"V" — значит "Вендетта". А Ещё "Вария", а ещё "Объём".

В помещении повисла тишина. Весь наш отряд дружно приготовился к страшным последствиям такого своеволия со стороны Девятого. Я медленно пригнула голову к столу, накрыв её руками. Бельфегор, пробормотав: «Я псих, а не самоубийца», сполз под стол. Луссурия нервно поправлял очки через каждые десять секунд. Леви-а-Тан крестился. Скуало молчал. Маммон… а хрен его знает, если честно, под плащом не видно. Аура босса Вонголы стремительно вытеснялась эманациями пламени Ярости. — Блядство. — глубокомысленно изрекла я по-русски, подняв на секунду голову. Скуало просто молча кивнул. И тут словно что-то со звоном лопнуло. Аура босса резко исчезла, оставив после себя только воспоминание и Тимотео в предынфарктном состоянии. А Занзас вдруг рассмеялся. Хрипло, неестественно, жутко. Лучше бы он начал швырять стаканы, палить во всё подряд пламенем и орать. Ну, или на худой конец, истерически хохотать. Хотя это уже наша с Белем, как психов, прерогатива. — Ладно, старик. Так и быть. Приглашения и прочую хрень из этой степи пришлёшь потом или уже припёр? — Вся документация прибудет завтра. — выдохнул Тимотео. — Если это всё, то вали отсюда и как можно дальше. — бросил Занзас, поднимаясь из-за стола. ** Следующие две недели прошли… никак. Я почти не спала всю первую неделю, ибо основной мыслительный процесс начинался именно в это время. К тому же, само слово «Гокудера» заставляло меня чуть ли не дрожать в предвкушении и ожидании. И рождало множество вопросов. Канонный ли пол у Хаято? А имя? А внешность? А характер? А пламя? Сколько ему сейчас лет? Есть ли тут Бьянки? А она действительно с розовыми волосами? А ей сколько лет? От недосыпа один раз я даже проигнорировала пробуждающий ор Скуало. В тот же день у меня разбилась чашка с чаем, сломалась заколка на уже порядком отросшую чёлку, порвалась резинка… В плюс к этому я не смогла наложить ментальную закладку, вместо этого буквально расплавив мозг подопытного, а поднимаясь по лестнице, упала. Лучевая кость на левой руке треснула. А Луссурия за десять минут до этого уехал на миссию в Испанию. Хорошо хоть, не правую руку повредила. А то я б с ума сошла. Весь отряд — начиная офицерским составом и заканчивая самыми низами рейтингов силы в Варии, — ходил нервный, ибо Занзас явно не был готов дарить всем добро и яблоки. Скуало тоже был взвинчен и орал даже чаще, чем обычно. А тренировки заканчивал вместе со мной. Леви-а-Тан пребывал в нервном состоянии, кидаясь на всё подряд. В середине первой недели я лично видела, как он выстрелил пламенем в дёрнувшуюся тень шторы. Репетиторы тоже не отличались спокойствием. Впрочем, они и в обычное время не походили на китайских монахов. Однако я убедилась в том, что учителя нервничают сильнее обычного, когда учитель этикета на уроке в саду назвал розу ромашкой, а у наставницы по скрипке лопнула струна. Причём ни первый, ни второй своей ошибки не заметили. А ещё у меня пропало вдохновение. Мне просто не хотелось ничего. Что бы я ни делала, я чувствовала почти отвращение к своему занятию. Не получалось ни рисовать, ни играть на скрипке, ни строить пакости Паоло, ни даже читать. А ещё гипс на руке дико бесил и был совершенно непривычным — ни я-анимешница, ни я-Фран не ломали себе до этого ничего. Погода за окном была отвратительно-солнечной и раздражала ярким светом. Это была середина второй недели. ** Я сижу за столом, поминутно сдувая спадающую на глаз чёлку и ругаясь на неё же, и рисую. Линии торопливые, «волосатые», но тонкие и чёткие. Рядом с левой рукой, локтем упёртой прямо в лист бумаги, валяется красная точилка без контейнера, зато окружённая опилками. В комнате, впервые