Postmortem. Будущее изменчиво

31 октября 2005 года.

      Тёмную небольшую комнатку — в ней Гарри Поттер жил уже год, — освещали оплывшие свечи, да неяркий свет, льющийся из волшебной палочки. Отблески на стенах выхватывали то тут, то там, чьи-то лица, газетные вырезки — ими Гарри оклеил стены, не забывая о том, что идёт война, ни на минуту. Уже давно пробило полночь, но спать Гарри совсем не хотелось — они с Гермионой едва закончили одно важное дело, мысли в голове роились как целая свора докси, не давая уснуть. Гарри несколько минут как закончил писать письмо и оставил пергамент на столе, сохнуть.       «Вот проснется Гермиона, проверит всё и… Можно будет отправлять. Главное, всё тщательно проверить. Представляю, что с ними будет. Хотя, другого выхода у нас нет. Попытаться спасти мир всё-таки стоит» — Поттер покосился на стопку книг, затем повернул голову и вздохнул, глядя на свернувшуюся калачиком подругу поверх покрывала.       Примерно то же самое они переживали, когда искали крестражи, по крайней мере, отсутствие Рона, тоска по нему, были точь-в-точь. Так же как и осадное положение. Но тогда, на седьмом курсе — как он по привычке называл то время, — была надежда. В то, что они победят Тёмного лорда, а потом начнется мирная жизнь, обычная, простая, недоступная ранее. А сейчас… Гарри не признавался в этом никому, особенно Гермионе, не желая её пугать. Сейчас надежды не было. Те крохи, что были в душе ранее, он вложил в письмо для родителей. Осталась только пустота, как после «общения» с дементором.       Гермиона спала, спрятав замерзшие ладошки в рукава растянутой красной кофты. Даже во сне её лицо оставалось напряжённым, под глазами залегли фиолетовые тени, а между бровей залегла тревожная складка. Она выглядела куда старше своих лет, так же, как и все они — герои Второй Магической войны, сумевшие выжить в страшной «мясорубке» Третьей. Гарри догадывался, что и сам выглядит не лучшим образом, но… В нынешнем их положении было хорошо, что они вообще живы.       Молодой волшебник усмехнулся, потирая щетинистый подбородок. Взгляд машинально опустился на руку. Она была перепачкана в чернилах, Очищающим заклятьем он и не подумал воспользоваться — настолько его взбудоражило написание письма в прошлое, родителям. Сжав пальцы в кулак, Гарри ещё раз «полюбовался» на оставленные в школьное время слова и совершенно безотчётно коснулся лба.       Шрам не болел, стал гораздо бледнее, но память никуда не делась, она постоянно напоминала о себе, не давая отпустить прошлое. А будущего, похоже, у них просто не было — от прежнего мира остались одни обломки, война захватила все континенты, от волшебников осталась едва ли треть. Все выжившие прятались в Министерстве Магии, не до конца разрушенном магглами, и в Хогвартсе — замок, укреплённый после Битвы, случившейся семь лет назад, надежно охранял своих обитателей.       Задумавшись, Гарри и не заметил, что Грейнджер проснулась. — Гарри… Который час? — её голос звучал хрипловато, спросонья, но она почему-то улыбалась. — Почти час ночи. Ты чего? — Рада, что ты здесь. Написал письмо? — Гермиона села на кровати, спустив ноги. — Да, но… Знаешь, совсем как в старые добрые времена. Ты всегда проверяла наши с Роном сочинения, — при упоминании друга предательски дрогнул голос. Рон погиб два месяца назад, оказавшись не в то время не в том месте. — Может, ты сам прочтешь? — Нет, прости, я не смогу. — Надеюсь, про «населенность львами» я там не найду, — Гермиона взяла со стола пергамент и села обратно на кровать. Гарри остался на подушках на полу — ему было неловко, и он старался этого не показывать. Спустя некоторое время Гермиона чуть улыбнулась и отложила письмо в сторону. — Знаешь, Гарри, я до сих пор не уверена, стоило ли писать о тех, кто погибнет… Ремус, Сириус, Нимфадора, родители Невилла… И о всяком таком. — Стоило. Хватит вранья. Мы должны были это упомянуть, просто потому что они — участники Ордена. Понимаешь? А они… Они решат сами, верить или нет. Ты что бы предпочла? — Чтобы они все-таки рискнули и не допустили гибели твоих родителей. И гибели многих-многих других. — Но тогда… Тогда погибнем мы. Наша реальность перестанет существовать, — Гарри взъерошил порядком отросшие волосы, местами виднелась седина — его это не удивляло, к слову. Да и плевать было на внешность в мире, где каждый день может стать последним. — Всегда непросто выбирать. Если хочешь, давай… Давай их сожжем, — Гермиона показала палочкой на стопку толстых книг, обёрнутых коричневой бумагой. — Пока не поздно. — Нет. Мы должны попытаться. Ещё раз. — Ты удивительный человек. Столько лет тебя знаю, и не перестаю восхищаться твоим мужеством, — Гермиона уселась на пол рядом с Гарри. — Обход был? — Да, ты уже спала. Всё в порядке. Ну ты скажешь тоже… Вот ты же во всех этих тонкостях разбираешься хорошо. Скажи, а если мама с папой, мародёры, Орден… Если они встанут против режима Дамблдора и победят Волдеморта? То мы… Мы никогда не встретимся? — Почему же? Хогвартс никуда не денется, как и Рон, со всей семьей, и я, и остальные ребята. И профессор Снейп… Просто не будет войны. На Хогвартс-экспресс тебя посадят родные, крестный, Ремус, а мы поступим на первый курс и станем друзьями. — И будем просто жить. Представляешь? — Наверное, да. И знаешь, Гарри, в другой жизни, если у нас она будет, я постараюсь не стать такой заучкой… — Ты не заучка, Гермиона. Если бы не ты, — Гарри обнял ее за плечо и рассмеялся. — То… У меня по всем предметам были бы «тролли». — Не скромничай, у тебя голова — что надо. Просто всякие проблемы не давали времени на учебу. — А помнишь…       Они пустились в воспоминания, начиная со встречи в поезде в 1991 и заканчивая событиями недавних лет. За разговорами отправили посылку, Гермиона взяла это в свои руки, а Гарри особенно не сопротивлялся. А потом Грейнджер пожелала спокойной ночи и ушла, оставив друга наедине с собой.