От судьбы не уйдешь, а если ушёл - значит, не судьба.
Дёма резко распахнул глаза. Почему-то единственная жизнеспособная мысль в его голове звучала как: "Отомстили, гады, за сто пятьдесят подходов по десять раз!". Но в нос сразу ударил тошнотворный больничный запах, до того привычный, но уже такой далёкий, словно из забытого прошлого, что глаза у Дёмы с наскока заслезились. Правую руку тут же сжали, стал слышен писк приборов. – Дёмка! Брат! - голос Андрея привёл Кемеева в чувство окончательно. Он скосил взгляд вправо, увидел лицо брата, улыбнулся, на сколько хватило сил. – Андрюха, - просипел он и тут же закашлялся. – Всё, всё, молчи! - строго приказал младший, но в голосе его звучала улыбка. – Мне когда позвонили и сказали, что тебя ранили, я даже значения не придал - ну, думаю, опять ничего серьёзного. А потом, как добавил твой капитан, что ты в коме, так испугался! Миленка плакала два дня, Сашке мы не говорили, но он тоже не глупый, понял всё сам... – Что со мной было? - обеспокоенно спросил Кемеев. – Ранение в лёгкое. Это очень серьёзно, Дёма, даже у тебя иногда такое случается, да? - брат невесело усмехнулся. – Врач говорит, что будут осложнения. Обратно на службу тебе никак нельзя. Да и не возьмут. Твой командир так матерился, мол, невыполнение приказа, трибунал... Своими словами Андрей вбивал шиферные гвозди в гробик надежд Дёмы. Нельзя на службу - это же почти как "нельзя дышать" или "нельзя жить". – Какое сегодня число? - выдавил из себя Демьян, сморщившись от резкой боли в груди. Честно говоря, мужчина думал, что умер, и больше никогда в своё родное тело не вернётся. И отчего-то осознание того, что больше он в мире Демисаррэ не появится, оставило неприятный осадок. – Так ведь двадцать восьмое, - растерянно выдал Кемеев-младший. Он ожидал злости по поводу отставки, но никак не вопроса о дате. Он смотрел на брата и не узнавал его. Похоже, Дёму действительно мало беспокоила проблема службы? – Это получается... У Сашки сегодня день рождения? – Ага, - кивнул Андрей и хитро улыбнулся. – Вот как поправишься, спросим с тебя втройне. – Э, нет, брат, - попытался посмеяться Дёма. – У меня подарок есть, дома, в шкафу, на нижней полке. Заедешь сегодня, отдашь, скажешь - от крестного. И смотри мне! - Кемеев выдохся, закрыл глаза, едва сдержав стон боли. Андрей последний раз ободряюще сжал ладонь капитана. – Всё будет отлично, брат. "Да ничего уже не будет отлично, Андрюха, ничего." После этого его снова сморило. ...– Ну здравствуй, Дёма! - раздался жизнерадостный голос над ухом. Кемеев вздрогнул, открыл глаза. Прямо перед носом появилась не менее жизнерадостная, чем голос, морда какого-то белобрысого подростка. – Ты кто такой? - пробормотал мужчина, проморгавшись, мол, приглючится же. – Угадай, - усмехнулся парень - в глазах на секунду мелькнула старческая мудрость - и затараторил: – Ну угадай, угадай, угадай, не угада-ал! - Дёма моргнул, а пацан исчез, словно в воздухе растворился. – Что ты такое?! - рявкнул капитан, и недовольный подросток выглянул из-под кровати. – Я - твоя фантазия! - обиженно рявкнул в ответ парень. – Больная? - осторожно уточнил Демьян. – Несомненно, - поправив на носу несуществующие очки, ответил пацан. Кемеев вздохнул, закрыл глаза, помассировал виски. – Это у меня на почве ранения, - успокоил сам себя мужчина. – Андрюха предупреждал, что будут осложнения, вот оно в голову и ушло... – Ну, - нерешительно протянул подросток, усевшись на край кровати. – Как бы тебе так сказать, чтобы ты себя съехавшим не посчитал... Ну, Андрюху тоже я сделал, - Фантазия развел руками, сделав умилительно невиноватую