"V" — значит "Вендетта". А Ещё "Вария", а ещё "Объём".

Она так похожа на аниме-версию себя… И какая же она тёплая, почти как босс. Хотя… Нет, с боссом она не сравнится. Пламя Арии большое и, несомненно, мощное, но оно будто бы подавлено, сияет даже не в половину своей силы. И всё это спокойствие словно приклеенная маска. Ария Джиглио Неро произвела на меня, безусловно, неизгладимое впечатление, но вот было ли оно положительным — спорный вопрос. Женщина обвела наш отряд взглядом, продолжая улыбаться, но её улыбка отчего-то на миг исказилась, когда она наткнулась взглядом на безмятежно клюющую носом меня. Знаменитое среди фанатов «Реборна» предвидение? Возможно. Но что ей так во мне не понравилось? Или что она такое увидела? Вместе с Арией прибыл блондин с зализанными волосами и достаточно мощным Пламенем Грозы, в котором я опознала Гамму, и здоровый дядя со смуглой кожей и коротенькой светлой бородкой, лысину которого прикрывала такая кепочка, в которой гопников всегда представляют. Вот последний мне тоже вроде бы знаком по канону, он сто процентов канонный, но его имя вспомнить не могу. Блин. А пауза стала затягиваться. И Вария, и Ария (да вашу мать, почему нельзя было назвать дочь Linkin Park или Сонатой, например, раз уж так на музыку тянет*?) явно друг от друга чего-то ждали. — А единорожке** уже лет пять-шесть должно быть, да? — как-то невпопад протянула я, лишь бы только прекратить это намекающее на что-то молчание. Аркобалено Неба вздрогнула и перевела взгляд на меня. С секунду она просто молча смотрела, осмысливая сказанное, а потом несколько даже растерянно кивнула. В следующий миг она вдруг совершенно серьёзным тоном сообщила: — Знания не панацея. — В курсе. — пожала я плечами. — А горькая правда лучше сладкой лжи. Тепличные розы, конечно, выглядят привлекательнее кактусов, но в пустыне выживет только кактус. Да и цветут кактусы, пусть и редко, но красиво. Ария дёрнулась, очевидно, уловив намёк. Стоит сказать, что это, конечно, очень здорово, что она не даёт малолетней дочери во всё это окунуться, но, чёрт возьми, ребёнок же подохнет так! Юни родилась, будучи уже влипшей в мафию по самую верхушку этой дурацкой шапки (начинаю думать, что у Амано Акиры был бзик на большие странные шапки), которую напяливала Луче, и которой сама Юни будет щеголять в будущем. И тут не нужно быть великим провидцем, чтобы понять, что в данном случае беззаботное детство — большая роскошь. Но не мне об этом судить. Думаю, предсказательница всё же знает, что делает. Словно опомнившись, Аркобалено Неба снова растянула губы в улыбке. Сказала несколько стандартных фраз и свалила в зал, утащив за собой сопровождающих. Так что она тут забыла? — Зелёный Мусор, это чё щас было? — Ария Джиглио Неро, босс, Аркобалено Неба. И она очевидно что-то увидела. Что она тут, кстати, делает? Я не слышала, чтобы Вонгола или даже Вария вели активное сотрудничество с Семьёй Джиглио Неро. — задала вопрос в пустоту, не особо надеясь услышать ответ. Всё-таки, полностью просвещать меня в дела отряда никто пока не собирался. — Врой, на днях Маммон звонил, сообщил, что его очень хорошая знакомая хочет посетить приём. Без приглашения это сделать, разумеется, нельзя, но имя своей знакомой он называть отказался. — сообщил Скуало. — А, ну я так и поняла. И мы распределились по залу равномерным слоем, и каждый пасёт хотя бы несколько человек. Босс, которого вовлёк в беседу босс Брагинских (он настоятельно попросил меня называть его дядей Ваней), пристально следил за членами Фалсита, Скуало взял в оборот Каваллоне, не слишком правдоподобно — ну, для тех, кто видел его серьёзным, конечно, — возмущавшийся наличием «Тупого Коня» на приёме, на Леви повесили мелкие