за довольно долгое время, тихо не потому что все спят, а потому что никого нет. Однако меня это не особо интересует — на меня накатило вдохновение. Я боюсь его потерять. В какой-то момент я подрываюсь с кресла и бегу в прихожую, чтобы посмотреть в зеркало. Собака, спящая в комнате на диване, совершенно на это не реагирует — привыкла. А я жадно всматриваюсь в отражение, пытаясь запомнить положение волос, чтобы на рисунке изобразить максимально похоже. Тут собака соскакивает с дивана и заходится громким, визгливым лаем. Через секунду раздаётся дверной звонок. Я рявкаю на собаку, больше автоматом, чем потому что будет результат, — кроме матери эта мелкая зараза не слушается никого, — и иду открывать дверь. Я не спрашиваю, кто за дверью, ибо это не требуется. Дверь я распахиваю рывком, будто пытаюсь прибить ей гостя. — Чтоб вы сдохли, сударь. — приветственно кивнула я стоящей на пороге подруге. — И вам помереть. — расплылась она в улыбке, после чего оглядела меня с ног до головы. — Вы ещё прекраснее, чем обычно. — Со смешком добавила гостья. Я в ответ разулыбалась ещё шире, пропуская девушку в дом. Её фраза прозвучала крайне уместно: растрёпанные тёмные волосы кое-как собраны в лежащий на плече хвост, под глазами тени от многодневного недосыпа, сейчас не скрытые макияжем, на теле только огромная синяя футболка, чуть-чуть не достающая до колен, а кончики пальцев и запястья покрыты тонким блестящим тёмно-серебристым слоем — это остались следы от растушёвывания карандаша. Она молча разувается и также молча топает в гостиную, на буксире таща меня за собой. Девушка оборачивается, чтобы что-то сказать, но вспыхивает. Буквально. Она горит, кричит и бьётся на полу от боли. А я стою и ничего не могу поделать. Вдруг пламя начало синеть, и… Я резко подскочила на кровати, принимая сидячее положение и пытаясь успокоить зашедшееся в бешеном ритме сердце. Это был первый раз с самого момента моего попадания, когда мне приснился кошмар. Да ещё такой реалистичный… Да и воспоминания мне раньше никогда не снились. И это возгорание в конце… В реальности его, конечно не было, и мы тогда вполне счастливо смотрели «Сверхов», но… Невольно я ассоциирую этот огонь с пламенем. А дальше — нехитрая цепочка ассоциаций, и вот я уже понимаю, что мне страшно навредить кому-то пламенем. И не просто призрачному «кому-то», а дорогому и важному человеку, пусть тут, в мире мафии, образ этого человека пока весьма размыт. Видимо, это всё от напряжения, ага. Давненько я, кстати, самоанализом не занималась. Если быть точнее — никогда. Вот что со мной книги по психологии и Вария сделали. Так скоро и деградировать перестану, займусь саморазвитием, превращусь в нормального человека… Бр-р-р. Жуткая перспектива. Я огляделась. За окном темень непроглядная. Оно и понятно — утром в середине января так и должно быть. Хотя, шторки тут тоже свою роль сыграли, но мы не об этом. Всего одно заученное движение — и над кроватью загорелся светильник, слепя ярким светом. Рефлекторно зажмурившись, я опустила голову и принялась тереть глаза кулаком. Привыкнув кое-как к свету, я повернула голову в сторону противоположной стены, где тикали привезённые Луссурией часы. Вообще-то, он купил их на одном из блошиных рынков во Франции «на память о Родине», хотя, полагаю, он просто шопоголик и покупку часов оправдал тем, что это подарок для меня. Однако в оправдание Солнца Варии хочу сказать, что часики выглядят красиво: металлический циферблат украшен коваными розами, стрелки изгибаются под немыслимыми углами, но время показывают верно. Так, что-то я стала слишком в детали углубляться. Это всё тоже Вария и попаданство виноваты. Но не я, нет. А сейчас пора возвращаться