POV Фидо:
Все вокруг меня благоухало, что приводило меня в ужас. Я сдался всего за несколько минут. Я не мог поверить, что в таком ублюдке вроде меня могут существовать какие-то чувства и к тому же прогрессировать. Мои холодные руки противостояли теплоте ее ладони, действующие словно пламя направленное на лед. Поле из миллионов цветов было настолько огромным, что мне казалось, будто оно двоится у меня в глазах. Все эти будто новые чувства к Стар заставляли меня забывать настоящую нашу цель визита этого измерения, но сосредоточиться было крайне трудно. — Вот мы и прошли. А ты боялся, — все так же ужасно нежно говорила она. Я промолчал в ответ, чтобы не будоражить ни себя, ни ее. Я собрал волю в кулак, отпустил руку Стар и попытался по памяти сориентироваться, в какую сторону нам надо пойти. Я размахивал руками, чтобы к чертовой матери сломать стебли огромных цветов, чтобы пройти дальше. Но с каждым рывком Стар вздрагивала из-за моей «жестокости» к этим «прекрасным созданиям». Она каждый раз пыталась мне что-то сказать, но, видимо, боялась, поэтому просто жалостливо смотрела на меня. Я ни в коем случае не хотел с ней говорить, но мне приходилось подгонять ее краткими «пошли», что все-таки помогало. Вдруг тишину все-таки разрушил ее голос: — Я, конечно, правда понимаю что ты довольно целеустремленный, но там есть дорога, — и она указала в сторону, где поле цветов резко обрывалось. Я, недолго думая, пробрался к этой дороге. Но теперь мы были бок о бок со Стар. Я старался просто идти вперед, думая о том, куда нам надо идти, но даже ее простые шаги выводили меня из колеи, особенно ее слова. А слова были куда острее ушам: — Ну… Пока мы идем… Можно узнать кое-что? — боязливо начала она. — Нет, — я резко отрезал, потому что хотел просто ничего не слышать, но этот говор не прекращался. — Я знала, что ты это скажешь. Ладно, если что, я потерплю еще одну пощечину. — Не смей даже говорить, — я пытался быть спокойным. — Надо как-то разбавить тишину! — даже немного весело добавила она. Я мысленно перекрестился и попытался просто не воспринимать ее слова, что было буквально невозможно. — Что ты нашел в Кэролайн? Я был, мягко говоря, озадачен. Я понимаю, что она постоянно сует нос не в свое дело, но почему мои дела так «хорошо пахнут»? — Она была красивой, — сухо ответил я, чтобы в конце концов перейти к монологу тишины. — Но Лора была красивее, по-моему… — якобы задумчиво произнесла она. — Откуда ты… — Я взяла ту книгу у Стар из будущего… Книгу с твоей… историей. Правда, я только недавно дочитала до развала «Черного древа», но не в этом суть. Я даже не знал, как мне реагировать. С одной стороны я был напуган, что она так легко смогла узнать все, что я скрывал, а с другой стороны я был даже не удивлен ее действиям, потому что они были в ее стиле. — Тогда зачем ты спрашиваешь меня, если сама все знаешь? — В этом и проблема… В этой книге пишется то, что уже произошло, а не причины, почему это произошло. Поэтому много где я не могу тебя понять, — она сделала некую паузу, чтобы будто дать мне поразмыслить, — Почему ты выбрал ее? Почему ты не остался с Лорой? — Разлюбил Лору, вот и все. Это бывает с каждым отроком, ничего необычного, — я увиливал, как мог. — Но тогда почему ты пытался… покончить с собой? И почему тогда ты клялся Лоре в вечной любви? Как мне надоело все это, честное слово. — Я… Может, я, конечно, и любил ее… Но бросил из-за… — я не мог придумать фальшивой причины, чтобы скрыть настоящую, но моя голова не могла работать с такой скоростью в данной ситуации. — Почему же? — она все давила. — Я испугался ее славы, понятно? Она немного оторопела того, что я повысил голос. Я сорвался, а поток мыслей уже не мог остановить. — Я боялся, что мою размеренную, наполненную моими прихотями жизнь, могут нарушить тупые поклонники. Я настолько