Ночь страшных историй

— «Страшилка» — это когда рассказывают о том, что невозможно объяснить, но так бывает, и чтобы обязательно кто-нибудь умер или сошел с ума? — неуверенно спросил Ланс. — Как правило — да, — подтвердила Полина. — Тогда я тоже знаю одну страшилку. Ланс сделал паузу и исподлобья оглядел компанию. Вдруг люди начнут насмехаться над ним? Скажут: «Да что ты можешь знать, ты же киборг». Но люди издеваться не стали. А Тед, видя, что он не торопится продолжать, даже подбодрил: — Растешь, Котик! Того и гляди, скоро юнгой станешь! Ну давай, жги! Рассказывай, в смысле, свою страшилку. И Ланс начал рассказ: — Есть на одной окраинной планете ночной клуб. Люди приходят туда выпить, подраться, заняться сексом или азартными играми. Иногда — всем перечисленным сразу. В том клубе есть запертая дверь. За дверью — тупик, скрытый от посторонних глаз и видеокамер. А в дальнем конце того тупика — глубокий колодец. В этот колодец киборги клуба сбрасывают биологические отходы. Те, что остаются от проигравшего бойца, или пойманного шулера, или утаившей выручку шлюхи. Иногда и сами киборги попадают в колодец — если повреждения слишком тяжелые, чтобы их можно было починить. Вода внизу уносит отходы далеко-далеко. Уносила. Пока однажды хозяин клуба не приказал сбросить туда человека, который еще не совсем умер. Человек кричал, и ругался, и обещал вернуться и всем отомстить. Он верил своим словам. Люди часто верят тому, чего не может быть. Потом он кричать перестал. Ланс не жестикулировал, не подыгрывал себе лицом или интонацией: он просто рассказывал свою историю ровным, слегка глуховатым голосом, делая паузы после каждого предложения. И от этих бесстрастных, падающих размеренно и неотвратимо, словно тягучие капли крови из открытой раны, слов слушателям становилось особенно жутко. — В следующий раз тело упало не в воду. Его поймали внизу и начали есть. Человек не уловил бы разницы. А киборгов никто не спрашивал. Но с каждым разом сидящих внизу становилось больше. Они становились голоднее. Они начали звать. Обещать… всякое. Ланс слегка поежился. — Хорошо, что киборги могут не слушать чужих людей. Плохо, что их голоса система фильтровать не может. Они возникали прямо в голове, минуя слух. И однажды голосов стало так много, что их услышали люди в клубе. Они стали беспокойными, уровень агрессии возрос многократно. У киборгов охраны стало больше работы. И больше повреждений. А у тех, кто сидит в колодце, — больше еды. Они становились наглее. Однажды менеджер клуба заинтересовался, почему задание выполняется медленнее обычного. Или оказался особенно чувствительным к их зову. Он подошел к колодцу и нагнулся, чтобы посмотреть вниз. А потом качнулся и упал. Этот человек приходился родственником хозяину, и тот отправил двух киборгов, одного за другим, достать его из колодца. Те, кто сидел в колодце, были не очень сильными. Они разваливались на части, стоило стукнуть посильнее в лоб кулаком. Но их было много. Слишком много. Они сожрали обоих DEX’ов. Те, что надели на себя лица киборгов, молчали. Зато прыгали выше остальных. Пытались выбраться на поверхность. Избавляться от отходов приходилось очень осторожно. Даже хозяин забеспокоился: нервозность и агрессия посетителей начали вредить бизнесу. Он нанял специального человека, чтобы «вывести паразитов». Вниз тот не полез: обоснованно опасался, что его «забудут» поднять обратно. Зато подробно проинструктировал киборгов, что надо делать. Он называл тех, кто сидит в колодце, «подснежниками». Не знаю почему. Пахли они совсем не цветами. — «Подснежниками» называют еще оттаявшие по весне трупы, — негромко подсказал Роджер. Ланс медленно кивнул, запоминая новую информацию. — «Подснежники» сильные и быстрые. И мертвые. Они растут и чинят повреждения, присоединяя к себе куски разорванных тел, поэтому, чтобы их уничтожить, плоть нужно сжигать. Их когти вымазаны гноем и трупным ядом, поэтому нанесенные ими раны плохо заживают. Питаются они любой органической пищей, но сильнее всего любят кровь, плоть и страх разумных существ. У них очень острое обоняние: «подснежник» способен почуять запах человеческого пота с расстояния в километр, а крови — с полутора-двух. Уничтожение мозга ослабляет связи между разнородными фрагментами «подснежника», и тот разваливается на куски, но потом собирается снова. Они особенно активны в ночное время суток: дневной свет их ослабляет. Киборги клуба спустились под землю днем. Забросали тоннель вонючими шашками и световыми гранатами. Расстреляли «подснежников», стащили фрагменты в кучу, залили топливом и подожгли. «Подснежники» пытались сбежать из огня. Продолжали звать, пока горели. Предлагали оставить «забытый» фрагмент. Поднять его на поверхность. Оставить в клубе. Предлагали свободу. Ланс надолго замолчал. — И что дальше? — спросила ухватившаяся за его руку Полина. — Чем все закончилось? Этих существ… их всех истребили? — Не знаю, — ответил «котик». — Всех киборгов, которые остались после этого в клубе, заменили. Меня продали другому хозяину, и больше на той планете я не бывал. — Пожалуй, повезло, — подытожил Тед. Выражая общую признательность за то, что поделился чем-то сокровенным, Котька успокоилась, оставила попытки добыть еду или потереться об каждую ногу и прыгнула Лансу на колени.