в реальность. Часы показывают полпятого утра. Ложиться спать обратно глупо. Надо собираться встречать новый день. Так, умылись-проснулись-причесались-хвостик завязали-форму натянули. Это есть. На часах без пятнадцати пять. Пойти погулять, что ли? Да, прогуляюсь на кухню. Там, как и во всём особняке, круглые сутки кто-нибудь дежурит. На кухне столкнулась со Скуало. На заспанной мордашке след от подушки, волосы подобраны в хвост, рубашка застёгнута неправильно, брюки помяты. Увидь я его в аниме-варианте — растеклась бы лужицей кавая. Впрочем, «тридэшный» Скуало тоже выглядел совершенно умилительно. И вдруг это чудо, стоявшее у холодильника с пакетом молока в руке, зевнуло. Широко, зажмурившись и прикрыв рот тыльной стороной ладони. Будь мы в аниме, я бы реально растеклась лужицей кавая — настолько по-домашнему, правильно и гармонично (с пакетом молока и холодильником, ага) выглядел мечник. А ещё ему теперь на вид не было тех восемнадцати, что прописаны в паспорте. Максимум лет пятнадцать. Порассматривав сие чудо несколько секунд, я всё же продолжила свой путь и поставила чайник на плиту. Утро начинается не с кофе. А с чаёчка. Ибо чаёчек — есть высшее благо из дарованных людскому роду. Пока закипал чайник, я успела насыпать в чашку сахар, вытащить пакетик с чаем (все мы люди, и даже мафиози не всегда хотят возиться с переливанием воды из чайника в чайник), попытаться состроить грустную мордочку по причине того, что Скуало покинул кухню, и подумать о недавно придуманном сюжете для фанфика. Да, некоторое время назад мой муз меня таки нашёл. Счастливая я даже сделала иллюзию Иннокентия, которую таскала всюду за собой. Наверное, второстепенный состав порядком оху… удивился, когда увидел меня, не вылезавшую за пределы территории особняка вне салона автомобиля, в компании еле волокущего ноги алкаша. Причём, алкаш не переставая бормотал идеи для работ или зачитывал отрывки из уже написанных мной-анимешницей, а я на это деловито кивала. К вечеру, мне, конечно, надоело, да и сама я подустала, но сколько удивления на лицах я увидела тогда! В холодильнике откопались профитроли. Сойдёт. Вообще-то, можно в любой момент прийти и вот так вот похавать на кухне. Она расположена отдельно от той, где готовят слуги, и используется только первостепенным составом. Остальным сюда вход заказан. Оборудование тут, конечно, среднее: плита, в шкафу блендер и миксер, раковина с краном, большой холодильник, в котором всегда можно найти какую-нибудь вкусняшку, буфет, где тоже водятся вкусняшки, кухонный гарнитур, в ящиках которого можно найти посуду, столовые приборы и прочее, и сервант, где стоят несколько бутылок виски. Зато есть мягкий диван-уголок, на котором можно посидеть и попить чаёк с профитроли. ** К шести утра, когда я нахлебалась чая и нажевалась жареного мяса неизвестного животного, я заподозрила что-то неладное — в замке было всё ещё тихо, и Скуало так и не пришёл утащить меня на тренировку. Даже Луссурия, всегда перед завтраком готовящий что-нибудь здесь, не пришёл. Поэтому я вылезла из кухни и направилась на поиски хоть кого-нибудь живого. Первым делом — жилое крыло. Четыре слабеньких источника на первом этаже принадлежали служанкам. И они не двигались. Значит, спят. Второй этаж. Библиотека, кабинеты, приёмные. Никого вообще. Третий этаж. Шесть источников: Туман, Гроза, Солнце, Ураган, Дождь и Ярость. И ни один, кроме Ярости, не движется. Босс, судя по ощущениям, мечется по своей комнате. Носки что ли ищет? А вот отсутствие активности и вообще какого-то шевеления со стороны остальных офицеров меня здорово насторожило: на улице шесть утра, почему Скуало даже не двигается? А Луссурия? Этот жаворонок в семь