"V" — значит "Вендетта". А Ещё "Вария", а ещё "Объём".

В остальном миссия проходила спокойно. Ну, насколько она могла проходить спокойно, если учитывать, что Бельфегор — социально-агрессивный элемент (не всегда, но всё же), а я — больной, а потому очень раздражительный туманник с чёрным юмором. Мелкие хулиганы и пара воришек, почти ежедневно встречавшиеся где-нибудь, скоро вообще перестали считаться за неприятность. Мы с Белем скучали. Правда, скучал в основном Бельфегор, так как я была больше занята приведением себя в относительный порядок. Голова болела постоянно, знобило, голова кружилась, хотелось есть, но видеть еду было отвратительно. А ещё меня заставили нацепить ХИДЖАБ. Бельфегор был явно в шоке, когда я не только согласилась (сил спорить не было совсем, а так мне ещё и платочек шёлковый подогнали), но и сама правильно его намотала. Надевать же юбку в пол я отказалась категорично, заявив, что это уменьшит мою мобильность. У нас с Белем, кстати, остались фото, где он в головном уборе шейха (хоть убей, не помню названия), а я в хиджабе. Камиль обращался с нами показательно пренебрежительно, ровно до того момента, как Бель фыркнул как бы невзначай: — Глупый смерд, видимо, не подозревает, что славу Потрошителя Принц получил не за красивую диадему. Хотя, тут большую роль сыграла аура, чем сами слова: уж что-что, а создавать вокруг себя ауры Бельфегор умеет прекрасно. После этого шейх как-то поумерил своё пренебрежение к нам и старался больше чем необходимо с нами не контактировать. Мы молча радовались этому отсутствию едких и обычно неуместных комментариев к каждому нашему действию. Причём выбесить это смогло даже абсолютно пофигистичную меня. Я даже поняла, почему Фран в каноне всех бесил. Такие шуточки, наверное, и буддистский монах не выдержит. Вот ты такой зеваешь от недосыпа и скуки, а тебе из-за спины ехидное: «Это такой особый приём в мафии? А что он делает?». Как будто, сука, мы к нему навязались, а не он нас сам нанял! А ещё меня пытались определить в гарем на проживание. Так я узнала, что материться на арабском, вообще-то, весело. И так этот самый гарем от меня начал шарахаться полным составом. А один из слуг, послуживший мне «донором» знания языка, скромно попросил не выдавать его. Успокоив его, что все мои заимствованные знания держатся только на Пламени и без подпитки сами постепенно растворятся, я со спокойной совестью забыла не то что имя (вот уж чем-чем, а запоминанием имён ещё я-анимешница почти не заморачивалась), но даже и лицо араба. Помимо жары, которую почти полностью нивелировало постоянное ощущение собственного Пламени внутри, меня доставала только болезнь. Насморк мешал нормально говорить и спать, а от постоянной головной боли хотелось взвыть — Камиль был тем ещё любителем пошуметь. Каждый вечер и каждую ночь мы с Белем то по очереди, то вместе слушали охи-вздохи-стоны-подвывания из его спальни, музыку из типа элитного клуба и кучу других звуков. Зато, благодаря этой миссии я узнала много нового о себе и окружающем мире. Например, я поняла, что в хиджабе душно. Или, что потрахушки за стенкой мне вообще параллелепипедны. Или, что я ненавижу, когда мне указывают на пол или возраст (не то что бы я об этом не знала…). Или, что чтобы восхищаться арабскими песнями, их смысл лучше ВООБЩЕ не знать. По крайней мере, те песни, которые мне удалось услышать. Летели обратно мы эконом-классом. Я не возражала, хотя бы потому что находилась в полуобморочном состоянии, мечтая лишь закрыть глаза и исчезнуть нахрен из этого мира. Пламя босса в накопителях почти выветрилось, а моё собственное больше не дарило ощущения прохлады. Озноб, головокружение, слабость и отсутствие лечения, нормального — хотя бы привычного! — окружения, сон по три-пять часов в сутки и от природы скверный характер совершенно не способствовали нормальной покупке билетов. Как итог, большая часть выделенных на возвращение денег ушла на взятки половине персонала аэропорта, и хватило не на предполагаемый бизнес-класс, а на уже упомянутый эконом, будь он неладен. И дело даже не в том, что я имею какие-то претензии к эконому, вовсе нет, просто… Я блаженно прикрыла глаза, устроившись на месте и заранее пристегнувшись, — Бель, как истинный джентльмен, уступил мне место у окна, — приготовилась спать, но… Когда всё было так просто? Ха-ха-ха, покажите мне того идиота, который подумал, что перелёт двух варийцев, один из которых только и мечтает о тишине и спокойном сне, мог быть нормальным?! Первым звоночком был дяденька, который сидел с нами. Он подошёл, попросил меня поменяться с ним местами. «Понимаете, первый раз лечу, очень хочу посмотреть в иллюминатор». Оказывается, если послать человека на четырёх языках сразу, он от тебя отстанет. И даже уйдёт — в итоге к нам села очень недовольного вида рыжая мадам в боевой раскраске с густым макияжем. Она громко возмущалась тем, что какие-то безответственные родители оставили двух детей лететь вообще отдельно. Послать её не вышло. Точнее, у меня не оставалось сил на это. — Женщина. Вот я болею, не спала месяц, всё, что я хочу — это поспать те самые пять часов, что мы будем в полёте. Пожалуйста, просто заткнитесь нахер. И закрыла глаза, откинувшись обратно на спинку. Тётка ещё повозмущалась, но скоро затихла. То ли от шока, что её в такой форме попросила десятилетка, то ли я выглядела настолько несчастно и хреново, что она прониклась. О, и если бы всё было так просто! Я молчу про стюардессу, которая пыталась докопаться до нас, молчу про постоянные шуршания/чавкание/бормотание/другие малоприятные звуки со стороны тётки, молчу даже про разговоры и регулярные взрывы хохота с передних сидений! Всё это не помешало мне хотя бы задремать. Но через пару часов после взлёта начался новый раунд игры на выживание — у сидевшей прямо за нами женщины заорал ребёнок. Это маленькое мерзкое создание верещало так, будто его режут, что-то требовало и пинало ногами МОЁ сидение. Его пыталась переорать… Ну, видимо, его мамка, так как уровень ультразвука и высота мерзких голосов у этих тварей была удивительно схожей. В ответ на этот хор баньши затявкала чья-то мелкая псина откуда-то из хвоста. В ответ на псину заорала сидевшая с нами тётка. На тётку завизжала какая-то бабулька, тоже из хвоста, видимо, хозяйка мелкой псины. Р-р-р… Так, первым делом нужно разобраться с причиной, а потом аккуратно устранить все последствия. Открыв глаза, я первым делом поинтересовалась у пребывающего где-то в нирване (вот уж кто счастлив) Бельфегора: — Чё эта пакость верещит? — Принц знать не знает и знать не желает. — Понахватался умных выражений… — вздохнула я, поняв, что разбираться придётся самой. Вывернувшись так, чтобы видеть сидящих сзади людей, я обратилась к орущей на мелкую тварь женщине: — Что хочет эта маленькая мерзость? Дайте ему уже, что он там хочет, и пусть уже заткнётся к чёртовой матери. На меня уставились таким ненавидящим взглядом, что мне показалось, будто ненависть самого босса к Девятому на секунду промелькнула в глазах мамки личинуса. — Вот ты такая умная, да?! Тебя родители не учили, что грубить старшим нехорошо?! Спроси у своей мамы, как она с тобой намучилась, когда тебе было три! — Ну, во-первых, я действительно считаюсь достаточно умным для своего возраста ребёнком. — невозмутимо сообщила я. Заткнуть все эти очаги жуткого шума в ближайшее время вряд ли получится, так хоть пар