Семьи, которые он просто и незамысловато пугал, Вонголу пасти поручили Луссурии (внешний советник от такого уже успел озвереть), Бельфегор что-то шишикал Гамме, а меня взяли в оборот Хранители, племянники и мать Брагинского. Единственную женщину из Хранителей звали Радой. Мирославина Рада, сверкая светло-ореховыми глазами, успевала потискать меня, проворковать что-то умилённо-радостное Татьяне, сделать пару фотографий и, кажется, поприставать к тому самому бородачу с двустволкой, которого, оказывается, звали Михаил. Её тяжёлая каштановая коса, под которой были завязаны синие ленты кокошника, мелькала то тут, то там, и регулярно била всех по лицу. Михаил, который Солнце, регулярно прикладывался к фляге и выглядел абсолютно трезвым, разве что немножко неопрятным: жёлтый галстук закинут на плечо, половина чёрной рубашки заправлена под ремень, к которому и крепилась резная фляга, а из-под удивительно чистых белых кроссовок выглядывали голубой и серый носки, в которые были заправлены наглаженные брюки. Мужчина улыбался в пушистую спутанную бороду и приобнимал то и дело пристававшую к нему Раду. Хранитель Грозы, которого все звали дядей Гришей, создавал впечатление ударенного током: его тёмно-серые с парой насыщенного белого цвета прядей волосы торчали вертикально вверх, он то и дело дёргался и безумно хихикал высоким голосом; на руках — длинные чёрные перчатки, на ногах… В общем, проще сказать, что он вроде косплеил Изму и Кронка из «Академии Императора», когда они в лаборатории, разве что очков не хватало. Дождём у Брагинских оказался дядя-хипстер. Ну знаете, такой, какими показывают «типичных москвичей» во всяких пародиях: светлые джинсы в обтяжку и с подворотами, модные лиловые слипоны, светло-серая рубашка, голубой галстук-бабочка, светлые волосы, уложенные при помощи тонны лака, серые глазёнки, глядящие из-за стёкол очков в трапецивидной оправе, и выражение «Я делаю вам одолжение своим присутствием» на худом лице. Откликался этот господин на имя «Святомир». Ураган и Облако оказались близнецами. Два совершенно одинаковых создания лет двадцати-двадцати пяти, с ярко-лиловыми волосами, насыщенными зелёными глазами и широченными лыбами. Оба одеты в одинаковые косухи, чёрные джинсы и высокие ботинки. Единственное различие — проколы в ушах. У Паши шесть колец в правом ухе и два ярко-алых гвоздика в левом. У Саши же оба уха проколоты симметрично — лиловыми гвоздиками. На полные вариации имён не отзываются. И все девять человек, включая Лёху и Юрия, просили что-то сказать или показать, ответить на какой-то вопрос и так далее. Минут пять Рада меня не трогала, что навело меня не на лучшие мысли. Даже её Пламя отследить сейчас в этой мешанине Атрибутов сложно. И как в воду глядела — Туман Брагинских соткалась прямо в воздухе из появившихся синих и серебристых искр. В одной руке у неё был один из последних моих блокнотов, которые я всегда держу под рукой, читая что-либо. Содержимое всех таких блокнотов — дикая помесь из мелких заметок, бездумно накаляканных узоров, зарисовок ручкой и штриховок во все стороны и всеми способами. В другой же руке Рада сжимала подаренную Татьяной прозрачную скрипку. — Я тут посмотрела… Ты, оказывается, та-а-ак весело проводишь время! И скрипка, и рисунки, и записей разных куча! А книжки у тебя совсем какие-то не детские! — обиженно заявила она. — Вот скажи мне, зачем тебе учебник по физике за девятый класс?! — Повторение — мать учения. Невозмутимость. Если я не буду повторять материал, то к этому самому девятому классу благополучно его забуду. И я ненавижу, когда люди без спроса лезут в мою комнату. Не делайте так больше, пожалуйста. И положите взятые оттуда вещи на место. — Ну-у! Ты бука-бяка, Фран! — надулась женщина, надув губки и топнув ногой. — А ещё ты поиграешь нам на скрипке! — Нет. — спешно отозвалась я. А то мало ли, вдруг ей действительно приспичит, чтобы я сыграла?