утра уже бегает накрашенный, одетый и с уложенными волосами. Маммон… Он как-то упоминал, что, благодаря иллюзиям и обману сознания, бодрствует круглые сутки. И? Где хотя бы какая-то движуха? А нету движухи. Впрочем, стадное чувство, позволяющее в средней школе не запоминать расписание, велит мне пройти в свою комнату и тоже замереть. Поэтому я прошлёпала к себе в спальню и застыла на пороге, не зная, чем заняться. Луссурия, конечно, вчера кость мне залечил, после почти суточного сна. Видимо, миссия была изматывающая. Но сейчас не об этом. Чем же мне заняться? Взгляд упал на канифоль со скрипкой. А вот и моё занятие. ** В игре на скрипке прошло почти полчаса. Всё-таки, спасибо звукоизоляции на каждой комнате, иначе я бы к инструменту на километр не приближалась, ибо я стесняюсь. Ага, стесняюсь, когда кто-то слышит/видит, как я пою/рисую/играю. Принц с этого момента совсем не по-королевски поржал, но больше никак не реагировал. Но что-то я отвлеклась. Опять. В общем, через полчаса спокойной игры на скрипке я услышала, как дверь в «прихожую» распахнулась. Отложив инструмент и смычок, я вышла из спальни, чтобы увидеть чем-то недовольного взъерошенного Скуало, лежащего на полу и тихо (!) матерящегося на едва заметный порог. — Скуало? Удивление. Что случилось? — состроив подобие участливого выражения лица (читай: распахнула глаза ещё сильнее и приподняла брови), полюбопытствовала я. — Да что-что, чёртов босс психует непонятно почему. А сегодня этот блядский приём, так что все дрыхнут и не трогают босса. — Что, так тоже можно было?! — закатила глаза я. — Блин, я, как всегда, лох. Абсолютное безразличие. Ладно, с этим разобрались. Далее. Ты шо тут делаешь? — уже по-русски спросила я. — Тебя звать пришёл. — буркнул мечник, поднимаясь с пола. — Через двадцать минут собрание у босса в кабинете. И ушёл. Эх, вот умеют же люди появлением и парой фраз сбить вдохновение. Мой воображаемый Иннокентий расстроился и вернулся в запой. А я осталась стоять посреди входа в апартаменты, не зная, чем занять свою тушку на ближайшие минут десять-пятнадцать. Хм-м… Первым делом надо вернуться в спальню. В спальне же взгляд моментально упал на рабочий стол, а точнее, на стопку листов, лежавших на нём. Да, посмотрю рисунки. И я достала свои работы. Это можно назвать ещё одним моим хобби — я регулярно пересматриваю свои рисунки. Первыми вывалились вырванные из тетрадей и блокнотов листки со скетчами. Большинство из них сделаны ручкой. Вот девушка в каркасном бальном платье, без радужек и зрачков в глазах. Голова лошади. Глаза, губы, причёски, пони, просто абстрактные узоры. Карандашные рисунки. Тут есть кентавры, кицуне, фавны, просто животные и люди. И все оборотни и люди — девушки, потому что мужчин я не умею рисовать. Хотя, нет, вот тут пара лиц мужчин. Но только лиц. Лисы и лошади тоже присутствуют в огромном количестве, ибо это мои любимые животные. Других, правда, животных нет вообще. А вот эту падающую девушку я нарисовала самой первой с момента своего появления в замке… ** В кабинете босса было как всегда прохладно — чтобы в помещении не висел тяжёлый запах перегара, тут всегда открыто окно. А сейчас середина января. И даже наше нахождение в Италии с высокой средней температурой не спасает от холодного ветра. Здесь собрались все, даже Маммон. И нервничают тоже все, кроме, кажется, босса. — Итак, мусор. Уже вечером весь отряд отправится в дом Семьи Гокудера. Срать я, если честно, хотел на праздник в честь какого-то сопляка, но приказ есть приказ. Никакой цели, только охрана празднующего мусора. Зелёный и коронованный мусор, вы будете околачиваться рядом с наследником, попытаетесь наладить отношения. — Я коротко