спущу. — Во-вторых, моя мать не мучилась со мной, ибо умерла ещё при родах. В-третьих, в три года я вместо рыданий по поводу и без занималась языками и историей. И да, эта ваша личинка пинает моё кресло, а я как бы полтора месяца не спала и дико хочу хотя бы вздремнуть. Угомоните его уже, вы не одни в самолёте. — Да что же это! Никакого уважения к матерям! Я, между прочим… — Вы, между прочим, очень невоспитанная женщина, неспособная справиться даже с собственным ребёнком. — перебила я её. — Мерзкая вы тварь. И немножечко придавила её Пламенем. Совсем чуть-чуть, честно-честно. Вообще-то, прямое воздействие Пламенем на гражданскую — это нарушение Омерты, но в моём случае можно объяснить, что в ответ на открытое проявление агрессии со стороны женщины немного ничего не соображающая я рефлекторно выпустила Пламя, которое, в силу своих особенностей, возымело определённый эффект, а именно — вызвало паническую атаку у женщины. Та чуть подумала, покосилась на меня, пожевала недовольно губы и прикрикнула, наконец, на орущее и дрыгающее ногами мерзкое создание, именуемое её сыном. Тот поупирался чутка, получил волшебных пиздюлей и заткнулся. Постепенно умолкла псина, из-за чего у сидевшей с нами тётки исчезли претензии к животному, а потому бабулька из хвоста более не имела причин продолжать деструктивной направленности диалоги с нашей рыжей соседкой. А я, наконец-то, погрузилась в столь прекрасный и желанный сон… ** Просыпаться не хотелось. А надо было, ибо самолёт сел. Стюардесса с улыбкой пробалакала положенные ей дежурные фразы, перевела их на английский и свалила, а пассажиры ломанулись к выходу. Вот чего никогда не понимала в людях, так это стремления свалить побыстрее из самолёта/кинотеатра/ещё откуда-то. Ну не улетит же самолёт прямо сейчас? Нет, не улетит. Взорвётся? Опять нет. Или мне постоянно везёт, и все летящие со мной пассажиры сплошь загнанные параноики с манией преследования или страхом не просто полётов, а вообще самолётов как концепции? Бельфегор дёрнулся, чтобы выйти, но я в последний момент его удержала. — Сиди. Основной поток схлынет — тогда и пойдём. Блондин послушно плюхнулся на место. ** Забрали багаж мы без проблем, в чём нам помогла небольшая иллюзия незаметности, обеспечивавшая отсутствие лишнего внимания окружающих к двум бесхозным одиноким детям без взрослых, в одиночку тащащимся по аэропорту. Потом нас должен был встретить один из водителей Варии, которого босс щедро выделил нам с Белем. Этот дяденька лет двадцати в строгом костюме и с зачёсанными назад волосами стоял в толпе встречающих с картонкой, на которой чёрным маркером было крупно выведено: «VARIA». Он беспомощно оглядывался в поисках варийцев, а мы с принцем стояли в трёх метрах от него в течение вот уже двух с половиной минут и делали ставки: догадается или нет? Наконец, картина медленно начинающего паниковать водителя нас утомила, и мы решили его проблему, подойдя к нему. Я подёргала его за полу пиджака: — Дядя, а, дядя, мы тут. — Уйди, девочка, мне начальство встретить надо. — нервно бросили мне, даже не удостоив взглядом. Ну ёб твою мать! Да сколько можно-то?! Вот оно, твоё начальство, стоит и ждёт, когда ты удосужишься хотя бы посмотреть на него! Да как так-то, а? — Ши-ши-ши, принцу это начинает надоедать. — буркнул стоявший рядом со мной Бель, доставая стилеты. — Придурок, если ты его грохнешь, добираться до замка будет не на чем. Спокуха, ща чё-нить сообразим. Надо привлечь внимание дяди и, желательно, намекнуть, что он нас ващет ждёт. Хм-м… — Тебя послал Скуало ведь? — водитель вздрогнул и всё-таки посмотрел на нас. О, ну хоть что-то! — Девочка, ты откуда это имя знаешь? Тебя послал кто-то из взрослых? — Да. Занзас. На