***
Он запоминался, как Вико (Ви) Ринцивилло, в первую очередь. Но предпочитал, чтобы в самых ближних кругах называли Ким Тэхён. Так велели корни, память и некоторые непробиваемые принципы. В нём таилось какое-то сердитое безумие, воспалялось и рвало в клочья. Чимину всегда казалось: это хроническая болезнь, обостряющаяся до пределов в какие-то считанные секунды. Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься без какой-нибудь части тела или с дырой в башке. И Тэхёну свойственно обеспечивать самый мучительный исход для избранной жертвы. Да, у него частенько менялось настроение, он не гнушался загулов, сексуальных игрищ и приёма наркотиков, но уходил в отрыв согласно собственному расписанию, а потому не терял хватки. Многие знали - с ним лучше не шутить и не пробовать обводить вокруг пальца. Поэтому стоило передумать просить понизить налог из-за кризиса. Чимину легче сброситься со скалы и поговорить с Посейдоном. Он что-нибудь придумает и перебьётся, наведёт порядки в счетах самостоятельно, в конце концов, можно немного повысить цены на элитную категорию. Размышляя о неуравновешенном начальнике, Чимин потягивает сладковатое вино в шёлковой постели и поглаживает покатые девичьи плечи. Его обложили две загорелые проститутки из его же борделя. — О чём ты думаешь, дорогой? — спрашивает одна, а другая спускается губами по груди - куда Чимин нарочно пролил пару капель. — О ком, девочки. — Подумай лучше о нас...! — хором обиделись они. Ему снова собираются сделать двойной минет, лижут и причмокивают. Чимин откидывается к изголовью и томно закусывает губу. «С удовольствием продаю удовольствие» - его маленький и надёжный девиз по жизни. Так почему бы не приобщиться самому?... Некстати зазвонил телефон. На проводе объявился сам босс, к которому сегодня Чимин выслал партию сочных кадров. Неужели не понравились? Быть такого не могло. — М…да? — протянул Чимин, вслушался, приостановил ретивых фурий. — Что? Сегодня? — он резко сел и спустил ноги с кровати. — Боже... Да-да, конечно, я уже собираюсь. Дамы недовольно зафыркали, взобрались крашеными царапками вверх по спине. — Извините, но мне пора. Дела, — он подмигнул, чмокнул их в щёчки. — Аривидерчи, крошки! Через десять минут он сидит в машине рядом с Тэхёном, перед ними и за ними - ещё несколько авто. Они едут к каким-то «возможным свидетелям» - выбивать информацию. Отходящий от прихода Тэхён жутко зол и расстроен, вскользь спросил о самочувствии, ещё быстрее поведал историю о смерти Манрике. Чимину жаль. Да, здоровский был мужик, рассудительный и спокойный, до последнего верил в гуманизм, придерживаясь старой закалки. — От тебя всё ещё сексом пасёт, хорошо развлекался? — Тэхён поднял на него суровый взгляд. — Я-то? Не то чтобы хорошо, — отмахнулся Чимин. — Ввожу тебя в курс дела, — Тэхён чуть развернулся к нему. — Ты с этой минуты - мой новый советник. И я ебал любые причины, которые ты назовёшь, пробуя отпиздеться против моего решения. Доверительные отношения между ними, конечно, установлены. Преданность проверена годами. Чимин сглотнул. Ко всему прочему, он заведует борделем, к такой перемене явно не готов. — Можешь рулить двумя кораблями, если сможешь, я не запрещаю, — развеял его сомнения Тэхён. — В конце концов, поставишь кого-нибудь временно замещать. Не у всех же твоих там вместо голов дырки. — Вот только не надо презирать древнейшее ремесло, которое приносит тебе кучу бабла. — Тебе оно приносит не меньше, — подчёркнуто грозно замечает Тэхён. Пока ехали по тесным ночным улочкам, не совсем любовались, скорее, пропускали мимо глаз и ушей, давно став обывателями с намыленным взглядом. Туристическая феерия, обшарпанность или величавость - всё во имя романтики. Этот