… А тут человек пятьдесят всяких-разных личностей. А я стесняшка, да. К тому же, за два года обучения игре маэстро не станешь, тем более, если регулярно отменяешь занятия из-за миссий. — Почему нет? — тут же полюбопытствовала Рада. Что примечательно, все остальные молчали, наблюдая за происходящим, говорила только Хранительница Тумана. Даже Татьяна молчала. Оценивают? Скорее всего. Пламя каждого напряжённо подрагивает, хотя все выглядят так расслабленно, будто они тут в отпуске. Неизвестно, как, но мне удалось свалить от шумной Рады и вообще Брагинских (я на всякий случай мониторила ещё их босса — он вроде собирался пообщаться с «племяшкой», то есть, со мной***) на балкон. Прохладный октябрьский воздух остудил начавшую гудеть от шума голову. Тяжёлый вздох сорвался с губ сам. Я всё ещё не могу переносить огромные толпы людей, особенно, когда они в непосредственной близости от меня. Вот тут, кстати, выявляется жирный такой минус способности видеть Пламя внутри людей: все мерцают разными Атрибутами, доводя чуть ли не до приступа эпилепсии. ** Дальнейший вечер прошёл как в тумане. Я помню, что на балконе встретилась с Бельфегором, который прошишикал что-то ехидное и свалил. Затем был «обмен подопечными»: мне достались вонгольцы, Скуало взял на себя мелкие Семьи, Лусс что-то ворковал то зеленевшему, то бледневшему, то красневшему Каваллоне, босс вполне мирно общался с Брагинскими, Леви шугал и без того нервных Фалсита, а Бел остался с Джиглио Неро. Потом Бельфегор пошёл нервировать Вонголу, а мне достались Джиглио Неро. На меня косились оба сопровождающих Арии, сама женщина с неизменной улыбкой вела со мной светскую беседу «ни о чём». Я, кажется, даже что-то отвечала. Женщина же старательно делала вид, что всё в порядке, и мы впервые общаемся. Она потягивала вино, которое разносили снующие туда-сюда официанты, и рассказывала нейтральные истории, из которых можно выудить максимум информацию про то, что у неё есть секретарь, или что Ария была в Палермо. Следующими я пасла мелкие Семьи. Я успела поговорить с боссом каждой, говоря всякие жутковатые или бредовые вещи вроде «Два плюс два равно пять, потому что Шекспир был кроликом-гангстером» или «Завтрашним утром вчерашнего вечера я обычно пью чай». На людей действует удивительно по-разному, но одинаково ярко. Жене одного из боссов я даже попыталась сделать комплимент: «Ваши глаза такие яркие и глубокие, они были бы жемчужиной моей коллекции». Но женщина почему-то испугалась и зарыдала. Странная. А ещё меня выловил Иван Брагинский… Пардон, дядя Ваня. Он пояснил, что, раз является моим двоюродным дядей, то у него есть определённые обязанности передо мной, а в первую и последнюю нашу встречу два(!) года назад он мне даже плюшевого мишку не подарил, «А какой я после этого любимый добрый дядюшка?!». Вот он и решил наверстать упущенное, пообещав приехать на мой день рождения, после чего буквально завалил вопросами. Даже если и врал, я не уловила ни намёка на ложь, что уже круто, даже несмотря на то, что я контролировала происходящее намного хуже, чем если бы чувствовала себя нормально. И, кажется, в какой-то момент я непроизвольно выплеснула часть своего Пламени, ибо находившиеся в радиусе трёх метров от меня люди отшатнулись, одного даже передёрнуло. Зато мне в тот момент стало намного легче и перестало быть так холодно. В общем, особых угрызений совести я не испытала, но вот повод для очередных сплетен, видимо, дала. Что ж, досадно, конечно, но хрен с ним. ** С приёма я свалила при первой же возможности, то