эгоистичен, что я готов ради себя бросить кого угодно хоть в яму с крокодилами. Да, я любил Лору, но, конечно же, больше любил себя. А потом пришел этот недоносок Лайкедж… Я замолчал, поняв, что болтаю уже много лишнего. — Ты хотел его убить, да? Она давила на меня своей чертовой лаской и нежностью, что я не мог перестать говорить полную чушь. — Да, хотел. Он ее не заслуживал. Ее никто не заслуживал. Я понял это позднее, чем надо было. — Но ты ведь пытался ее вернуть… — Пытался. Но она меня не любила, когда я вдруг спохватился. У нее был этот волчок, а я был как вонючий проходимец для такой звезды, как она, — мои уста не могли прекратить этот говор, — Я понимал, что тогда люблю ее даже больше своей жизни, но я упустил все. И если я упустил ее, то упустил и свою жизнь… — И ты решил покончить с ней? Я промолчал, потому что уже не хотел говорить более откровенно. Она лишь вздохнула с грустью и положила мне руку на плечо. — Я… очень сожалею… — Мне это ни к чему. Вскоре она вновь со мной сошлась за спиной у всех, но предала меня. Поэтому этой особе место там, где она и есть, — я снова старался быть холодным. — Прости, — она медленно убрала свою руку от меня, нехотя. Меня сильно терзали мысли, поднятые ею с глубокого дна, так что я не мог просто оставить все, как было. — Зачем ты спросила все это у меня? — монотонно начал я. — Я? Ах да… Прости, я просто… Я думала, мы сможем быть более открытыми друг к другу… — Мы? — прервал ее я. — Ох, боже. Прости… Я хотела понять просто… — она начала мне слезливо громко орать в уши, — Я знаю, что ты не такой! Я знаю, что в глубине души ты чувственный, хороший человек! Я хотела просто понять, почему все это произошло тогда, когда ты сломался… Когда ты стал… — Жестоким? Черствым? — я ее перебил. — Да. Именно таким. — Люди не меняются, запомни это раз и навсегда. Я всегда был грубой и жестокой тварью и всегда таким останусь, Лора всегда была глупой податливой овцой, падкой на жалость, а ты всегда останешься занозой в заднице, даже если полностью поменяешь свое обличье как внешнее, так и внутреннее. Никто в этом мире не меняется. После этой фразы, Стар начала что-то бубнить, извиняться за каждое ее слово и обижаться на каждый мой не пойманный ею взгляд в знак ответа. Ее болтовня уже была как шелест листьев на фоне, я ее вовсе не замечал и просто уткнулся взором в дорогу. Вдруг через пару шагов на затхлых кирпичах я увидел капли свежей крови. С каждым шагом их становилось все больше и больше, и превращались они в уже размазанные лужи. Я остановился и огляделся вокруг. Вспомнив, что Стар до сих пор еще что-то бубнит, я цыкнул ей несколько раз, потому что она не могла остановиться с первого. — Ты слышишь? — тихо спросил я. — Что? — Прислушайся. Тишину дробил какой-то тихий голос и резкие вздохи, будто перед плачем. Я показал Стар, чтобы она не сходила с места, а сам медленно пошел к источнику звука. Через пару секунд на небольшом пустом клочке без цветов и благовоний сидела какая-то парочка. Девушка истекала кровью, а парень пытался всеми, но неправильными способами ее остановить. Они были в невообразимой панике, и я не понимал почему, пока не увидел плечо той девушки. Оно словно было надкусано. Следы зубов были отпечатаны глубоко, еле не задевающие артерии. Но через мгновение тот парень обратил на меня внимание и перепугался не на шутку. Он прижал к себе ту девушку, чуть приподнялся и отполз подальше от меня, крича в мою сторону что-то похожее на слова. — Не подходи! Ни шагу ближе! — Я вас не трону, клянусь, — я поднял руки на уровне плеч, дабы показав свою безобидность, — Я не сделаю вам ничего плохого. — А она?! — вскрикнул тот пацан. Я сначала не понял, о ком он говорит, но повернув свою голову примерно на 60 градусов, передо мной открылся весь век непокорности. О, эта Стар стояла, выпучив глаза и сложив