Моя Красная Шапочка

Осенняя дождливая пора начала уверенно отступать, предоставляя место для снежного времени года. Последние дни ноября подходили к концу, уже чувствовалось морозное дыхание зимы. Кто-то предпочитает теплую пору, а вот Егор Смирнов обожал именно начало зимы, когда с неба начинают срываться первые снежинки, превращающиеся в бесконечный круговорот, деревья покрываются загадочной изморозью, напоминающей остекленевшие кораллы, все вокруг невероятно преображается. А потом начинаются приготовления к новогодним праздникам: куда ни глянь — яркие фонарики, они переливаются разноцветными огоньками, все покупают подарки, готовятся к встрече Нового года и Рождества… Вот только единственный минус — на учебе начинают проводить контрольные работы, к которым абсолютно не хочется готовиться, ведь на уме мандарины и елка. Омега едва заметно улыбнулся и протер рукой запотевшее окно автобуса, не желая пропустить свою остановку. Ее, конечно, назовут в громкоговоритель, но, как говорят, доверяй, но проверяй. Как только ее озвучили, парень грациозно поднялся, несмотря на обилие теплой одежды на теле, и выскочил наружу. Слегка поежившись, Егор еще сильнее закутался в шарф и стал напоминать нахохлившегося воробья. Взглянув на наручные часы, он решил ускориться и быстро направился по едва заснеженному тротуару. Вот уже третий месяц он подрабатывал няней и присматривал за семилетним альфой. Удачно получилось, когда дядя Егора предложил омеге поработать на его давнего знакомого — Николая Вяземского. Николай Федорович Вяземский — альфа средних лет, строгий и ответственный полковник, лишившийся мужа несколько лет назад. После смерти мужа в жизни начались проблемы. Раньше за ребенком присматривал папа, а теперь малыш должен находиться дома совсем один. Несмотря на самостоятельность мальчика, полковник до сих пор боялся оставлять ребенка одного, он очень опасался, что с ним что-то случится. Ведь потерять еще и сына — этого нельзя допустить. Мальчик и так был поздним ребенком, у омеги полковника было несколько выкидышей. Как же они обрадовались, когда у них наконец-то все получилось. Но потом жизнь омрачилась смертью папы ребенка. Малыш-альфа всего за месяц сменил несколько нянь, с которыми попросту не уживался. И тогда под руку подвернулся Егор, которому отчаянно нужны были деньги, парень хотел устроить родителям сюрприз на Новый год и подарить что-то стоящее, а не обычную нарисованную открытку, как в младших классах. Услышав все истории дяди о том, что мальчик выпускает колючки, когда его знакомят с новой нянькой, Смирнов поначалу боялся первой встречи с ребенком. Сперва, конечно, он сторонился, недовольно морщил носик, фыркал, когда Егор старался помочь тому с домашним заданием, всем видом говоря, что он взрослый и не нуждается в няньках, но потом все обошлось. Омега даже не понял, когда это маленький узурпатор начал считать, что Егор — его собственность. Теперь же как только парень переступал порог квартиры полковника, Данил Вяземский почти что висел на нем, обхватив всеми конечностями, как обезьянки обхватывают пальмы. До позднего вечера его могли не отпускать, даже когда отец мальчика уже приходил домой, Данил продолжал канючить, чтобы ему рассказали что-то интересное или же приготовили его любимый бутерброд с джемом или поиграли в прятки, чехарду, морской бой и т.д. Смирнова забавляло поведение альфы, он был таким милым: блестящие голубые глаза, румяные щечки, вечно торчащие в разные стороны черные локоны. Ох, когда этот мелкий вырастет, то станет тем еще сердцеедом, думал Егор, по вечерам расчесывая волосы мальчика, достающие тому почти до плеч. Омега так сильно привязался к ребенку, что очень огорчился, узнав, что после праздников Вяземские переезжают в другой город, ведь жизнь военного — это вечные переезды. Хотя радовало то, что они переезжают в родной город Николая Федоровича, и там за мальчиком уже будут присматривать его дедушки, больше не придется нанимать няню. Думая о своем, Смирнов сам и не заметил, как добрался до многоэтажки. Набрав на домофоне нужные цифры, юноша начал переступать с ноги на ногу, согреваясь. Как только его впустили в дом, он заскочил в лифт, а уже через пару минут стоял напротив двери Вяземских. Его встретил уже одетый Николай, он едва заметно улыбнулся Егору, бросил пару фраз о том, что Данил сегодня наказан и его нельзя баловать сладостями, как это любил делать омега; сказал, что придет не раньше десяти и скрылся за дверью. Квартира встретила молчанием, лишь тихо отсчитывали время часы в коридоре. Обычно Данил выскакивал встречать Егора, но сегодня ведь он наказан, видать, сидит в своей комнате и дуется на отца. Смирнов стянул