Клянись, что не изменишь своему счастью...

Ф... Фидо? Фидо, ты слыш... Ты слышишь меня? Ох, наконец-то! Привет! Это я! Дарвин! Как проходит твоя новая жизнь? Хе-хе, можешь не отвечать, я знаю, что... Ужасно. Прости, что беспокою тебя... Прости, что вообще пришел. Я просто хотел... Поговорить с тобой по душам. Вспомнить, как мы раньше жили. Помнишь? Я помню. Помнишь день, когда пришла Лора? Она стала нашей правой рукой. И твоей музой. Помнишь, как мы приютили ее, когда за ней охотилась королевская армия? Ее посадили только за то, что она была стихийницей. Правда несправедливо? Она пришла к нам совсем уставшая, в лохмотьях, молящая о помощи. А ты ведь не хотел ее принимать, мой дурачок. А помнишь момент, когда Бен попросил спеть ее, потому что ему просто понравился тон ее голоса? Как оказалось, это был наш куш. Куш, который помог сделать вас знаменитыми. Да, вас. Ты прославился своими мелодиями. Лора своим голосом. Бен своей прекрасной игрой на гитаре. Кэролайн своей красотой и вкусом в моде. Артур - божественной игрой на пианино. Кейт своей оригиналньостью в песнях. Лайкедж - искусным талантом игры на ударных. Спросишь, почему здесь нет меня? А я не был особенным, хоть моя сестра говорила обратное. (Кстати, интересно, как поживает моя любимая сестричка Мероли) Я же был невидимкой для всех, но звездой для тебя. А мне и никто, кроме Черного Древа и моей сестры, не был нужен. Вы были моей семьей, хотя меня считали ненужным отростком. Как говорится, в семье не без урода. Что ж, Фидо. Ты так и остался мальчиком, хоть и строишь из себя взрослого. Я твое сердце. То, что заставляет тебя сожалеть и грустить, проявлять заботу. Почему я говорю о себе в настоящем времени? Хм-м. Это, должно быть, неправильно. Ах, да, я совсем забыл. Я же умер. Знаешь, почему я не предотвратил свою смерть, хоть и знал об этом? Я хотел воспитать в тебе что-то человеческое, чтоб ты сам мог чувствовать... То, что обычно чувствуют люди. Нет, что ты! Я тебя не осуждаю! Я просто... немного разочаровался. Я всегда тобой гордился, всю мою жизнь, но только теперь понял, что избаловал тебя. Пора тебе повзрослеть, мой дурачок. Не забывай, что кое-кто нуждается в твоей теплоте. Что ж, думаю, время у нас заканчивается. Этот день будет насыщенным, приготовься. Ты проснешься через несколько секунд. 5 4 3 2 Ох, совсем забыл. Будь осторожен с чувствами Стар. Она может перестать видеть в тебе звезду. Прощай.