ручки вместе, будто она встала в болото. Я вздохнул и тягостно сказал: — Ах, она… Она со мной, и она также не сделает ничего плохо вам. Даю слово. — Поклянись! Я закатил глаза и монотонно, но все же не опуская руки, протянул: — Клянусь Пташкой… Он взглянул на меня уже с большим доверием и немного отпустил ту девушку. Она, наконец-то освободившись от его объятий, но в оковах жуткого интереса повернулась ко мне и… Я оцепенел… Я не мог поверить глазам… Ее черты лица жутко напоминали мне моего лучшего друга, а веснушки в точности копировали рисунок с физиономии Дарвина. Я не верил себе, как и они мне. Я никогда не видел в лицо сестру Дарвина, я лишь знал ее имя, но ностальгия и боль утраты ударила мне по голове слишком сильно. Тот парень почти сразу успокоился и начал пытаться знакомиться с нами, когда я ещё претерпевал некое недоверие, особенно когда его девушка лежит, истекая кровью, а он непонятными методами пытался ее остановить. — Я могу помочь, — я понял, что он не справится сам. Он лишь кивнул нервно и, не отпуская ее руки, чуток подвинулся. Я пытался сделать все, что мог, чтобы остановить кровь, и каким-то образом у меня получилось, потому что рана была несерьезная; жизненно важные сосуды не были задеты. — Спасибо тебе большое, — пролепетал этот парнишка. — Не за что, она бы все равно выжила, просто смотря как: с рукой или без. Его это знатно смутило, чтобы было естественно. — Но все же больше тебе спасибо, — он усмехнулся неловко, — Ах, да! Я Сеймон! А это… — Я способна говорить… — пробормотала она, прервав парнишку. Она пыталась говорить настолько вежливо, насколько она могла, но боль все же процеживалась сквозь столь толстую стену. — Я Мероли… Мероли Папило-Профетия. Можешь звать, как хочешь… Мероли. Я не знал ее, я знал только ее имя. Ее имя — Мероли. — А я Стар! — ее голос вновь спустил меня на землю, — А он… — Фидо Тоулифф. — Да, это он, — она похихикала. Вдруг Сеймон протянул свою руку, окровавленную от раны Мероли, и натянуто заулыбался. Я недолго думал и поэтому, считай, автоматически пожал ее; человек я был, дай богиня, воспитанный. Из-за этой странной сцены с гостеприимством, мы вовсе не заметили, что укус на плече Мероли практически затянулся. Я знал, что Папило-Профетия — род эльфов (именно потому что Дарвин был им) и ввиду этого сама Мероли была эльфом, а они имели такую способность некой быстрой регенерации. Я видел это впервые, но из-за волнения Сеймона я понял, что здесь все равно что-то не так. Он подошёл к ней и шепотом что-то волнительно начал спрашивать, а она все отнекивалась и улыбалась, дабы показав, что все «хорошо». Из части диалога я еле услышал то, что регенерация должна была произойти намного быстрее, чем она совершилась, а шрама и вовсе не должно было быть, а он был (причем глубокий). Но мы оставили это позади, будто ничего не произошло; собрались с мыслями, успокоились и продолжили присматриваться друг к другу, что я и делал ежесекундно. — Я так понимаю, вы тоже ищете выход из этой дыры? — Если это можно так назвать, — больно заулыбался Сеймон. — А иначе никак! — вскрикнула Мероли. Некое молчание надо было разбавить, я понял это, но Стар опередила меня. — А что случилось с вами сейчас? Сеймон мгновенно испортился в лице. Он осознавал, что этого вопроса нельзя было избежать. — Трудно объяснить… Мы раньше думали, что то место, в которое мы угодили, райское и безопасное, но все не так. Когда мы решили… — тут он заколебался, — присесть, отдохнуть, то неожиданно что-то напало на Мероли с ужасными воплями. Какой-то монстр, который чертовски похож на мьюмана, но словно живой мертвец. Он вцепился в плечо Мероли зубами и пытался убить ее… Но я как-то вовремя успел огреть его палкой. В этот момент я вспомнил то, о чем говорил Дизейт перед нашим «путешествием»: «Те существа будут охотиться за Чистым сердцем». Я понял, что это были за существа, что меня ни разу не обрадовало. Было ясно, что мы в западне, из которой нет выхода, но знал об этом только я, а остальные жили надеждой на спасение. Меня это крайне тревожило, но нельзя сдаваться; нужно идти дальше. — Ладно, забудем это, как страшный сон; главное идти по дороге, и тогда, быть может, с нами ничего не случится. Остальные согласились со мной, и мы отправились дальше по этой тропе в предполагаемую мной неизвестность.***