бишь, после первых отчаливших гостей. Притопала в свою комнату и, едва стянув одежду, рухнула в кровать. Спать-спать-спать! Сегодняшний день вымотал меня просто ужасно. И даже сон с видением отрывков жизни себя из других миров куда лучше, чем ощущать это гудение в голове, покалывание Пламени где-то внутри и общую слабость тушки. А ещё я, кажется, ещё раз решила заболеть… Писатель Вспышки фотокамер, крики поклонников, бегущие сзади журналисты и тыкающие мне в лицо микрофоны репортёры… Раздражает. Одна-единственная книга, внезапно оказавшаяся мировым бестселлером, и всё. Конец моему спокойствию. Уходить от преследующих даже после окончания конференции людей сложно, но возможно. У меня были предположения, что этим всё и закончится, так что я заранее подкупила семь человек, плюс мой телохранитель. Они перекрывают толпе дорогу, когда я сворачиваю на не очень широкую улицу. Дальше — поворот в пустой переулок, где я буквально на бегу вытаскиваю из рюкзака (никогда не могла ходить с сумками) просторное худи. Ярко-жёлтая ткань порядочно раздражает, но и скрыться позволяет неплохо. Приметные выкрашенные в тёмно-серый волосы скрываются под капюшоном, на нос ложатся бутафорские очки. От преследователей надолго не скроет, но в машину, где меня уже ждёт телохранитель, я запрыгнуть успею. Вышла из переулка, дальше главное — идти не спеша, чтобы внимания не обратили. Десяток метров ходьбы, и вот я уже в машине. — Чёртова экстремалка. — почти выплёвывает Рита — тот самый телохранитель и мой единственный друг. Она смотрит на меня в зеркало заднего вида, и мне как обычно кажется, что её глаза идеально чёрные. — Делать тебе больше нечего? Ты же ненавидишь людей. Так зачем все эти конференции и прочее? Только не говори, что для пиара, всё равно не поверю. Её голос звучит ровно, как будто разговор она заводит лишь для галочки. Впрочем, так и есть. Слово в слово Рита повторяет эти фразы после каждого такого побега от толпы после встречи с поклонниками. — Газуй давай, я домой хочу. — совершенно игнорируя её вопросы, пробормотала я, стягивая ненавистное худи, убирая очки и откидываясь на сидении. И ведь как всё невинно начиналось! Даже, можно сказать, забавно. И долгое время это было действительно весело. Всему положил начало черновик детектива с элементами фэнтези. Ничего такого, просто небольшая серия коротких рассказов. И, в общем-то, серия никогда бы не увидела свет, вот только она попала Рите в руки. А она с какого-то перепугу решила, что это бессмертный шедевр, и его вот непременно нужно очень срочно опубликовать. С тех пор, собственно, прошло несколько лет, я выпустила серию полноценных книг про героев того сборника рассказов, и общественность внезапно решила, что я чуть ли не второй Конан Дойль, и понеслось… Конференции, встречи с поклонниками, презентации новых книг, выставки и прочее. Тогда-то Рита и взяла на себя роль моего телохранителя. «А что, — пожала она тогда плечами, — мышцы у меня есть, техника боя на случай непредвиденного — тоже, стрелять умею, от особо ярых поклонников в случае чего спасу». Так и повелось. Но изначально такого фурора моя персона не производила. Да, узнавали некоторые, но хватало выдавить улыбку и поблагодарить за чтение и похвалу моей книги, чтобы отвязаться. Но потом какой-то критик просто вылез и такой: «Это невероятный шедевр!». А толпа на то и толпа, чтобы всех подряд слушать. А я людей не люблю, я пишу для себя. Вот и выходит, что с читателями я контактирую только раз в год на конференции. Рита говорит, что за этот год фанаты дичают, вот и ведут себя неадекватно. — Эй, принцесса, выплывай давай из своих фантазий. — раздаётся голос Риты, и в нём отчётливо слышно насмешливые нотки. — Приехали. Вылезай