мордашку, как у кота из "Шрека". – Что значит - сделал? - прищурился Дёма подозрительно. – Ну, - протянул парень, закатив глаза. – Сделал - это значит что-то сотворил, - он неопределенно дернул поднятой вверх рукой. – Знаешь, даже у меня фантазии на определение не хватает! Придумай сам, - тут подросток зло ухмыльнулся. – Хотя без меня ты нихрена не сможешь. – Ты не можешь быть моей фантазией, - уверенно возразил Дёма. – Я же не шизофреник, чтобы фантазия отдельно от меня жила! – Хрена се заявы, - неподдельно удивился пацан, и Кемеев понял, что этот придурок своровал его, капитана, фразу! – Вижу, друг, ты ничего не понимаешь, - трагически взвыл Фантазия, театрально закатив глаза. – Это такой ужас, такой позор на мою разноцветную голову! - словно в доказательство его слов, волосы на белобрысой голове окрасились во все цвета радуги. – Слушай, Дёма, и мотай на ус: когда ты пошёл служить в армию, я в тебе начал атрофироваться, как долбанный рудимент! Говоря твоим языком, был отправлен в отставку. А что, работа простая - знай себе, из автомата стреляй, людей убивай, это ж почти как пингвинов переворачивать. Ну, я и ушёл от тебя. Удивительный ты, Дёма, кстати, человек - от всех нормальных людей обычно совесть уходит, а от тебя - фантазия. Ну, а теперь вот я снова тебе нужен, и всё происходящее сейчас - моя работа. Ну как, пойдёт? Берёшь меня обратно? - парень покровительственно улыбнулся, словно и не сомневался в том, что его примут. Происходящее больше напоминало Дёме театр абсурда. Ситуация, над которой не знаешь - плакать или смеяться. Пацан на родном русском тарабанил такой бред, что прямо тошно становилось. – То есть, я тогда, в школе, действительно умер? - спросил он, стиснув зубы. Андрей выглядел очень реалистично, и поведение было точь-в-точь Андрюхино. – Ну да, - пожал плечами Фантазия. – Но не парься особо - тебе второй шанс дали. Кому-то везёт меньше, кому-то больше. Тебе повезло, - задумался подросток. – Средне, но близко к понятию "очень повезло". И в том мире, где ты, Дёма, числишься, как каэ Демисаррэ - заметь иронию, спецназовец в теле подстилки для высокородных мужиков - без меня ну совсем никак! Ты можешь оставаться собой, охрененным романтиком и мечтателем я тебя не сделаю, но жить станет в разы проще, поверь мне. Капитан задумался. В этом мире Демьян Кемеев был героем, заботливым старшим братом, отличным крестным и верным товарищем. Но вот только у самого капитана не было ни верных товарищей, ни заботливого старшего брата, ни отличного крестного. За всем, что делал Дёма, отдачи не следовало. Или она была, но настолько маленькой, что становилось противно. И Кемеев впервые в жизни захотел изменить всё. Вот чтобы с чистого листа! – А накрыло меня там, в академии, почему? - подозрительно сощурился капитан. Фантазия всплеснул руками. – А мне-то откуда знать? Я твоя фантазия, а не дедукция, не забывай! Но, уверен, ты, мой дотошный хозяин, всё разузнаешь! – Точно не знаешь? - подозрительности Демьяна молча завидовал Штирлиц. Подросток нахохлился, как воробей, шмыгнул носом. – Не веришь мне! Мне, своей фантазии - не веришь! Теперь я понимаю, почему свалил от тебя тогда. Ты когда меня обратно примешь, я тебе обязательно гадость какую-нибудь сделаю. – А если откажусь? - ехидно полюбопытствовал Дёма у разошедшегося в своих целях парнишки. – А ты откажешься? - фыркнул Фантазия. – Не вижу смысла, - был вынужден признать Кемеев. Фантазия в чужом мире - очень кстати. Будь она поспокойнее, цены бы ей не было. – Ну и чего тогда спрашиваешь? - рассмеялся пацан. – Глаза закрой, - Дёма повиновался. Гомерический хохот парня становился всё тише, а когда Демьян открыл глаза, то обнаружил, что всё ещё лежит около кабинета мастера Нерассэ. Прошло так мало времени, что его даже не успели обнаружить.***