Мы шли уже свыше двух часов, но прогресса я не наблюдал, разве что гора приближалась. Мы пытались отвлечься разными разговорами, в которых почему-то Стар не принимала участия, что было крайне странно. Она иногда что-то бросала и опять замолкала, просто смотря на дорогу. В то же время Мероли становилась все более слабой, как мне казалось. Она побледнела, а волосы потускнели, но это было настолько незначительно, что я не брал это в счет. Мы беззаботно болтали обо всем, пока не увидели на горизонте какое-то здание. Через секунду, как оно появилось в поле зрения, Стар чуть ли не подпрыгнула и взвизгнула: — Там что-то есть! Мы все, радостные до боли, побежали, спотыкаясь, к этой непонятной коробке, видневшейся вдалеке. Это строение было похоже на какую-то колодезную, но мы надеялись найти хоть что-то в этой пустоши из радужных цветов и нежно-голубого неба. Подойдя к единственной двери, на которой висел открытый замок, мы четверо уставились на нее боязно, пока мы с Мероли чуть ли не синхронно сделали шаг вперед. Стар и Сеймон стояли позади и что-то поглядывали за спинами. Я резко откинул этот замок в сторону и толкнул дверь. Эта деревянная рухлядь с пронзительным железным скрипом распахнулась. Мы увидели, как предполагалось, маленькую комнатку, даже можно сказать, будку, а посреди нее стоял пьедестал, на котором красовалась маленькая шкатулка с нацарапанными на ней силуэтами людей. Мероли ахнула и подбежала к ней, сразу же принявшись открывать ее. Сначала у нее это не получалось, и ввиду этого я решил ей помочь, посему был большим дураком. Силой открыв шкатулку мы увидели в ней лишь пару костей, но спустя мгновение и жуткий грохот пол под нами разошелся и мы оказались в ловушке, если это можно так назвать. Я был немаленький, поэтому основной удар я взял на себя, а Мероли уже плюхнулась частично на меня. — Фидо! — я слышал, как вскрикнула Стар, — Ты живой?! — ее голос раздавался писклявым эхом внутри стен этой комнаты. — Пока да, — прохрипел я. — Мероли! — подхватил Сеймон. Она, немного привстав, тоже что-то пробубнила: — Все хорошо. — Где вы? Что случилось? — чуть ли не хором кричали они. — Здесь чертовски темно, я ничего не понимаю. Мероли болезненно встала, держась за плечо: видимо ей становилось хуже. Я поднялся за нею. — Оставайтесь здесь, мы попытаемся найти выход, — крикнул я куда-то наверх. Оттуда же мне послышался ответ: — Будь осторожен! Как я говорил, здесь было чертовски темно, поэтому первое, что мы пытались сделать, так это найти источник света. Я пытался нащупать на стенах хоть что-то, а Мероли на полу. В один миг я все же нащупал кирпич, который служил как кнопка, и нажал на него. В мгновение ока факела, расположенные на стенах, вспыхнули и осветили до жути длинный и ветхий коридор. Мероли что-то бросила себе под нос, а я, не теряя бдительность пошел вперёд: я не мог оставить Стар на поверхности, я должен был вернуться как можно скорее. Мероли поплелась за мной. — Очень странно. — Что именно? — поинтересовался я. — Это место. Оно… Слишком похоже на реальность… Я резко обернулся и посмотрел на нее недоверчивым взглядом. — Да, я знаю, что это за измерение такое, и знаю, какова реальность здесь. — Откуда? Она грустно посмотрела на меня, чуть мотая головой. — От моего брата… — Дарвина. Она удивилась. — Неужели это ты? Тот самый Фидо? — Наверное, тот