давай, я не собираюсь тащить твою отнюдь не лёгкую тушку на шестой этаж! Хм… Видимо, я опять погрузилась в свои мысли или задремала, из-за чего не заметила, как мы приехали. — Вылезаю. — зачем-то сообщила я, открывая дверцу и выходя на улицу. О, мне снова снилась жизнь писательницы. В её случае не ассоциировать себя с параллельным воплощением себя куда проще, чем остальные, кроме, разве что, призрака. Но с призрачной версией вообще всё неоднозначно, она слишком непривычная, чтобы ассоциировать себя с ней. Писательница… Она смотрит на мир словно через серое стекло — таким однообразным я его не воспринимала даже в прошлой жизни. Постапокалиптическая версия моей души после каждой нашей «встречи» оставляла меня в прострации, пытающейся определить, что из воспоминаний и ощущений правда моё, а что — нет. Жизнь с той вариацией развития событий, где я-анимешница не попадала под машину, меня почти раздражает. Нет, там всё весьма неплохо, но каждый раз, каждый чёртов раз видения об этой жизни напоминают мне о незаконченных делах, двоюродных сёстрах, родном брате, немногочисленных подругах… И невольная ассоциация почти моментально разваливается, как только в голове проскакивает оформленная мысль: «Какого чёрта мне напомнили о них?!». А вот вариация развития событий, где я тоже Фран, только коренная итальянка и совершенно точно не попаданка, «отсекается» сравнительно легко. Просто я знаю, что совершенно точно не поведу себя так, что я, дырку в небе над всем происходящим, говорю на нескольких языках, считаюсь малолетним гением, и самое главное отличие моей настоящей жизни от остальных — я в мафии. Так, сворачиваем полемику, я тут уже минут пятнадцать валяюсь в кровати, Скуало не простит. Кстати о нём. Проснулась я сама, по привычке, без пробуждающего вопля. Неужто капитан, даже более голосистый, чем персонажи диснеевских мультиков, в кои-то веки охрип? Та не, может, на миссию отправился? Но проверить и всё-таки прийти на тренировку стоит. Принять сидячее положение куда проще, чем это было, скажем, неделю назад. Кавахира утверждает, что головные боли вызваны адаптацией организма и души к постоянным контактам с иными мирами, и скоро мне будет значительно проще. Платье, которое я вчера скинула на прикроватную тумбу, за ночь немного примялось, зато куртка, которую я вообще скомкала, совершенно не пострадала. Ещё один плюсик в копилку преимуществ варийской формы над «красивыми» тряпками. Между юбкой и штанами выбрала штаны, ибо прохладно уже на улице, да и в замке тоже. Плюс надо же хоть иногда менять юбку на штаны? К тому же, после вчерашнего приёма мне совершенно не хочется надевать юбку. Вместо туфель сегодня надеваю ботинки. Итог: в зеркале отражается худой — если не сказать «тощий», — пацан с длинными волосами, у которого батя явно военный. А, впрочем, хрен с ним. Варийцы особо по поводу внешности не докапываются (тактично игнорируем Луссурию), а мне о важности женственности пока думать рановато. Так, я уже на двадцать пять минут опаздываю на ежеутреннюю тренировку, а Скуало ещё не ворвался в мои апартаменты с требованием отрывать свой костлявый зад от кровати и идти заниматься. Это настораживает. И, если честно, даже немного пугает. Каждый раз, когда такое случалось, оказывалось, что начинается нечто весьма масштабное. Именно поэтому я проигнорировала вчерашнее переутомление и напряглась, чтобы посмотреть, кто, где и в каком настроении — со временем по Пламени я научилась с почти стопроцентной точностью определять общее направление эмоций первостепенного состава варийцев. Босс, к которому я «присмотрелась» в первую очередь, был напряжён и, кажется, сильно о чём-то задумался, находился в своём кабинете (хотя обычно выползал