...Очередной кинжал вонзился в сектор, находящийся чуть левее центра самодельной мишени. Расмэ критично осмотрел свою работу, а после протянул кинжал Демисаррэ. Парень принял оружие, подбросил вверх, измеряя примерный вес, крутанул между пальцев - и бросил. Воображаемый дротик вошёл в дерево наполовину - и ровно в центр. – Как у тебя это получается? - нахмурился каэ, метнув очередной кинжал. Шайэт пожал плечами, но губы тронула лёгкая улыбка. – Обычно. Ничего трудного. Что насчёт дела, разузнать о котором я тебя просил? – Хм, - Виттори передал ещё один кинжал одногруппнику и приступил к обсуждению того, ради чего они вообще пришли на полигон - подальше от чужих ушей и глаз. – Явной магии у тебя нет. Энергии в тебе я не чувствую совсем. Но она есть. – И что это значит? - лицо Демиса оставалось спокойным, почти каменным. Он лишь коротко прицеливался - всего за долю секунды - рука его замирала в воздухе, а затем следовал бросок. Но Расмэ был из тех, кто видел людей насквозь. И Демисаррэ явно было до трясучки интересно, что же он такое. – Ну, либо то, что магии, как таковой, действительно нет, и ты Мастер Голоса, либо то, что на тебе стоит мощный щит от вмешательства извне. Веков десять назад маги-отступники так прятались от Церкви. – А подробнее можно? - поморщился Шайэт. – Я в этом вообще не разбираюсь. – Ладно, ты же не маг, тебе позволительно, - легко согласился Виттори. – Начну с того, что тысячу лет назад против сильных магов на Эрхе развернули целую военную кампанию. Они подвергались гонениям, вычисленных сразу же убивали под предлогом угрозы простым людям - без дара. – Как ведьм, - сосредоточенно кивнул Демисаррэ. – Как кого? - удивился Расмэ. Парень махнул рукой, мол, неважно. – Ну так вот, - продолжил маг-воздушник, всё ещё слегка косясь в сторону однокурсника. – Чтобы защититься, маги создали барьер, который закрывал их ауры - убийцы почти всегда были магами со слабеньким даром, но даже такого достаточно, чтобы почувствовать силу другого мага. Это было тысячу лет назад, но учёные из Совета так и не разгадали загадку щита. Нам сейчас это преподают как сказку, легенду, но, знаешь, в каждой сказке есть доля правды. Я на первом курсе защищал проект по этой теме, искал информацию в Императорской библиотеке. Но насчёт тебя я не уверен, потому что после использования дара в таких случаях заклинание слетало само. А насчёт Мастера Голоса... Существует такая разновидность магов, которые даром вроде бы и не обладают - это у них в самом мозгу заложено. Говорят, что император Саэт был Мастером Голоса. То есть, магией обладает не сам человек, а его голос, или, к примеру, взгляд. Но такие дары - огромная редкость, и не каждый может развить способность до нужного уровня, поэтому всё происходит на инстинктах. Как у тебя. – Ясно, - ещё один кинжал оказался в центре мишени. Элуш, пробегающий мимо - вероятно, на индивидуальные занятия - помахал парням на полигоне рукой. Расмэ сгримасничал, а после, шлепнув себя ладонью по бедру, вытянул руку, согнутую в локте, вперёд. Это был очень смелый жест даже для лейте, а в исполнении каэ выглядел, наверное, невероятно девиантно. Огневик, переставший удивляться подобному бездну времени назад, жест повторил и скрылся за зданием магподготовки. – Расмэ, ты вот вроде парень умный, начитанный, видно сразу, что нормальный, - произнёс Шайэт, наблюдавший за происходящим с неизменной снисходительной