самый Фидо… — О, Пташка… — она опустила голову, будто сдерживая слезы, но сразу же переменилось ее настроение в то, которое было минуту назад, — Нам надо идти дальше. Я кивнул и просто пошел дальше по коридору, а она за мной. Этот коридор был как тюрьма, но все же нет. Каждые пять метров вырисовывалась хлипкая дверь, которую использовали просто как межкомнатную. Через щели усохших досок этих дверей было видно, что в комнатах лежали просто какие-то бочки, ткани, сундуки: помещения были схожи на обычный склад. — Почему-то иллюзия не распространяется на этот «бункер». — Скорее всего здесь прятался кто-то, кто не хотел быть съеденным заживо, — я взглянул на все эти запасы, — Но прятался он здесь долго. — Может, он не прятался, а жил здесь? В этот момент, когда она произнесла эту фразу, она распахнула одну из дверей в комнату, от которой несло засохшей кровью и влажностью подземелья. Мы увидели за ней обычную жилую комнату. Все по стандарту — кровать, стол, книжный шкаф, даже ковер был, но соответственно, все довольно старое. Стены и пол были одинакового цвета, не отличавшегося от всего вокруг: цвета замшелого камня подполья. На столе и возле него валялись бумаги с письменами, которые, как я бы ни старался, нельзя было разобрать: чернила были размыты, а сами страницы помяты. Ввиду всего этого можно было и впрямь предположить, что кто-то тут именно жил. — Как здесь вообще можно жить? — я закашлялся. — Ну, я думаю, на поверхности ему было бы хуже. — И это отрицать нельзя. В общем, в этой комнате не было ничего особенного, что могло бы привлечь мое внимание, но Мероли усердно искала это нечто «особенное» по всем углам этой комнаты. Я так и не мог понять, что она ищет, но и не хотел так-то понимать, поэтому просто стоял, оперевшись на дверной косяк. Но я все-таки решил поинтересоваться: — Ну и что ты ищешь? Здесь нечего смотреть. Она мне не отвечала, и, поняв, что я прав, досадно выдохнула и вышла из комнаты, случайно задев меня плечом. Она лишь кратко отрезала: — Пошли, нужно найти выход, иначе твоя подружка с ума сойдет, что я тут с тобой одна. — Не беспокойся, она не ревнивая, тем более ко мне. А вот твой красавец, наверное, уже все волосы ободрал. — Все может быть, — она усмехнулась. В глазах уже рябило от одинаковых коридоров, которые пересекались непонятными комнатами: от милых спален до пыточных. Но нас уже ничего не удивляло, а скорее все настораживало, что нет никакого намека на выход, хотя он должен быть. В эти моменты мне становилось уже скучно, поэтому я начал разговор. — Ну и зачем ты здесь? — В смысле? Я упала сюда с тобой. — Я имею в виду в этом измерении. — А, ты про это… Ну, у меня есть одно незаконченное дело. Конечно, его бы не было, если бы кристалл не погас. — Какой кристалл? — Как здешнее солнце, оно погасло раньше времени и никто не знает почему. Верховная комиссия не может отправить туда своих людей из-за непригодной атмосферы, поэтому эта система планет скоро погибнет, поэтому мне нужно было кое-что забрать отсюда, но видимо… Не судьба. — Подожди, как солнце может иметь атмосферу. — Да потому что это не солнце, а такая же планета, просто обладающая настолько сильными энергетическими полюсами, что она притянула к себе будущие планеты. Верховные маги смогли заковать большую часть опасной магии в кристалл, окутав очень плотным газом и заключив так же в кристаллическую оболочку, которое все в конце концов вросло в дерево. Но жизни там нет, потому то смертельные потоки, передающиеся через воду все уничтожили, кроме растительности, что странно. — Подожди секунду… Это Маа-Тариноита? — Именно, а Иннаморато одна из планет этой системы, которая тоже скоро погибнет. Если ты видел настоящее небо, то ты мог заметить, что оно было красное, но раньше оно было лишь темно-серым. Взрыв кристалла привел к переизбытку энергии, из-за