туда только после завтрака), но с места не двигался. Та-а-ак… Скуало внезапно обрёлся довольно близко к Занзасу, они, видимо, думали над чем-то важным. Какая-то часть сознания понадеялась, что они думают в яойном смысле фразы, но здравый смысл и сильная привязанность запретили мне всерьёз развивать эту мысль, по крайней мере, пока. Леви нашёлся внизу, в районе кухни. Он не шевелился, в то время как Луссурия скакал вокруг него словно наскипидаренный. Ну, эти двое закадычными друзьями не являются, их скорее можно назвать приятелями по шалостям, но и общение Солнышка и Грозы Варии своей внезапностью инфаркт ни у кого не вызовет. Бельфегор спокойно дрых в своих комнатах, судя по положению Пламени. Ну, и что мне делать? Первым делом надо сходить попить чаю. И согреюсь немного, и успокоюсь, и более-менее осознаю реальность. А, может, застану ещё Леви с Луссом и смогу расспросить их о непонятности происходящего. Вылезать из апартаментов не хотелось, но было надо. По пути на первый этаж я не встретила никого. Ни прислуги, ни второстепенного состава, ни многочисленных заведующих, начальников, сотрудников разных отделов и курьеров (замок-то большой — без них никуда). Девственная пустота и совершенно не естественная для замка тишина. Даже ночью можно время от времени уловить какие-то шевеления, если выйти в коридор. Намеренно преследовать Луссурию и Леви я не собиралась, но очень обрадовалась, когда увидела их всё ещё сидящими на кухне. Точнее, продолжал сидеть Леви, а Лусс скакал по кухне, что-то готовя. Хобби у него такое. Особенно, когда нервничает. Обычно Солнышко каждое утро что-нибудь готовит, но сегодня его Атрибут очень уж нервно мечется. Да и Леви что-то неспокоен… Не нравится мне это. — Добрый вечер. — зевнула я, ставя чайник на плиту, вытаскивая из шкафа свою чашку (средних размеров белая кружка с забавными лягушками — подарок Высочества на десятый день рождения) и кидая в неё сахар с заваркой. — Доброе утро, Франночка! — проворковал Лусс в ответ. Где-то на фоне Леви тоже буркнул нечто приветственное. — Как спалось? Ты что-то сегодня совсем рано. Кошмар приснился? — с пулемётной скоростью добавил боксёр. — Спалось как обычно. Встала рано, потому что проснулась по привычке, а тренироваться не позвали. Кошмаров не снилось. — по порядку ответила я. — Меня вот что напрягает: почему все такие напряжённые? — Ох, точно! Ты же вчера так рано ушла, что не в курсе! Семья Джиглио Неро просила помощи, так что мы сегодня едем к ним на переговоры! — почти пропел Лусс. — Ты вчера так рано ушла, что даже и не знала об этом! Я хотел, конечно, сходить к тебе и предупредить, но подумал, что ты, наверное, очень устала, раз ушла, так что не стал! Я хотел предупредить тебя сегодня утром, честно-честно, но ты же та-ак любишь поспать, что я решил не будить тебя сегодня! Часиков в девять, наверное, уже поедем, так что скорее собирайся! — единым потоком слов выговорил Солнышко. Ну капец теперь. Джиглио Неро, условно МИРНАЯ, блять, Семья, решили просить помощи у Элитного Отряда Убийц, который славится тем, что состоит из одних психов. Окей, а дальше что? Мукуро изначально не попадёт в Вендикаре? Этот мир пугает меня всё больше и больше… _________ * — Фран намекает на то, что имя «Ария» имеет одинаковое название с видом музыкальных композиций, а так же с музыкальной группой. Негодование было вызвано схожестью имени Арии с названием отряда. ** — Имя «Юни» пишется как «Uni», в итальянском языке оно созвучно со словом «единорог» — «Unicorno». *** — Тем, кто не помнит: Татьяна является матерью Ивана Брагинского и сестрой бабушки Фран, следовательно, сам Иван приходится Фран двоюродным дядей, а его дети будут для Фран троюродными братьями и сёстрами.