миссию. А теперь мы с напарником вернулись и терпим общество хама, который пытается отшить собственное начальство. Недовольство. Усталость. И где вас только берут таких? — В-вы… — кажется, парень даже начал догадываться о моей страшной личине… Хе-хе-хе… Где-то на фоне гаденько зашишикал принц. — Фран, офицер Отряда Тумана, Хранитель Тумана босса Варии, и Бельфегор, офицер Отряда Урагана, Хранитель Урагана босса Варии. Ну так что? Нас отвезут уже в замок, или мы в этом аэропорту ночевать будем? Представься, кстати, а то мы уже минут пять как знакомы, а всё ещё не знаем о тебе ничего. — А-а… — растерялся водитель. Ну ёж твою медь, то ему глубоко пофиг, то он едва не кипятком ссыт. Ну как так, а? — Сергио Берини, Отряд Дождя, двадцать один год, в Варии полгода. — отрапортовал он. — О, Скуало видимо понизил критерии подбора. — Ши-ши, да он их походу вообще убрал. — ухмыльнулся Бел. Берини очевидно не был доволен таким поведением нас с принцем, но высказывать своё «фи» не решался — видимо, инстинкт самосохранения ещё не до конца атрофировался. Нет, он, в принципе, мог бы и усомниться, что мы вешаем на себя лавры членов Варии, ими на самом деле не являясь. Но тогда всё бы упёрлось в то, что он совершенно не представляет, как выглядят офицеры Тумана и Урагана Варии, то бишь, я и Бель. — Э-э… В общем, пройдёмте к машине. — выдавил Берини, разворачиваясь и топая куда-то. Бельфегор ещё что-то ехидно прошишикал, но послушно зашагал за встретившим нас дядей. Я направилась следом за принцем, перехватывая поудобнее сумку-рюкзак, висевшую у меня на плече. Скоро мы вышли на полупустую парковку перед зданием аэропорта. Машин сегодня было мало, что, вообще-то, удивительно, учитывая, что сейчас почти конец лета (то бишь, прошло чуть больше половины турсезона), и мы в самом большом аэропорту Рима. А мы тем временем шли всё дальше, и даже немногочисленные средства передвижения уже не встречались. Наконец, на самом краю парковки мы смогли лицезреть одну-единственную машину. Чёрную. Ё-моё, на дворе август. Ав-густ, плюс тридцать семь в тени, пекло как в Аду, а он тут на чёрной тачке разъезжает. Придурок. В машину мы с принцем плюхнулись почти одновременно, так же синхронно хлопнув дверями, заставив провожатого поморщиться. В салоне стояла закономерная духота. Кожаная обивка нагрелась, но с этим я справилась почти мгновенно, выпустив в воздух чуть-чуть Пламени. На мгновение стало так холодно, что при дыхании изо рта вырвались облачка пара, зато потом температура в салоне стала приемлемо-прохладной. — Так, Высочество, я спать, а ты бди. Принц что-то согласно шишикнул, а я развернулась лицом к окну, ткнулась лбом в стекло и закрыла глаза. Всю миссию поспать нормально не получалось, плюс я болела, плюс приходилось пробовать еду вперёд шейха, которого регулярно пытались травануть (тестом еды обычно занимался Бел, который просто сжигал Пламенем еду вместе с ядом, если он там был), плюс непонятно откуда взявшаяся сонливость, плюс постоянная жара (а вы попробуйте походить закутанными в сорокаградусное пекло — хочется отрезать себе голову, чтоб не болела)… В общем, в сон я погрузилась с огромным удовольствием. На улице уже начало темнеть. Лицо словно горит, с подбородка капает пот, чёлка налипла на лоб, а в ушах бешено надрывались «Skillet», но я упорно каталась на роликах. Встречный ветер вызывал что-то, похожее на восторг, а постоянно одинаковая дорожка стадиона, казалось, неспособна приесться. Я обожаю кататься на роликах. В какой-то момент моя тётя приводит на стадион свою дочку, которую мы совместными усилиями учили кататься на роликах. Дело пока продвигается… никак. Сестра с трудом стоит на роликах без сторонней