этого эта планета стала наиболее уязвима к магии, а здесь ее предостаточно. Конечно, все это мне было крайне интересно, но я понял, что она ушла от темы, поэтому снова навел на нее. — И что за незаконченное дело у тебя осталось здесь? Было видно, что она напряглась, сдерживая все вдохи в полости легких. Она смутно глянула на меня, пытаясь скрыть вечную боль, которую, даже если бы она хотела, не смогла бы отпустить. Посмотрев на меня исподлобья, она вякнула: — Я пришла за… воспоминаниями. Правда, я недоумевал, поэтому я ее переспросил, на что она ответила: — Да… Воспоминания. Их можно извлечь и содержать физически, это могли делать только члены верховной магической комиссии, высшие эльфы, предварительно проходившие подготовку, либо те, кто практикует… темную магию. Мы с братом — потомственные высшие эльфы, но я обучаться этому не хотела, потому что считала это каким-то варварством отбирать у людей их воспоминания, но Дарвин… Он объяснял свое желание тем, что он бы смог сделать людей счастливее, разрушив цепи прошлого. Но, как я знаю, он ни разу этим не пользовался на других. — В смысле на других? — В том смысле, что он часто пробовал это на самом себе. Он регулярно дублировал свою память и помещал их в крошечные фиалы, которые постоянно где-то прятал. И только за день до его смерти он рассказал мне об этом измерении, просто отметив, что «час настал». Это звучало все крайне трагично, и этот миг молчания растянулся на знатную минуту, полную неловкости и скорби. — Если я смогу найти эти воспоминания, то, может, и смогу найти убийцу… Ее лицо потускнело в этот же миг, а волосы побледнели едва заметно. Мне было жутко тревожно, и меня терзала глубокая вина за все, что я совершил, но так просто раскаяться я не мог: это была бы слишком быстрая и глупая смерть от рук сестры моего друга. На ее слова я лишь тяжело вздохнул, выражая глубочайшие соболезнования, покивал и направился дальше по коридору, ожидая ее за моей спиной. Она быстро поспешила за мной. Я лишь немного оглядывался назад, но вскоре это стало происходить все чаще. Я замечал ее резкое ухудшение в лице. Не то чтобы она грустила, хотя чего греха таить, она была убита горем, но ее лицо физически начинало менять краски, а глаза у нее плавно перекатывались вслед за ее взором. Вдруг на ее волосах я заметил еле видимые фиолетовые пряди, явно отличающиеся от натурального цвета ее волос. Ее походка стала развязанной, а сама она тускнела на глазах. Я сбавил ходу, а потом и остановился вовсе, из-за чего она чуть не врезалась в меня. Я взял ее за плечи, чуть подняв ее подбородок, и осмотрел ее более тщательно. У нее был настолько больной вид, что страшно было это наблюдать. — Ты как себя чувствуешь? Она провела рукой по лицу, зажав глаза, будто она не спала трое суток, и попыталась что-то ответить: — Я… Ну, если честно, то как-то нехорошо. — По тебе видно, — буркнул я, смотря, как она разваливается. — Я смогу идти… Точно смогу, это наверное из-за большой концентрации магии… Она отодрала мои руки от себя, обошла меня и поперлась вперед. Я пожал плечами и пошел за ней. Эти нескончаемые коридоры всё-таки имели свой конец. В очередном, как мы думали, тупике виднелся свет и, быть может, даже лестница! «Нашим страданиям наконец-то пришел временный конец!», — мог бы подумать я, но не тут-то было. От радости и Мероли засияла, но в буквальном смысле и на месте шрама, что не сулило ничего хорошего. Он попыталась бежать вперед, но ноги ее подкосило, а сама она, чуть заплетаясь в них, едва ли не упала, оперевшись руками о колени. Я ринулся к ней ближе, чтобы в крайнем случае ее подхватить, а она все отнекивалась и говорила, что справится. Но эти слова были лишь словами. Спустя минуту тяжёлого дыхания ее глаза потеряли контроль, как и все остальное тело: оно словно размякло. Я успел ее поймать, но