городишко в стиле барокко - растянут покрывалом на пороховой бочке. До вулкана Этна немногим больше пятидесяти километров. Случавшиеся извержения почти стирали каменное гнездо с лица земли, но упорный люд восстанавливал руины заново и никогда - тотально. Что толку вбухивать бюджет в тщетность? Каждый здешний день может стать последним. Тряхнёт хорошенько - и собирай косточки, пикнуть не успеешь. Тут быстрее приходишь к осмыслению ценности жизни, нежели где-нибудь ещё. И потому прогораешь наскоро и насквозь. Больше по пути не спорили, говорили на отвлечённые темы. Чимин примерял новые обязанности на ходу. Приспосабливаться он умеет мастерски. Хамелеон. Не был бы им - вряд ли пришёл бы к тому, что имеет. В пути Тэхён созвонился с информатором, уточняя некоторые нюансы. Несколько машин отъехало по данным наводкам. Чимин провожал их, встревоженно вглядываясь в тонированное окно. В итоге остановились у портового домика. Высыпались наружу, метнулись к багажникам. Вооружившись пулемётом, Тэхён сунул один Чимину. — Идёшь сзади. Включайся. — А кто здесь тусуется вообще? — Чимин оглядел окошки двухэтажного безобидного здания. — Один пидорас, который часто посасывал Армандо. И если он чего-то не знает, что ж, сегодня явно не его день, — он обернулся на команду. — Пьеро все помнят? И дождался однозначных кивков. — Отлично. Его не трогать, остальных - как пойдёт. И с ноги выбивает калитку. Согласно приказу Чимин плетётся позади. К оружию давно не прикасался, потому подрагивает рука. Послышались выстрелы: Тэхён не захотел звонить в дверь. На первом же этаже, в гостиной, угашенная компания с воплями пытается поспешно оставить партию покера. — Добрый вечер, хуесосы! — Тэхён прострочил очередь поверху, и от звуков бьющегося стекла заложило уши. Все вскочили из-за стола и ломанулись в стороны, кто-то полез вниз - целовать плинтуса, кто-то пробовал вооружиться и не успевал, падая замертво. От выстрелов в воздухе повисла сизая дымка. Шумная заварушка завершилась тем, что Тэхён поймал за шиворот одного из сбегавших и приложил его щекой к зелёному сукну игорного стола. — Здравствуй, сладкий, — Тэхён склоняется к его уху и жмёт дуло пулемёта к паху. — Отстрелить тебе член или мы поговорим? — Погово… во… — он заикается, брыкается, но сопротивление бесполезно. — Где Армандо? — с расстановкой спрашивает Тэхён. — Я не знаю…! — Ой ли? — схватив за волосы, Тэхён ещё разок хорошенько прикладывает его виском о стол. — Я, правда, ничего не знаю, синьор! Мы уже три дня не виделись, он даже не звонил... — Курва, ты начинаешь меня бесить, — Тэхён явно психует, Чимину видно, как играют от злости желваки. — Серьёзно бесить. Он меня наебал, понимаешь? И убил моего человека. И я охуительно не в настроении. Где он?! Узнаваемая интонация. Ещё чуть-чуть, и Тэхёну сорвёт крышу. У Чимина и присутствующих наверняка побежали мурашки по спине. — Не знаю… Господи, пожалуйста… Я не знаю! Пришлось прикрыть глаза. Чимин бы прочёл ему молитву, если бы помогло. Отбросив оружие, Тэхён хрустнул пальцами и развернул щупленького смазливого Пьеро, вдарил по лицу, отбросив на полкомнаты, а когда подхватил за грудки, с разгону вогнал головой в стену, чуть придержал, наслаждаясь мазками крови и сопливыми воплями. Пьеро, упавший на пол, захныкал и закрылся руками, взывал он к пресвятой матери. Тэхён уверен, что эта соска что-то знает. — Последний шанс даю тебе выговориться. Он что-то глухо запричитал, и Тэхёну пришлось присесть на корточки. Он внимательно слушает, кивает и улыбается. — Куда ты меня послал? — он извлекает из внутреннего кармашка щипцы и хватается за запястье верещащего Пьеро, заламывает ему руку, усаживаясь на спину. — Вот уж где я только не был... Чимин