сильнее. — Спасибо, Мерлин, спасибо, — начал он почти шёпотом благодарить Всевышнего. — Я уже и не надеялся, уже и не просил. Спасибо. После рождения маленького Рудольфуса прошло два года, и, на радость миледи Лестрейндж, она снова была в положении. Всё свободное время Мирабель проводила с сыном. Она понимала, что у мужа просто напросто нет времени на такие, по его словам, мелочи, как совсем маленький наследник. Но Белль прекрасно знала, что это всё панцирь, плотная громоздкая броня, которой он отгородился от всего внешнего мира. Она знала, как супруг был счастлив рождению сына. Такого маленького, такого похожего на свою мать с огненно рыжими волосами и большими серьёзными глазами цвета мяты, как у его отца. Такого долгожданного. Сколько лет, сколько сил и нервов Лестрейнджи потратили на то, чтобы наконец-то увидеть и подержать за руки своего первенца. Яркое летнее солнце уже озаряло всё вокруг, и Лестрейндж-холл не был исключением. Плотные коричневые шторы слабо пропускали игривые солнечные лучи. Поскольку домовики ещё не подняли хозяйку дома, следовало, что часы не показывали и десяти часов. Во всём поместье царила идеальная тишина. Не было даже слышно, как на кухне проходят приготовления к завтраку. Но это было нарушено в одно мгновение. Послышался лёгкий топот, который торопливо приближался к спальне супругов. Тихо скрипнула дверь, снова лёгкий топот. И вот под одеялом леди Лестрейндж уже ползёт маленький и весело хрюкающий ребёнок. — Руди, сынок, — сказала Белль, открыв глаза, — зачем ты тыкаешь маму в животик? Там же малыш. Рудольфус виновато посмотрел на мать и вытянул свою маленькую ручку, чтобы погладить то место, куда врезался лбом пару секунд назад. Внезапно посреди комнаты возник эльф, который объявил своим тоненьким и дрожащим голосом: — Завтрак готов, ми-и-иледи. — Хорошо. Спасибо, Бассетт, – Мирабель вновь улыбнулась своей невероятно доброй улыбкой. — Сейчас я подниму мужа, и мы спустимся. — Но-но-но, ми-и-иледи, граф Лестрейндж уже отправился в Министерство магии. — Сегодня же суббота! Ну да ладно, — задорно сказала она, поднимаясь с постели и беря на руки сына, — значит, всё вкусное достанется нам! Спасибо, Бассетт, ты свободен, — эльф покорно кивнул и трансгрессировал.

***

— Руди, милый, нужно завязать галстук! Не упрямься! — Мирабель пыталась повязать имениннику изумрудный атласный галстучек. — Но зачем? — возмущался юный Лестрейндж, сидя под столом. Заботливая мать не спеша подошла к сыну и села на пол перед ним. — Как зачем? Милый, сегодня твой день. Ты — именинник, и все, кто сегодня пришёл — твои гости. Неужели ты хоть раз видел, как отец выходил к гостям без галстука или жилетки, или… — леди Лестрейндж сделала паузу и завязала на шее мальчика малахитовый атлас, — галстука! Рудольфус, ты же джентльмен. Руди мог делать всё по-своему, и его не пугало ни то, что его могут оставить без десерта, ни стояние в углу, ни лекция «Что можно, а что нельзя делать юному графу», которую ему без конца читал отец, да и сам отец в целом его тоже мало заботил. Единственное, что могло его переубедить — это мама. Если она улыбалась или хмурилась, всё это действовало на Рудольфуса больше, чем что-либо. В бальном зале Лестрейндж-холла было много народу. Взрослых было больше, чем детей, при том, что день рождения было у молодого графа. На всех светских раутах Кристен держался около жены. Только тогда Руди видел, как отец обнимает маму, как он смеётся, да и вообще, только благодаря ним он знал, как выглядит его родитель. Ведь в обычные дни отец семейства пропадал или в Министерстве, или же с каким-то школьным другом. Когда Кристен бывал дома, он всё время проводил в библиотеке. В общем, отец и сын не были близки и практически не общались, но Рудольфус верил маме, которая каждую ночь тихо-тихо говорила ему на ушко: — Спи спокойно, родной. Мы с папой тебя любим. Для детей была отведена отдельная комната, так как им всё равно было не интересно с родителями. Среди приглашённых были близкие друзья именинника: Август Руквуд, Люциус Малфой, который был лучшим другом молодого Лестрейнджа, Мальсибер и две сестры Блэк — Андромеда и Беллатрикс с кузеном Сириусом. Было ещё много народу, но виновник торжества даже не придал им большого значения. Он знал, что пришли его друзья, а кого ещё позвали мама с отцом, его мало волновало. — Руди, а твоя maman тоже снова беременна? — как можно аристократичней поинтересовалась старшая из сестёр Блэк. — Да. Мама говорит, что у меня будет брат. И мне дали задание, — деловито вскинул подбородок юный Лестрейндж, — выбрать ему имя! — Хорошо, что мои родители больше не хотят детей! Они говорят, что