она уже не сопротивлялась: она потеряла сознание. Я понял, что дело плохо, ведь ее внешний вид далеко не становился лучше, а скорее наоборот. Я взял ее на руки и бросился к выходу настолько быстро, как только мог. Лестница виднелась все лучше и лучше, а моим силам вот виднелся конец, но я выжимал из себя все. Спустя уже пару мгновений я поднял бедную наверх, после чего и поднялся сам. Открыв дверь, я был ослеплён ужасно ярким небом и теми самыми отвратительно розовыми деревьями, а самое главное — я видел их! Стар и Сеймон! Мы, получается, попали в пространственную петлю, которая и являлась такой огромной ловушкой! Стар, крича от счастья и страха, подбежала ко мне, но вскоре испугалась, увидев Мероли на моих руках. Сеймон также быстро ринулся ко мне, но оцепенел от ужаса, поняв, что его возлюбленная лежит практически бездыханная и изуродованная каким-то непонятным заклятьем. Он злобно окинул на меня взгляд, но мой не менее испуганный вид дал отчетливую метку того, что я просто свидетель этого ужаса. Он резко пытался выхватить у меня из рук Мероли, перенимая ее себе, и медленно и нежно уложил ее на мягкую траву. Он выглядел настолько убитым, что я сам уже хотел повеситься от такой грустной сцены, но приходилось ждать, пока все это чем-нибудь кончится. Он плавно провел пальцами по ее потускневшим щекам, легко смахивая ее сменившие цвет волосы. Глаза ее были сомкнуты и никак не поддавались окликам Сеймона. Было видно, что она еле дышала, но все же душа держалась в уздах ее плоти. Бедный юноша смирился с ситуацией и прискорбно что-то пробубнил: — Мы искали выход отсюда… Мы насторожились со Стар, потому что голос стал намного грубее. — Так давайте же найдем эту срань! Единственная развилка была от этой тропы, поэтому мы испытаем удачу. Надеюсь, там хотя бы не будет ловушки. Он осторожно поднял Мероли на руки, взглянул на нас и, окликнув, пошел вперед, а мы следом. Шли мы долго, а состояние девушки никак не становилось лучше. По словам Сеймона ее кожа только становилась холоднее, а след от укуса оставлял ужасные темно-фиолетовые проростки. Она была словно живой труп, а то и хуже. Мы с Стар пытались поддерживать юношу, как только могли, но и сами мы были в панике: мы не понятно где, не понятно с кем, с которым произошло не понятно что. Напряжение набирало обороты, как и время, которое мы провели в пути. Ноги уже болели, а ком в горле стоял ещё с той самой пещеры. Дорога все не кончалась, а бездна, отделяющая нас от гор, только приближалась, навевая мне очень плохое предчувствие. Но Сеймона ничего не останавливало: он шел и молился, чтобы ему улыбнулась фортуна, которая уже давно погибла здесь. Много сил было потрачено, много времени были испито, а часов в небесах не счесть — все то же ослепительно яркий голубой зенит слепил очи, пробуждая потерянность не только в пространстве. Жажда начинала мучить — я давал себе немного глотнуть из фляги воды (спасибо, Дизейт), также и Стар, чтобы она не иссохла, как и я, но Сеймон отказывался от всего, он лишь шел. И вот спустя мучительные минуты или часы (я уже потерял счёт времени) мы остановились. Топот прекратился и заменился псевдо-тишиной, которая растягивалась вместе с гулом бездны. Да, мы стояли прямо на ее краю. Конец тропы… и снова в никуда. Я понял, что наступил реальный конец. Сеймон упал на колени, осторожно держав Мероли, а вскоре и положив ее на траву. Он все смотрел на нее, не отрывая взгляда, держа руку на щеке, скорбя, что никак не может ей помочь. Эти минуты были ужасно тяжки для нас всех, даже я почему-то не мог справиться со всем этим, будто я испытывал это раньше, хотя… так ведь и было. Я опустил глаза в пол, чтобы не наблюдать последние минуты ее жизни, но ненароком я все же взглянул на нее и… Я испугался. Ее дыхание, было видно, участилось, а мышцы лица чуть-чуть