улыбкой. – Нахрена вся эта фигня с Юнмэ? Я понимаю, пару раз ударить, но зачем каждый день собачиться? Виттори стиснул зубы, натянуто улыбнулся. – Кортея не рассказывала? – Если думаешь, что твоя сестра - трепло, то ты ошибаешься, парень. Она прекрасный человек, повезло тебе. Глаза Расмэ сделались испуганными. – Ты ведь не влюбился, Демис? Кажется, парень даже смутился. – Ну, не влюбился, она мне нравится... – Не смей! - немного резче, чем нужно было, произнёс Виттори. – Это ещё почему? - нахмурился Шайэт. Расмэ заметил, что мимика у Демисаррэ стала в разы живее, по сравнению с тем, какой была во время отработки наказания. Каэ, стоящий перед ним, раньше мог даже орать с каменным лицом. – Кортее девушки нравятся, - сообщил он, но тут же осекся, наткнувшись на непроницаемый взгляд Демиса. – Ясно, - ровным голосом ответил парень. – Что насчёт тебя и Юнмэ? – А что насчёт нас? - пробормотал Расмэ, пытаясь уйти от ответа. – Я его ненавижу. – А где логический обоснуй? - заулыбался Демисаррэ, и маг воздуха подумал, что никогда не видел такой искренней улыбки. "Всё верно," - подумал он. - "Чем чаще человек улыбается, тем лживее становятся его улыбки. А Демис вообще почти этого не делает, поэтому у его улыбок особая ценность." – Мы помолвлены, - хмыкнул Рас. – С самого рождения. – Хрена се! - присвистнул Шайэт, но тут же нахмурился. – А как? Ведь определение таам происходит в шестнадцать? Определение таам, или, по-русски, силы духа, действительно происходило по достижению шестнадцати лет. С помощью сферы, сделанной из редкого горного камня - таам - специальный наблюдатель выносил вердикт относительно дальнейшего статуса мужчины (или не очень). Белый цвет и все его оттенки - каэ, младший, нижний (и так далее, до самого дна, пока не расплющит), серый и темнее, до чёрного - лейте, старший, доминант (и так далее, пока носом в пятки здешнего Бога не упрешься). Шайэт был каэ. Иными словами, дном. Данная информация Демисаррэ угнетала, но впасть в уныние он себе не позволял. – Ну, так оно и произошло, - зло ухмыльнулся маг. – Элуш стал лейте, я - каэ. Все счастливы. – Ты на каэ не похож, - уверенно возразил Демисаррэ. – А по таам я лейте на пятьдесят пять процентов, - ядовитая улыбка расползлась по губам воздушника. – Маги вообще редко становятся каэ. Но за деньги отца, знаешь ли, мне можно было не только каэ - даже лейтой стать. – Так, по идее... – Да, да, именно так. Я лейте, и если бы перепроверяли таам, я бы не вышел замуж. Но, к сожалению, никто повторную проверку проводить не будет, потому что контракт есть контракт. – О, - Демисаррэ тяжело вздохнул. – И совсем ничего нельзя сделать? Обратиться к императору? Ну, или... Не знаю, что-нибудь? – Можно, почему нельзя, даже несколько вариантов есть - целых два. Я могу, конечно, обратиться к императору - у моей семьи хорошие отношения с правящей верхушкой, и Его Величество рассмотрит мою проблему в кратчайшие сроки. Меня сделают лейте, помолвку расторгнут. Но отцу за обман империи и семьи Юнмэ вынесут строгий приговор - может даже дойти до ссылки. Если сошлют отца, во главе семьи встанет мой любимый дядя - и изгонит всех предателей рода Виттори. Сестру, как мужененавистницу, и меня, как человека, подставившего род. Исход не очень, да? Но ещё я могу умереть до свадьбы, или даже во время неё - эффектно получится. Демис задумался, посмотрел на небо, покрывающееся тучами, и начал неторопливо: – Существует такое понятие, как тамоэдо - ритуальный поединок между будущими супругами. Он, вообще-то, изначально был принят у племён дикарей с запада. Там, знаешь ли, не важно - мужик ты, или баба. Кто