один наследник это хорошо! — довольно заявил Руквуд. Но тут же получил подзатыльник. Повернувшись, он увидел, как Беллатрикс сдвинула брови ближе к носу и поджала губы. Августус понял, что сказал про единственного наследника в присутствии молодых представителей древнейшего дома Блэков. Помимо того, что у этой семьи уже было трое молодых наследников, так Друэлла и Вальбурга были снова беременны. — Просто у вашей семьи наследства на ещё одного наследника не хватит! — заявила Белла и, развернувшись, покинула стоявших друзей. «Какая грубая! Хорошо, что моя мама не такая противная, как Беллатрикс! Иногда мне кажется, что она не девочка вовсе, а какое-то мифическое существо. Вот Андромеда хорошая. Она похожа на маму… Когда я вырасту, то обязательно женюсь на ней и никогда не буду, как мой отец…». Такими были мысли молодого графа Лестрейнджа, когда ему исполнялось три года. — Отец! Отец! — раздавался по всему поместью звонкий голос Руди. — Рудольфус Карей Лестрейндж! Что за крики? Выйди, закрой дверь и войди, как полагается воспитанному молодому джентльмену! — не отрываясь от своих бумаг, сказал Кристен. Мальчик положительно кивнул и вышел из кабинета. Тут же послышался стук. Граф Лестрейндж поднял взгляд и посмотрел на дверь. — Можешь войти. — Отец, там…там… — Рудольфус, что ты мямлишь? Мне стыдно за твоё воспитание! — голос Кристена стал весьма суров. Мальчик посмотрел на него испуганным взглядом, но тут же понял, что от этого будет только хуже. Он выпрямился, принял серьёзное выражение лица и спокойным тоном начал обращение: — Отец, сейчас в вашей спальне у мамы начались схватки. Она отправила за Вами и просила, чтобы Вы послали срочную сову в Св. Мунго, сэр. — Замечательно. Можешь быть свободен. Руди молча кивнул и исчез из кабинета. Когда дверь за сыном закрылась, Кристен моментально кинулся писать письмо, как велела сделать супруга. Через двенадцать часов появился на свет второй наследник Лестрейндж-холла. Мальчик был чуть крупнее своего брата. Но кое-что их всё-таки объединяло — те самые серьёзные большие зелёные глаза их отца. — Рабастан, — сказала Мирабель, держа новорождённого на руках, — мне нравится Рабастан… — Рабастан Пирс Лестрейндж, — такими были слова Кристена при рождении его второго сына. Годы шли, мальчики росли. Не успела оглянуться их мать, как они с отцом уже провожали обоих сыновей в Хогвартс. Младший Лестрейндж уже знал, что это за заведение, и что оно из себя представляет. Рудольфус всё-всё рассказывал своему брату. Всё свободное время юные наследники проводили вместе, у них не было секретов друг от друга. За это Мирабель ими очень гордилась. Женщина была искренне счастлива, что её мальчики так дружны. Посадив детей в «Хогвартс Экспресс», Лестрейнджи ещё несколько минут смотрели на отдаляющийся поезд. В глазах Белль была грусть. Каждый год, провожая Руди в школу, она знала, что с ней остаётся её маленький мальчик, а сейчас, когда они оба отправились за горизонт, Мирабель почувствовала себя совершенно одинокой. Вернувшись домой, леди Лестрейндж направилась в сад. В самом дальнем углу, под старой ивой, стояла лавочка. Белль очень любила посидеть там, оставшись наедине со своими мыслями. Лёгкий осенний ветерок играл в её прямых, длинных и огненно рыжих волосах. Закрыв глаза, она подставила лицо навстречу тёплому воздуху. Женщина дышала полной грудью и получала удовольствие от жизни. Осень ещё совсем не чувствовалась. Казалось, что время остановилось ещё в июле и дальше идти отказывалось. Для Мирабель это было очень важно. Каждое мгновение у неё могло стать последним. Пока женщина пребывала в нирване, сзади к ней подошёл супруг. Он положил руку на бледное и хрупкое плечо Белль. Почувствовав нежное прикосновение мужа, она открыла глаза и посмотрела на него своим добрым, невинным взглядом. Против этого граф Лестрейндж просто не мог устоять. — Кристен… — почти шёпотом произнесла леди Лестрейндж. — Если меня не станет, ты наконец-то покажешь мальчикам, как они тебе дороги? — Мирабель, что за глупости ты говоришь? Мы будем стараться. В Европе полно врачей. Мы что-нибудь придумаем, — пытался как можно спокойней говорить он, но в голосе всё равно проскальзывала дрожь и неуверенность. — Милый, все мы не вечны, — Белль искренне улыбнулась мужу. — Тем более, с каждым годом мне становится всё хуже и хуже. Кашель усиливается. — Ты пьёшь зелья, которые тебе прописал доктор Хамфри? — Разумеется, — улыбнувшись, леди Лестрейндж поднялась со своего места и не торопясь пошла в сторону поместья, оставив мужа наедине со своими мыслями и переживаниями. — За что, Мерлин? За что..? — почти шёпотом спросил у Всевышнего Кристен.