содрогаться в области рта. Мы все вдруг ожили. Сеймон засиял от счастья, а я… Я чувствовал что-то неладное… Стар пыталась подойти ближе, но я остановил ее, рукой создавая ей преграду. — Встань за моей спиной, — прошептал я, немного пытаясь ее за собой спрятать. Сеймон обнимал Мероли изо всех сил, молился, чтобы она выжила, и плакал, но ее лицо не внушало никакой надежды. Я насторожился и схватился рукой за рукоятку меча — это Стар очень напугало. — Что происходит? — также тихо, но с паникой прошептала она. Я ей только цыкнул в ответ. Я выжидал момент, когда должна настигнуть опасность. Выжидал непонятно что, чтобы успокоиться или наоборот уже умереть. Но это ожидание забирало все силы, а этот немнощный стон юноши только выводил из себя. Вдруг девушка открыла глаза и… Этого я и боялся. Они были совершенно другими, звериными, пропитанными голодом и гневом дикого животного. Я понял, что дело плохо. — Сеймон, отойди от нее, — я пытался его окликнуть, но он не слышал несколько раз, поэтому мне приходилось повторять. — Сеймон, прошу, отпусти ее! Он повернулся ко мне и недоверчиво глянул, но сзади я видел более страшную вещь: Мероли полностью обрела контроль над телом и зловеще стояла прямо над головой своего возлюбленного… Пару мгновений и… Когти словно лезвия, зубы страшнее, чем у акулы, а запах крови, который разразился вокруг, лишь побуждал маленького монстра делать раны все глубже и глубже. Я вздрогнул, а Стар и вовсе взвизгнула от ужаса. В панике я оголил меч, но чтобы привлечь внимание на себя кинул в нее какой-то камень. Все было верно, я привлек внимание, но позже я почувствовал, что зря это сделал. Она, спустя пять секунд прицеливания в мою шею, прыгнула в мою сторону, на что я ответил мечом, вставшим у нее прямо вдоль клыков, тем самым я себе и ладони надрезал. Она резко отскочила от меня, точнее сказать, ее оттащили. Сеймон из последних сил пытался ее защитить… Даже зная, что это уже не Мероли. Она вновь принялась за доступную добычу, но криков уже не было. Столько крови было пролито на такую нежную траву… Я надеялся, что это последнее, что увидит Сеймон, но эта тварь схватила его за туловище и тяжко, но хотела свалить его в пропасть — туда, где все они, видимо, и обитают. Он был жив, но на грани мучительной смерти… И даже после всего этого он улыбался… Улыбался… И на грани бездны он лишь прошептал, захлёбываясь в собственной крови: — Я люблю тебя, Мероли… После этого он канул в бездне вместе с ней… Вместе с этим монстром. Стар закричала от ужаса и разрыдалась, закрывая рот руками. С меча стекала темно-красная, отдавая черным, кровь, сразу же растворяясь, только касаясь земли. Мое дыхание было далеко не стабильным, а ужасные вопли Стар никак лучше мне не делали. Я пытался успокоиться и медленно вернул меч на место. — Все кончилось… — прошептал я. Я повернулся к этой голубоволосой истеричке, которая не отводила взгляда от места происшествия. Спустя пару секунд она все же взглянула на меня. Ее глаза уже давно утонули, а лицо было искажено ужасом и страхом, и только после минуты остолбенения она в панике начала: — Что это, мать его, за чертовщина?! Что здесь происходит?! Почему все это происходит?! — она кричала в силу своего голоса, на что я лишь молчал, — Что это вообще за место, что с ними случилось?! — она смотрела на меня, как на предателя, — Почему ты все молчишь?! Ответь ты хоть что-нибудь! А я не мог. Я не мог посвятить ее в это. Может, я был слишком слаб, либо слишком глуп, либо слишком эгоистичен. Я был в не меньшем шоке, чем она, но держался. Я просто пялился на нее виновато, но вдруг она резко примкнула ко мне, сдавив грудную клетку. — Я тебя ненавижу… — прошептала она, захлебываясь. Нелепое чувство жалости вновь охватило меня, и я прижал ее к себе в ответ. Это было тяжело… но не более тяжело, чем вернуть все вспять.