кивнула, невольно хмурясь. Такое ощущение, что там штурм намечается. Занзас на мою реакцию только усмехнулся. — Вопросы? Возражения? — Ши-ши-ши, принц не станет водиться с каким-то простолюдином. — Для канона он был важен. — задумчиво протянула я, глядя куда-то в потолок. — Хотя, там он был тем ещё сексистом. Но сейчас ему должно быть около девяти, а не пятнадцать… Задумчивость. Да, думаю, я могла бы попытаться подружиться с ним. Если он вообще появится на празднике. — Что ты имеешь в виду, мусор? — нахмурился Занзас. — После того, как Хаято сыграет на фортепиано, ему должно стать совсем плохо из-за того, что его отравит сестра. Потом он, вроде, должен будет уйти с праздника. — совершенно спокойно выдала я. — Хотя это не точно. Я не знаю, насколько точно эта реальность повторяет канон. — Потом это обсудим, мусор. — хмуро бросил Занзас. — Так, мы попытаемся вести себя тихо. Слышали? Цветной мусор, никаких приставаний, меркантильный мусор, никаких попыток обобрать союзников Вонголы. Остальных — пожалуйста, но только если процент пойдёт в карман Варии. Электрический мусор, никто — слышишь, никто, — не должен быть покалечен твоим пламенем. Коронованный мусор, чтоб никаких разборок из-за отказа верить в твоё происхождение. Умный мусор… Претензий нет. Выход — в шесть вечера. Чтоб не опаздывали, отбросы. А сейчас — кыш отсюда. ** Остальной день до вечера прошёл как обычно: тренировки, просиживание штанов в библиотеке, обед, попытки создания ментальных иллюзий и сборы. Над нарядом я долго не думала — сразу нацепила форму. Можно, конечно, было и что-нибудь из купленных Луссурией платьев натянуть, но нет. Форма круче. Там много кармашков. Ещё я сбегала в лазарет и взяла там таблетки от отравления. Слабенькие, но сойдёт. Волосы чисто для прикола завязала в два низких хвостика. На ноги — чёрные туфли в стиле «мери джейн». По карманам распихала спички (а что, леди ко всему должна быть готова), ручку, платок, маленький тюбик заживляющей мази, таблетки от головной боли и прочую мелочь, среди которой затесался канцелярский нож. Оказывается, внутренние кармашки — это очень удобно. В холл замка я спустилась впритык к моменту выхода, чтобы Луссурия не успел переодеть меня во что-то другое. Форма отряда тут, кстати, не как в десятилетнем будущем, а как в арке про Битву Колец: чёрная куртка и чёрные же штаны. Хотя Луссурия настоял, и у меня в форме ещё юбка есть, но я её стараюсь не носить, ибо стрёмно. Хотя сейчас именно её я и надела. Вся остальная Вария тоже не изменяла обыденности и собралась идти в форме. Только Солнце сменил красное боа на праздничное жёлтое, а у Бельфегора под расстёгнутой курткой красовалась водолазка не с фиолетовыми полосками, а с белыми. Это типа парадная форма? Ну ок. Я тоже типа в парадном. — Ой, Франночка, а почему ты не в платье? — Потому что я зелёный. — тут же ответила я. Эта фраза стала почти моей визитной карточкой, когда я-анимешница ходила в школу. — А у тебя же есть такое чудесное платьице… — Так, мусор, со своими тряпками потом разберётесь, а сейчас — все на выход. — скомандовал Занзас. Вот он, настоящий босс: одним рявком одного подчинённого спас, а второго заткнул. На улице нас уже ждал лимузин. Ну, или что-то подобное, я не очень разбираюсь в машинах. Только мы сели, я сразу натянула накладки на уши и выпала из мира. Ехали мы часа полтора-два, по моим ощущениям. Вышли на улицу мы перед большим особняком, который, тем не менее, с Варийской резиденцией сравниться не мог: что такое особняк против готического замка? А я напоминаю, что средняя температура в Риме зимой — одиннадцать градусов по Цельсию, и мне в моих куртке и юбке было немного неуютно. Но кто сказал, что это