сильнее, тот и правит бал. И было большим позором, когда побеждала женщина. А сейчас это используется, когда каэ недоволен своим супругом. Он должен победить лейте, и это, судя по всему, никакой печати позора на семью не накладывает. Ну, я так думаю. Вся проблема в том, что вид оружия выбирает лейте, а это может быть что угодно и почти всегда не в пользу каэ. – Ого, - Расмэ ошарашенно уставился на Шайэт. – Откуда ты это знаешь? – Замуж не захочешь - и не такое узнаешь, - пробормотал Демисаррэ и, выдернув все кинжалы из мишени, отдал их воздушнику. Чуть помолчав, добавил: – Если ты чувствуешь, что кинжал летит не туда, куда нужно, используй магию. Направь его в цель потоком воздуха, и всё получится. Демис ушёл, а Расмэ всё смотрел на кинжалы. Смотрел совершенно другими глазами. Он как-то и не додумался, что можно объединить эти два вида способностей. ...Дёма был зол. Нет, не так. Дёма был в ярости! Всё самое ужасное в жизни наваливалось на него целым скопом - быстро и угнетающе. Неску, в ответ на жалобу мастера Нерассэ, пообещал выдать Демисаррэ замуж, как только он снова накосячит. Дёма замуж не хотел. Дёма был согласен даже на свою простую, как выразился Фантазия, работу: из автомата стрелять, людей убивать - это же почти как пингвинов переворачивать! - но не на замужество. Поэтому, помимо общих знаний, Кемеев с маниакальным упорством узнавал о свадебных традициях Эрхи. Не для того, чтобы супруга в первую брачную ночь порадовать, конечно. И первый же вопрос, которым задался Дёма, был прост, как снегопад в декабре - какого вообще хрена его, мужика по анатомическому строению, пытаются выдать замуж за ещё одного мужика, с таким же анатомическим строением? Об этом в книгах было всё однозначно - женщин по какой-то причине мало, их почти нет, а с целибатом жить вообще не хочется. Вот для удовлетворения потребностей каэ и понадобились. Вот и приспособились, вот и хорошо. Всем хорошо, а Дёме плохо, между прочим! В Эрхе каэ имели меньше прав, чем лейте, да и догм, как в шариате, была тьма тьмущая. И одна другой не лучше. Дёма читал и матерился, матерился и читал. В конце концов, ему надоело бесконечное: "Должен, не должен, запрещено, нельзя и фу, Шарик, сидеть". Он твёрдо решил, что будет похукаэ. Звучит забавно, а расшифровывается как "каэ, но похуй, товарищи, правда". Ничего не радовало Кемеева в его нынешнем положении, ни-че-го. Но он искал способы отменить помолвку и стать свободным человеком до конца дней своих. Об одном из самых удачных способов - тамоэдо, Демьян даже рассказал брату по несчастью, Расмэ. Тот тоже замуж не хотел, потому что был мужиком с большой буквы "М". Дёма даже раздумывал над тем, как бы поговорить с Элушем насчёт этой недосвадьбы. Неужели парень не понимал, что в конце концов всё закончится плачевно? В их истории "долго и счастливо" будет только у одного. Другой будет в двух метрах под землёй, и совсем не в археологических экспедициях. Капитан Кемеев не любил лезть в личные дела своих товарищей, считая, что они справятся сами, но в сложившейся ситуации справиться товарищи не могли. Разговор с Юнмэ был отложен на неопределённый срок - совесть совестью, а своя рубаха ближе к телу. У Дёмы и своих проблем хватало. С занятиями стало немного полегче - капитан усваивал программу всё быстрее и быстрее с каждым днём. После странного и загадочного воссоединения с Фантазией Дёме стало легче представлять некоторые вещи, и вроде бы ушли проблемы с памятью. В общем, преподаватели были курсантом довольны. Особенно те, что обучали боевым искусствам. Они Шайэт всем ставили в пример, и уже в начале второго