поддержки, так что пока обучение ограничивается тем, что мы с тётей держим девочку за руки и водим туда-сюда по стадиону, попутно пытаясь втолковать, как двигать ногами. Вообще, кататься на роликах я училась ещё лет в шесть, потому что мама хотела приобщить меня к спорту, но тогда опыт не прошёл удачно. К тому же, я от природы ленива и достаточно малоподвижна (шилу в одном месте это, конечно, не помешало). Так что когда лет в десять я попросила ролики, меня встретили непониманием. Зато потом… Сон прервался ласковым тычком стилетом в бок и нежным шишиканием: «Лягушка, мы приехали». Блин. Опять. Ну сколько можно-то? Сны-воспоминания всё продолжаются, особенно навязчивы вот эти милые незначительные моменты. Месяца три назад мне снилось, что я играю с родным братом в «виселицу». Это было только один раз, и играли мы всего минут двадцать, но… Пожалуй, у меня-анимешницы это одно из самых счастливых воспоминаний, связанных с братом. А выспаться так и не получилось. Эх. Всё ещё недовольный Берини передал нас с Белом на руки Луссурии. Точнее, Луссурия пришёл прямо к машине, проворковал что-то, похожее на приветствие, сообщил, что дальше о «Франночке и Бельфегорчике» позаботится сам, помахал водителю ручкой и жестом поманил нас за собой. — Ах, за эти полтора месяца произошло так много! Вы не представляете, синьорина Фалсита покинула наш особняк. Всё случилось, как Франночка и предполагала! Да, а ещё пару дней назад дон Тимотео решил навестить нашего босса. Через три дня приедут Ноно, его двое сыновей и внешний советник. Как вам новость? — Пи-изда рулю. — совершенно честно высказалась я на русском. Правда, понять интонацию это не помешало ни Луссу, ни Белу. — Ши-ши-ши… Принц их выпотрошит. Наконец, мы дошли до третьего этажа и рассосались по комнатам. Спа-ать… ** Наконец-то выспавшись, я почувствовала, что голова будто стала легче. Немножко подлечила почти прошедшие (за полтора-то месяца) симптомы болезни, привела себя в надлежащий вид и отправилась писать отчёт, по пути захватив Бельфегора. Так я угробила ещё один день. А следующие сутки потратила на разбор скопившихся отчётов и составление общих еженедельных. Доделать я отчёты не успела, так как меня вытащил Скуало. Нас с Белом, немного сонных и бледных, Дождь Варии потащил в свой кабинет — давать инструкции. — Значит, так. Девятый утверждает, что соскучился. — почти выплюнул бывший Серёга. — Хотя пиздёж всё это. Мы почти уверены, что он подозревает нас в том, что Невесуч… Синьорину Фалсита, — вот здесь он едко усмехнулся, — мы сплавили сами. В связи с этим правила. О проделках и отношениях с ней упоминать как можно меньше. Если ваши шуточки всё же вскроются, отпираться не имеет смысла, но и подробностей не раскрывайте, а то мало ли… — Это, конечно, круто, но чё они сразу не приехали копать? Непонимание. Так было бы проще улики надыбать, а у Варии было бы меньше времени на отработку оправдания. — Да хрен его знает. — пожал плечами Скуало. Так, ненормативная лексика в его речи стала какой-то слишком уж частой. Волнуется? — Говорит, что хотел весь первостепенный состав сразу увидеть. Хотя, подозреваю, относилось это в основном к тебе, Фран. Но об этом чуть позже… Так. Его сынки. — Скуало передёрнуло. — Энрико и Массимо. Это… Без комментариев. — Скуало. Я, конечно, всё понимаю, но мы были в России, ты, в конце концов, вариец. ЧТО такое должны представлять из себя сынки Девятого, если у тебя внезапно пропал дар речи при одном воспоминании о них? — осторожно поинтересовалась я. — Пиздец. — честно ответили мне. — Ни в коем случае, слышите, ни при каких обстоятельствах не спрашивайте Массимо ни о чём, что может быть хоть косвенно связано с ним. А… — Так, степень