проблема? Этот лошара однозначно не знаком с иллюзиями. Поэтому я окружила себя пространственной иллюзией тёплого воздуха. На входе нас встретил дяденька в костюме. Ну, такой, про которых говорят: «Сила есть — ума не надо». Усы, лысина, впалые маленькие глазки… и мгновенно проступившая испарина, стоило нашему отряду приблизиться. Эх, какие же людишки ссыкливые. — В-вход т-т-только по п-приглашению. — пропищал секьюрити. В ответ босс швырнул дядьке в лицо стопку конвертов и прошёл внутрь. Вся наша компания проследовала за ним. Скуало даже зачем-то несильно ткнул несчастного дядьку мечом. Луссурия послал ему воздушный поцелуй, принц просто помахал рукой, а я пожелала доброго утра. Ну а что? Восемь вечера, так-то. Почему бы не пожелать человеку доброго утра? Внутри было очень светло, шумно и немного душно. Здесь собрались многие уважаемые Семьи, даже вот Варию пригнали. Но в зале достаточно мало действительно сильных Семей — всё-таки, Гокудера не входят в первую пятёрку в рейтинге силы Семей Альянса. Они застряли где-то между восьмым и двенадцатым местами. Начальную часть приёма мы откровенно страдали фигнёй, ибо все сторонились нас. Бельфегора и меня, кстати, выставили на край толпы, «для налаживания отношений с другими Семьями». Сначала мы просто стояли и не понимали, что делать. Потом Бель достал стилеты и начал поигрывать ими. Я от скуки напевала себе под нос милую и добрую песню «Burn it all down». — Burn it all down, burn it all to the ground, let the flames burn, let nobody be found… — бормотала я. Боссу это не понравилось, ибо мы пугали гостей ещё сильнее полусонного Занзаса, смотрящего куда-то в потолок, так что мы оба получили по подзатыльнику. Поэтому очень скоро я научила Бельфегора играть в «Ладушки». Принц оценил игру по достоинству. Потом нам пообещали, что именинник сыграет на фортепиано. И вся толпа людишек обернулась к сцене, очевидно, сооружённой специально для этого, куда слуги уже выкатывали инструмент. Пока людишки толкались, желая подойти поближе к сцене, я оттащила Бельфегора к колонне сбоку от упомянутой уже сотню раз сцены. — Ща буит мясо. — заверила я, поглядывая на вышедшего наследника Гокудера, а точнее, на его нежно-зелёное лицо. Тем временем гости заткнули свои пасти, и в зале установилась относительная тишина. С пару секунд ничего не происходило. Потом — пара неуверенных нот. Вступление для неизвестной пока мелодии. И тут… Начинается ТАКОЕ, что и подумать страшно. Ноты идут совершенно непоследовательно, резко и визгливо, будто за фортепиано сидит не обученный музыкант, а маленький ребёнок, наугад тыкающий в клавиши. По моему нежному слуху ударяет жуткая какофония звуков, заставляя заткнуть уши и зажмуриться в ожидании окончания этого… этой… этого непонятно чего. Внезапно звуки, которые я так и не смогла окончательно перестать слышать, стихли, и я робко убрала руки от ушей. А спустя пару секунд меня буквально заклинило от лавиной обрушившихся аплодисментов. Гокудера Хаято же тем временем ме-е-едленно поднялся из-за фортепиано и, пошатываясь, двинулся от него подальше. Так, где там мои волшебные таблеточки? Ага, вот они. Стоило только мальчику спуститься со сцены, как я под иллюзией невидимости, огибая или расталкивая желающих поближе познакомиться с «юным гением» взрослых, протиснулась к нему, схватила за руку и вытащила на один из балкончиков. Тут же иллюзия невидимости была развеяна, а вместо неё я накинула иллюзию тёплого воздуха на всё пространство балкончика. И, пока полумёртвый Хаято не очнулся от такой наглости, запихнула ему в рот таблетку. Почти минута прошла, прежде чем взгляд мальчика прояснился. Всё это время я беззастенчиво рассматривала его. Волосы, как