отворачивается, бросаясь осматривать предметы интерьера, статуэтки и картины. Истошный крик рвёт ему слух, мольбы о прощении сквозь заплывшую влагой глотку. Видно, что Тэхён мотает головой, отрицая всякую надежду на спасение. Одна секунда. Вой до хрипа безудержной силы. Тэхён отбрасывает выдранный ноготь, мученик бьётся под ним в конвульсиях и начинает что-то выговаривать. Приостановившись, Тэхён озадаченно вслушивается. Уловив главное, поднимается, придавливая вяло говорящую челюсть лакированным ботинком. Затем берёт белый платок с внешнего кармана пиджака и аккуратно отирает щипцы. — Ну вот. Нет бы сразу сказать, не выёбываться, а то строит тут из себя… — он с вызовом взглянул на своих, приглушённых, но не испуганных. — Наша птичка сказала, что три дня назад Армандо катался на свою виллу в Агридженто. Я и не знал, что эта паскуда заимела там домишко. Спасибо, Пьеро. Можешь ведь, когда хочешь. Настало время уходить. Казалось, несчастный Пьеро спасён (или Чимину вправду хотелось пожелать ему удачи). Но раз тот случайно перешёл дорогу боссу - участи его не позавидуешь. Уже на пороге Тэхён разворачивается и, одолев расстояние быстрыми шагами, из выхваченного кольта стреляет Пьеро меж глаз, пистолет прячет обратно в кобуру на поясе. Вид человека, исполнившего свой долг. Вернее, насытившегося. Он как будто наелся после долгой голодовки, любуется брызгами и глупым выражением лица бывшего проститута. — Разве он не оказался бы важным заложником? — неуверенно прикидывает Чимин и борется с приступом тошноты. — Будь он важным, Армандо бы не позволил до него добраться. Всё важное принято хорошенько прятать, Чимин. Возьми на заметку. Что ж, вкупе с безумием Тэхён всегда отличался и некоторой толикой милосердия. Рано или поздно этот одинокий парень напоролся бы на неприятности любого рода. Но от такого милосердия у Чимина, честно, подрагивают колени. Отъезжали они от занявшегося пожара. Тэхён не любит оставлять следов, даже при условии, что те ему не навредят. Огонь очищения. В этом что-то есть.***
В штабе решили единогласно: Тэхён останется здесь, в Катании. Не только шеф почуял запашок дерьма, разящий от всей этой истории. Как бы то ни было, нет никакой гарантии, что тот же Армандо вывернулся живым. — Если кто-то хочет, чтобы я выехал со своего трона, им придётся снять меня лично. Поэтому в Агридженто отправим первую и вторую группу, — он кивнул их предводителям. — Выдвигайтесь прямо сейчас. Уёбка этого привезите целым, если застанете. Если нет - оповестите сразу же. Совещание закончилось к утру. Такие важные вопросы всегда обсуждаются вне зависимости от времени суток. После посещения морга, где покоился Манрике, Чимин и Тэхён добивают бутылку на двоих и встречают рассвет в патио у бассейна, насыщая круги под глазами. Спокойные сновидения - то, о чём им приходится мечтать. Тихо и мирно, занимается ярче розоватая полоска восходящего солнца. Столько усталости скопилось - не одолеть, не перепить. Глаза заволокло туманом. — Что, если всё разваливается, как только я к этому прикасаюсь? — Тэхён спрашивает как-то растерянно для своего привычного тона и мироощущения, стягивает галстук. — Что за ебучее нечто ходит по миру и отбирает всё, что плохо лежит, хорошо блестит или кажется лучшим? Ты бы хотел это убить, Чимин? Он неуверенно повёл плечом. — Если бы можно было, то да, — отвечает он. — Но ещё никому такое не удавалось. — Да, ты прав, — перегруженный событиями, Тэхён начинает уходить в свой личный астрал, говорить замедленно, словно сидя на высоком холме под звёздами. — Мне нужно иметь рядом только тех, кому я могу доверять, — он смотрит Чимину прямо в глаза, но не совсем его различает. — И я хочу быть уверен, что ты один из