опасности и трындеца мы будем устанавливать потом. Давай что-то типа досье на них. — Энрико — старший. — послушно начал Скуало. — Тот ещё зануда. О правилах знает даже больше, чем те, кто эти правила составлял. А ещё он пидр, но это не доказано. Массимо… Ну, самовлюблённый кусок дерьма, в основном только болтающий, но не по делу. Нахальный, невоспитанный и многое другое… А ещё, кажется, один из них может стать мужем Фран. — Ну нахер. — совершенно безэмоционально отозвалась я. Уверенность, что всё пройдёт по канону, и обоих сыновей Девятого грохнут, придавала сил. — С чего такие подозрения? — Очень уж интересовались тобой в верхушке. — кисло сообщил Дождь. — Не, ну флаг им в руки, конечно, но тогда никаких детей с Пламенем Неба — это раз. Жить мы с вероятным муженьком, видимо, будем порознь из-за моей зависимости от Пламени босса — это два. Я предполагаю небольшой вариант, что босс чисто из вредности пошлёт Девятого — это три. И по канону обоих всё равно убьют — это четыре. Хотя есть вероятность, что последнее не сбудется, но надежды я не теряю. — Вот поэтому тобой и интересовались. — вздохнул Скуало. — Шо? Удивление. — «Слишком умная для ребёнка, девочка настоящий гений!». — передразнил кого-то Серёга. — Не правда. Я кастрюлька. — беспомощно сообщила я, даже отдалённо не представляя, как можно обозвать меня гением. Извращенцы. — Вот они удивятся, когда я покажу им, как умею держать карандаш глазом*. Зловещий хохот. Бу-га-га-га. Кстати, есть какие-то особые пожелания? Ну там, косичку заплети, педофи… сыновья Девятого это любят, или там вместо юбки брюки, ибо до свадьбы ни-ни? — Да посрать вообще. — махнул рукой Скуало. — Идите поешьте лучше, за столом вам этого сделать не дадут. — Садюги. Не давать бедным детям поесть. Теперь я понимаю, почему босс так не любит Девятого. Так над детьми даже наш босс не измывается. Хотя, откровенно говоря, голодом морят разве что заключённых в казематах, но это уже мелочи жизни. Безразличие. И надо будет чаёчком запастись. Буду сюрпать и шумно глотать, перед этим размешав сахар ложкой так, чтобы от постукиваний по стенке чашка треснула. И нас отпустили готовиться. До приезда было не менее пары часов, так что я отправилась прямиком к Алисии Аддамс. Она состояла в моём отряде, и с ней у нас сложились вполне неплохие отношения, укреплённые стёбом над Невесучкой. Что я делала у Алисии? О, мне нужно было запастись у неё слезоточивым кремом (и такое, оказывается, есть) и одолжить косметику. Спустя сорок минут я любовалась творением рук своих: чуть заметные тени под глазами, появившиеся совсем недавно от недосыпа, теперь можно было заметить едва ли не за километр, губы совсем слились с остальным лицом, которое теперь было серовато-бледным, ярко-алый маникюрчик, чуть покрасневшие глаза с полопавшимися капиллярами — наши солнечники и не такие фокусы могут проделать, — и свободная причёска. В качестве дополнения я взяла наиболее свободную рубашку, расстегнула куртку и натянула балетки, больше похожие на тапочки. А ещё я почти десять минут таскала по всей своей спальне шестикилограммовый пакет, чтобы руки понатуральнее тряслись. Чехол со скальпелем на предплечье и огромные накладки — это уже почти талисманы у меня. А вот шапка набекрень съехала уже сама. И вот, образ завершён. Поблагодарив Алисию за помощь и откопав Бельфегора в его же апартаментах, я потащила блондина в святая святых — кухню. Мяско… м-м, свинина… Мы как раз делили запечённые куриные крылышки, когда раздался громогласный ор Скуало, оповещающий о прибытии гостей. Ну, понеслась душа в рай. _________ * — а я действительно умею держать карандаш глазом. Просто нужно зажать «попку» карандаша между глазными веками.