и в аниме с мангой, пепельно-серые, до плеч. А вот глаза… Удивительно красивые и яркие чуть раскосые глаза. В отличие от моих, более светлых, имеющих скорее салатовый оттенок, у Хаято глаза имеют травянисто-зелёный цвет. Одет мальчик был соответственно мероприятию: брюки на подтяжках (как это мило~), белая рубашка, галстук-бабочка и лакированные туфли. — Так, давай, включать подозрительного мафиози ты будешь позже, а сейчас ответь на мой вопрос. Тебе лучше? — чуть нахмурив брови, спросила я, видя изменения в состоянии ребёнка. — Ты кто такая? — тут же набычился мальчик. — Я первая спросила. Возмущение. Превосходство. Любопытство. — сложила я руки на груди (в районе грудной клетки, будем честными). — Лучше. — буркнул Хаято. — Так кто ты такая? — Ну, зовут меня Фран. Да, это неполное имя, но полное я ненавижу, а потому не скажу. Вот, кстати, таблетки. Они, конечно, не выведут яд из организма, но на время нейтрализуют его действие. — я расстегнула куртку и вытащила из одного из многочисленных кармашков упаковку таблеток, которые протянула Хаято. — А почему тут так тепло? — вдруг опомнился будущий подрывник. — Потому что я наложила иллюзию тёплого воздуха на этот балкон. Безразличие. — пожала я плечами. — Ты уже умеешь использовать пламя? — вытаращились на меня. — Ну, да. Моя Семья специализируется на создании пространственных иллюзий, да и пламя Тумана одно из самых простых в освоении начальных стадий. Спокойствие. Уверенность. — Ого! — глаза мальчика сверкнули восторгом, однако скоро вернулся его пренебрежительно-презрительный вид. Э, это моя фишка! — Кхм, ты действительно уже умеешь управлять пламенем? Не ожидал. — Да, твой Ураган куда сложнее будет освоить. — задумчиво кивнула я, ощущая спящее, совсем не пробудившееся пламя Урагана внутри мальчика. Зрение улавливало шевелящийся алый комок внутри него. Наверное, его мать не пробудила своё пламя, раз оно в таком полуспящем состоянии. Хотя, учитывая потенциал Хаято и то, что я знаю о будущем нём, не ровен час — пламя пробудится. — Откуда ты знаешь? То есть, с чего ты решила? — Беззлобный смешок. Во-первых, обладатели пламени Тумана очень чувствительны к этому. Во-вторых… Твоё пламя четвёртого класса резко контрастирует с остальными источниками, которые минимум третьего класса. — снова пожала я плечами. — Что это значит? — Ты не знаешь? Удивление. Ну ладно, сама поясню. Пламя всех Атрибутов условно делится на четыре класса: четвёртый — это спящий, не пробуждённый; третий — это пробуждённый и, возможно, контролируемый, но плохо; второй — это контролируемый; первый почти ни у кого не встречается, это высшая форма контроля. — охотно объяснила я. — Конечно, деление весьма условно, и отнести чьё-либо пламя к какому-либо классу очень сложно, ну, кроме спящего Атрибута — это абсолютно точно четвёртый класс. В плюс ко всему есть исключения… — Какие исключения? — тут же перебил меня Хаято. — Ну, например, пламя Неба не может быть четвёртого класса. Оно никогда не спит, влияя на характер и развитие носителя. — почти процитировала я прочитанное в книге. Всё-таки, сколько бы мне ни было лет, я всегда буду любить это чувство, наполняющее меня изнутри, когда я вижу, что излагаемая мной информация воспринимается и усваивается. — А откуда ты всё это знаешь? — Из книг. Я люблю читать и делаю это в больших количествах. Да и библиотека у нас большая. Попытка улыбнуться. Я глянула в помещение и увидела, как Бельфегор нервно мечется туда-сюда, да и Скуало что-то ходит, оглядывается. — Опс, братки меня ищут. Идём-ка, Хаято, внутрь. И я за руку потащила будущего подрывника в зал, собираясь показаться перед остальной Варией и познакомить Бельфегора с Гокудерой Хаято.