таких людей. — Конечно, Тэхён. — Потому что, — он резко придвигается и хватает его за шею, но нажим слабый, а дыхание на ухо - шумное. — Потому что если ты попробуешь меня наебать... О, Чимин, я клянусь... — Нет-нет, успокойся, — Чимин спешно перехватывает его руки. — Я не подведу. Правда. Незатейливо задетую правду Тэхён смакует минутами, затем прихватывает большой ладонью пах Чимина, тот с жалобным стоном вскидывает подбородок, пробуя свести ноги. Тэхён не позволяет. А кости ломит. Чимин не вправе отбиваться, перечить, он тяжело зависим, но не показывает степени. И вряд ли осмелится. Видны воспалённые веки, Тэхёна бросает в жар, ему необходимо успокоение. Тэхён оттягивает Чимина за волосы и начинает с пристрастием покусывать губы, лижет и напирает. Отвоевать отнятую ночь не выйдет, растерян настрой, но получится немного достать Чимина, попавшегося под руку... немного присосать его язык, вылизать рот. И глубже. Сожрать. Задавить. Накормить слюной, массируя маленький аккуратный член. Покрывшись испариной, задыхаясь, Чимин заводится на порядок мощнее, чем от любой девчонки, ему стыдно, а вырваться - никакой возможности. Ток бежит между ними, к соскам больно прикоснуться - такие твёрдые. И самовнушение не действует. В мгновение - перестаёт действовать вообще всё. Тэхён настойчиво суёт ему пальцы в рот, а сам спускается вниз по шее и, надорвав воротник рубашки, сжимает челюсти на надплечье с такой дурью, что Чимин вскрикивает и вкалывает ногти в его плечи, выгибаясь в оргазме, нахлынувшем под притоком содранных чувств... А Тэхён отстраняется, вдруг потеряв интерес, вытирает пальцы салфеткой. Не возбуждён, не удовлетворён, остывший, как дрейфующая в нигде льдина. Чимин не понимает, что произошло, восстанавливает дыхание, оправляет одежду. Подпуская Тэхёна, он подписывает приговор. Но тому, кажется, снова всё равно. — Извини. Я слегка сорвался. Чимин ошалело подносит к дрожащим губам стакан с выпивкой. Водится за боссом и такое. Не в то время, не в том месте. Продолжает колотить, как на лютом морозе, какого избалованное средиземноморским климатом тело и не ведало. — Ничего... — обращение к себе, затравленное неловкой улыбкой. — Дружеская услуга. — Услуга? — Тэхён по-змеиному опасно прищурился. — Ну да. Впредь, если меня понесёт, как мой зам, получаешь разрешение бить по хребту, — он принялся тереть глаза, зевнул. — Я, наверное, через денёк зайду к тебе. Есть там среди новеньких азиаты? — Будет партия... Но на следующей неделе. — Что ж, тогда подожду. Самых вкусных прибереги. Просидев в прострации ещё с минуту, Тэхён вытянул ноги на стол и, глядя в небо, заговорил вполголоса. — Иногда я думаю, Чимин, что сев на это кресло, подпалил гору с динамитом. И когда он жахнет, пердак порвёт не только мне, — он тихо засмеялся. — Отстой... Я не должен был соглашаться. Были кандидатуры получше. И теперь они будут жрать мою печень, пока я их всех не уничтожу. А если все против, то никого не останется. Они считают, что я в этой семье как ебучая раковая опухоль, но я - хирург. Изредка его тянет на откровения, а в лице тенями проступает прошлое. Чимин чувствует, что их когда-то занесло на чужбину целым скопом лишних душ, чтобы разделить одну судьбу. Впрочем, родина отсюда дальше, чем в километрах. Поборов наконец дрожь, Чимин подсаживается к нему и обнимает, целуя в макушку. Надеется, что Тэхён не прострелит ему живот и не начнёт душить, или слегка насиловать. Он, как ни странно, жмётся ближе и позволяет себя немного приласкать. Не отпихивается потому лишь, что заебался, напился и теперь дремлет. Напоминает Чимину те вечера. Правда, на его месте был совсем другой человек, совсем другой. И его присутствие затесалось в Тэхёна намертво.