с головы шапку с большим красным помпоном и чуть взъерошил светлые волосы, смотря на себя в зеркале. Быстро разувшись, юноша направился прямо в комнату малыша, по пути расстегивая пуховик. Коротко постучав и не дождавшись ответа, омега заглянул внутрь. Данил сидел на кровати, уткнувшись носом в коленки. — Что, сидишь взаперти, арестант? — чуть усмехнулся Егор, присаживаясь на край кровати и кладя руки на плечи мальчика, заставляя того вздрогнуть. — А, это ты… Я думал, он… — буркнул альфа, поднимая голову и смотря на своего няню. Щеки малыша горели, а глаза немного покраснели, видимо, поссорился с отцом он серьезно. Что же могло его так расстроить, что он даже плакал? — Что случилось? — Мы переезжаем, — вздохнул мальчик, присаживаясь ближе к Смирнову и прикасаясь своим плечом с его. — Я ведь только ужился на этом месте. А мы переезжаем! — Так вот оно что… — печально улыбнулся омега, потрепав малыша по голове. — Не печалься, Дань. Ты же у нас взрослый, а взрослые не ревут из-за переезда. — Я не ревел! — возмутился Данил, недовольно сверкнув глазами, и чуть отстранился, уходя от прикосновений пальцев к своей голове. — И почему ты не огорчен? Ты совсем по мне не будешь скучать? — Конечно, буду, глупый, ты же как младший братишка для меня, — Егор повалил ребенка на спину и начал щекотать, не обращая внимание на то, что тот отбивается. Он угомонился только тогда, когда альфа начал весело хихикать, парень завалился рядом на постель и посмотрел в потолок. — Я буду скучать по тебе. Но ты не воспринимай все так остро. Твой папа обязан переехать, ведь он ответственный человек. А на новом месте ты будешь со своими дедушками. Разве ты не рад этому? — Рад… — неуверенно ответил малыш, присаживаясь и смотря на свои руки. — Но мне нравилось и здесь. Нравилось быть с тобой. — Ой, ну все, сейчас и я расплачусь! — наигранно всхлипнул Егор, прикрывая лицо руками. — Вот что ты сделал? Довел меня до сле-е-е-ез! — Ладно, перестань, я больше не буду, — поджал губы Даня, дергая няню за руку. — Так уж и быть. Кстати, ты уже выучил свои слова? — Смирнов тоже присел на кровати и наконец-то стянул с себя пуховик. — Уже скоро утренник! — Ой, да что там учить, — махнул рукой мальчик, соскальзывая с кровати на пол и подходя к столу. Он вытащил из книжки пару сложенных напополам альбомных листов со своими репликами из сценки по сказке Шарля Перро «Красная Шапочка» и протянул их Егору. — Значит ты все выучил? — изогнул бровь омега, принимая листы. — Тогда, может, отрепетируем? — Да пожалуйста, я всегда готов, — улыбнулся мальчик, блеснув белозубой улыбкой с явно выделяющимися клычками. Не зря его волком выбрали. Ух, не зря. — Тогда давай к самому интересному месту, — сказал Егор, заглянув в бумаги, он провел пальцем по строчкам и остановился на той, которую искал. Чуть прокашлявшись, омега захлопал длинными ресницами и начал выразительно произносить слова сказки. — Дедушка, почему у тебя такие большие руки? Мир омегаверса у меня без женщин, тогда какая к черту бабушка, господа? — Это чтобы покрепче обнять тебя, дитя мое! — громко воскликнул Данил, распахнув руки, готовясь к обнимашкам. — Дедушка, но почему у тебя такие большие уши? — Это чтобы лучше слышать тебя, дитя мое, — протянул альфа, похлопав пальцем по своему уху. — Дедушка, а почему у тебя такие большие зубы? — А это чтоб скорее съесть тебя, дитя мое! — рыкнул Данил и бросился к удивленному омеге, не ожидающему, что его воспитанник так сильно войдет в роль. Мальчик повис на шее блондина и прикусил кожу за ухом юноши, но этого хватило, чтобы на ней выступило несколько капелек крови. — А тут я типа тебя съел! — Не съел, но понадкусывал, — закряхтел Смирнов, потирая место укуса. — Да ты пиранья, а не волк! Не зря мы с тобой к дантисту ходили в прошлом месяце! — Ага, все потому что я их чищу и утром, и вечером, — засмеялся Даня, соскакивая с рук няни и прыгая на кровать. Остаток вечера прошел с пользой: они пересмотрели пару серий мультиков с Тимоном и Пумбой, спели их излюбленную Хакуну Матату и, несмотря на запрет Николая Федоровича, съели шоколадку с мороженым. Ровно в десять вернулся полковник, отдал юноше его зарплату за сегодняшний вечер и договорился насчет следующего и последнего рабочего дня, поскольку график альфы сдвинулся и переезд пришлось переместить на пару недель раньше. Уже сидя в такси, которое любезно предложил оплатить Николай Федорович, Егор печально осознавал то, что с Данилом он видится предпоследний раз. Обидно, ведь он так привязался к этому ребенку за столь короткий срок. Да и эта работа была достаточно легкой, приятной и высокооплачиваемой, а теперь пора задуматься о том, что надо подыскивать новую.