месяца назначили Демиса главным по дисциплине в академии среди пятикурсников. Утренние тренировки продолжались, с той лишь разницей, что к нему спозаранку присоединялся Расмэ. Каэ всерьёз проникся идеей ритуального поединка с Элушем, и теперь тренировался вдвойне усердно, чтобы не попасть впросак, если Юнмэ вздумается, к примеру, выбрать оружием не магию, а мечи или метательные ножи. В общем, Виттори всесторонне развивался, а Дёме это было исключительно полезно - дрался Рас отчаянно, и противником был хорошим. С другой стороны огнём горела симпатия к Кортее - даже факт того, что девушка была лесбиянкой, её человеческих качеств не умалял. Кемееву было банально тяжело мириться с действительностью: первая за тридцать пять лет достойная женщина - и мужчинами не интересуется. А ещё лейта, похоже, видела в Демисаррэ свою подружку. Это раздражало Дёму больше всего. Он, капитан спецназа, - подружка! Ещё и придурок этот, Леранн, внук Цимиана, прицепился, как репей, да так, что не отодрать. Хотя, нет, отодрать - это завсегда можно, парень, казалось, только этого и хотел. Расмэ, искренне сопереживающий высокородный каэ Расмэ, предложил отхреначить дурака, что человеческого языка не понимает. Дёма повторял, как заведенный, что старику Цимиану должен, и бить его внука не будет, а с самим Леранном скоро всё пройдёт. Не будет же он биться в закрытые двери вечно? Он и не бился. Он решил проникнуть в святая святых, в храм божия Демьяна Кемеева - в комнату в общежитии. И ушёл с разбитым носом и железным ведром на голове. Капитан ценил своё личное пространство, а ценности он защищал с особой тщательностью. У двери была натянута прочная нить - растяжка. А ведро просто стояло на шкафу, - чёрт знает, как оно там оказалось, честно говоря - и покачивающийся после падения Леранн просто тихонько впечатался в него, а посудина точнехонько спланировала ему на голову. Мычащий от боли внук Цимиана ушёл из комнаты Дёмы ни с чем, и капитан ни в жизнь бы не узнал о вторжении в личное пространство, не стань он искать ведро. В общем, жилось Кемееву, как в стихотворении Лермонтова: смешно, если бы не грустно. ...– Курсант Шайэт, вас ждут, - коротко, как и всегда, сообщил мастер-преподаватель по стрельбе из лука и метанию ножей. Дёме всегда нравилась немногословность лейте, но иногда хотелось бы, чтобы он уточнял. Кемеев слегка нервничал, что было на него совершенно непохоже, но сказывалось странное предчувствие, что липкими щупальцами окутывало его с самого утра, всё буквально валилось из рук. Где ждут, кто ждут, зачем ждут? Он уважительно поклонился мастеру, выходя из зала, и направился через раздевалки к выходу. Там его действительно ждал мастер Нерассэ. Мужчина поприветствовал кадета и попросил идти за ним. Дёма взглянул на спокойного ректора исподлобья. – Мастер Нерассэ? – Да, кадет Шайэт? - отозвался он. – Меня желали видеть вы, или?... – Или, - коротко ответил тот. – С вами хочет поговорить один очень уважаемый человек. – Надеюсь, вы не моего дядю очень уважаемым человеком называете, - пробормотал себе под нос Демьян. Нерассэ улыбнулся, открыл дверь в свой кабинет, пропустил Демисаррэ вперёд. Капитан вошёл внутрь, встал, как всегда, чуть расставив ноги и заведя руки за спину. Осмотрел кабинет, взгляд его остановился на мужчине, сидящем за столом. Ноги его были закинуты на стоящую рядом тумбу, в руках дымилась сигарета. Дёма приосанился, поклонился. – Ваше Высочество, - поприветствовал наследника трона Эрхи капитан, а его сердце работало на износ - это мог быть тот самый косяк, который, очевидно, приблизил бы Демьяна к ненавистному замужеству.