POV Фидо:

       Слезы стекали по ее щекам, закрывая ее знаки, а она держалась за одну из них, тяжело дыша. Она смотрела на меня, словно на монстра. Зрачки ее сузились, а голубизна глаз была полностью открыта мне, но слезы размывали ее. Она опустила голову, волосы ненароком спустились на глаза. Ее кожа потускнела и сама она погасла, будто этим ударом по ее лицу я выплеснул последнюю каплю ее ярко-голубого света. Ее платье робко переминалось, повторяя движения ее небольшого тела. Она, передвинув ногу с характерным звуком шершания об пол, тяжело встала, выдохнув дрожащим, будто на грани срыва, голосом, и, резко взглянув на меня боязно, стянула со стула плащ. Она всхлипнула и, будто опустошенная внутри, стала молча, смотря в одну точку, надевать его. Чуть поправив воротник, она направилась к выходу, проведя рукавом по щеке. Я лишь безмолвно наблюдал за ней, пытаясь сдержать себя. С каждым шагом меня передергивало. Мне становилось... я даже не знаю, как описать это чувство. А она уходила. Ее голубые волосы стали будто серыми и вовсе потеряли свою силу; казалось, что сейчас она упадет посреди коридора замертво. Вот ещё несколько мгновений и ее силуэт вовсе исчезнет. Но она остановилась. Она дрожащей рукой коснулась ручки двери и набрала воздуха, будто хотела что-то сказать. Она еле повернула голову и робко пыталась посмотреть на меня, но так и не решившись, закрыла глаза, чуть прикусив губу. Она вновь вдохнула и полумертвым голосом протянула:        - Я забыла сказать... - она подняла глаза на меня и тут же заговорила громче и смелее, - Ещё ты скучный. И... - быстро окинув меня взглядом с ног до головы, она добавила, - И одет как юрист. В этот момент она быстро дернула руку и будто выбежала, чуть пытаясь протиснуться меж двери и стены, на улицу.        Я стоял, сжав руку в кулак. Все, что я чувствовал сейчас, это неумолимые страдания. Страдания, которые давно обросли толщей вечного льда, вдруг оказались у ног безродного. Впервые за много лет мое сердце сжалось, и будто тысяча игл протыкают его насквозь так, что моя горячая кровь превращает этот хлад в воду. И эти реки, вьющиеся промеж обожжённой крови и снежных глыб, словно маленькие ниточки паутины переплетались между собой, собираясь в толстую нить. А эти нити стали обвивать друг друга, плетя верёвку, окутывавшую мою шею все туже и туже, словно петля, удушая меня. Мне становилось все тяжелее дышать, вдохи были резкими и дрожащими. Я моментально ослаб. Я не знал, что больше делать. Мои ноги словно размякли и не держали меня более, давая волю гравитации. Я не мог больше этого терпеть и просто... Я просто с грохотом упал на колени, чуть облокотившись рукой об пол. Я пытался сдерживаться, но не мог. Я больше не мог. Я уставился на пол. Мои руки тряслись, как с похмелья, и было ощущение, будто я хотел пробить пол со всей силы, но не мог. Секунды длились, словно часы, и с каждым мгновением я переставал бороться. С каждой минутой моей жизни, я понимал, насколько они бесполезны. Я остался наедине с собой. Столько голосов оплели мою голову, что моим мыслям там не было места. Эти веревки сплели огромную сеть, в которую я сам и попался. Я понял все слишком поздно.        Дизейт пытался достучаться до меня, но я не слышал ничего, кроме своего дыхания. Идеально гладкий пол мигом испортился. Одна маленькая капля словно вдребезги разбилась об него, оставляя за собой лишь мокрый след. За ней и вторая. И третья, будто дополняя эти ледяные и горящие осколки, последовала за ними. Я понял, что не сумел. Я не сумел сделать то, что обычно мог. Я поддался своим чувствам. И я... Заплакал. Зачем бороться, если все равно будешь лежать в трупной яме с пробитой топором головой? Зачем страдать, если знаешь, что все дороги ведут к обрыву, на дне которого тебя ждут окровавленные колья с украшениями в виде голов? Зачем терпеть, если ты в любом случае сорвешься и кровавыми руками будешь вытирать слезы боли вскрытых вен? Зачем любить, если рано или поздно будешь видеть лишь шаги уходящей любви...? Зачем жить если все равно в жизни нет смысла? Я схватился руками за лицо и по ним, словно ручейки, стали стекать слезы. Я плакал бесшумно, но желание закричать росло все сильней. Края рукавов ненароком намокли, и капли стали течь до самых локтей. Было неприятно, поэтому я хотел поправить рубашку, но боялся отдирать руки от лица, чтобы Дизейт увидел меня таким... беспомощным. И я снова терпел. И я снова страдал. Но зачем?        - Фидо..? - чуть ли не шепотом произнес Дизейт. В его голосе я слышал столько сожаления ко мне, что в обычный момент я бы фыркнул в его сторону, шаркнув ногой, но сейчас я не мог.        - Фидо, все хорошо..?        - Дизейт... - резко, дрожащим голосом прервал его я, - Мне сегодня снился Дарвин, - тут я всхлипнул, дав себе возможностью говорить более адекватно, - Помнишь его? - я повернул голову в его сторону. Дизейт, не мешкая, подошёл ко мне и строго, но с жалостью заговорил, протягивая ко мне руки и пытаясь приподнять.        - Ну же, давай, вставай. Вставай, не сиди на полу. Он ощупывал и тянул меня, в надежде на то, что я встану. Я пытался не смотреть ему в глаза, но он взял меня за щеки и направил мой взор прямо на него. Мои глаза, покрасневшие и чуть опухшие, покрытые пеленой слез, потеряли так строгость и молили о помощи. Я был гол и безоружен. Впервые за долгое время я бросил шпагу и поддался себе. Впервые. С каждой секундой, как я вспоминал произошедшее, мне становилось все хуже и хуже, и мои щеки вновь становились руслом рек моих чувств. Я боялся закрыть глаза, чтобы увидеть все это снова и снова все это пережить. Я глубоко вдохнул, пытаясь восстановить дыхание, но после неудачной попытки я прошептал:        - Скажи мне честно, Ди... - он смотрел на меня пристально, будто боясь отпустить и потерять меня навеки, - Я правда монстр? - еле дыша, выдавил я. Дизейт резко удивился от моего вопроса, но было видно, что он уже знал ответ. Глаза его забегали, но через мгновение он, сам сдерживая слезы, так яро помотал головой и шепнул:        - Боже, Фидо... - и он обнял меня. Он сжал меня так крепко, как только мог. Его руки обхватывали мои плечи так по-родному... Я впервые нуждался в этом... Медленно и осторожно я приподнял дрожащие руки и обхватил его спину, притупив голову к его плечу. Я слишком давно этого не чувствовал... Слишком давно... Дизейт видел это. Он видел меня насквозь, будто он и воспитывал меня всю жизнь. Он сжал меня крепче своими ледяными руками, но таким горячим сердцем.        - Мой мальчик... - чуть смеясь, будто затуманивая слезы, прошептал он.        - Я должен быть как мой отец... - захлебываясь начал я, - Я должен быть сильным...        - Ты не обязан... - пытался успокоить меня он.        - Лора... Она предала меня, но чем я лучше? Я заставил ее пережить столько кошмара только из-за меня. Я видел, как она умирает, и не помог ей, - все громче и с большей паникой говорил я, - Я из-за злости бросил Бена, из-за чего вскоре он погиб..! - Дизейт сжимал меня все крепче, будто придерживая от срыва, щурясь от боли внутри, - Дарвин! Я убил своими руками Дарвина! И ДАЖЕ ОН ВО МНЕ РАЗОЧАРОВАЛСЯ! ЧТО Я ТАКОЕ?! ЧТО Я... ЧТО... - вовсе закричал я и зарыдал. Дизейт держал меня, словно ребенка, пытался своей душевной теплотой заглушить мою боль, что у него не очень хорошо получалось. А я плакал навзрыд ему в плечо, натягивая руками его кофту. Он принял меня таким, хотя я не понимал, почему... Чуть ли не сам плача, он гладил меня своими холодными руками по голове, что и впрямь успокаивало.        - Иди за ней... - резко вставил он, - Иди, она нужна тебе... - он ослабил объятия и протянул меня на уровне полу-вытянутой руки, - Хотя бы ради того, чтобы узнать больше о Мортимере.        - Да... - всхлипнул я, - Да, ты прав. Я резко принялся вытирать руками слезы с лица и начал бегать по дому, в панике ища, где можно умыться. Я ударил по ручке крана и из него хлынула вода. Я, трясущийся, быстро подставил руки под струю, плеснул себе в лицо несколько раз и облокотился на края раковины. Наконец, только сейчас я мог вдохнуть полной грудью. И вот, продышавшись, я небрежно провел рукавом по лицу и сказал:        - Хоть бы она опять не попала в какую-нибудь передрягу... Дуреха.