Всего хватает. В избытке. Избыток - излишества. Передоз. Отрезвление приходит нескоро. Как правило, того, чего больше, не замечаешь абсолютно, оно протекает сквозь пальцы. Светом. Ранним и мутным. Хватка за тени. Стопы - к холодному полу. Из приоткрытого окна веет влажным воздухом, утро пасмурное, но даже если пройдёт дождь - всё равно будет жарко. Прогноз родом из предчувствий.
Ещё вчера - похоронная процессия и смазанные мокрые лица, а сегодня тремор правой руки после очередного загона. Простой процесс прикуривания превращается в нечестную забаву, какая Тэхёну спросонок не нравится совершенно.
— Сучка...
Тэхён шипит и перекидывает зажигалку в левую руку, ступнёй тормошит спящего на кровати парня, тот едва оклемался: лошадиной дозы было всё-таки многовато. С ним удалось неплохо развлечься, но до идеального далеко. Идеальное, возможно, затем и считается непостижимым, чтобы маячить и раздражать бесконечными образцами. Тэхён не думает, что это отклонение или фазовые перемены в волнах мозга.
Всё это. Где комната разворошена, где обязательно что-нибудь сломано, а от порошка на столе остались снежные разводы.
Потом недолгое пробуждение, глаза в глаза, а веки тяжелые и прикрывают радужку вполовину. При тщательном осмотре видны свежие ранки на губах. Свеженькое личико, довольно симпатичное, потому Тэхён не трогал. Он вообще старается по минимуму прикасаться к тому, что приносит товару Чимина деньги. Скорее всего, тот рассердится, когда очередной мальчик вернётся. Но не искалечить Тэхён не в состоянии. Парень прошит синяками, царапинами, ниже рёбер видны порезы, на шее следы неполного удушения. Тэхёну смотреть не страшно, а чертовски приятно. Нет, он не любитель портить, это его способ украсить и выразить приятие. Потушив сигарету, он кивает на бумажник:
— Возьми, сколько хочешь.
— Благодарю. Вы очень щедры, синьор, — он поднимается и, пугливо поёжившись, совсем скоро уходит, прихватив сумму меньше той, что достоин.
Никто из них не берёт много. Тэхён бы и хотел, чтобы однажды кто-то дал отпор, остервенело и нагло запросил нолей или объявился некто, не просящий ничего и осмелившийся остаться. На такого взглянуть было бы любопытно. Но, может быть, лучше им всем уходить, пока не поздно.
Возвращение назад, к сущностным рутинным вопросам. Человек-гонец, косвенный свидетель смерти бывшего советника, не вынес чувства вины, поэтому Тэхён его так и не увидел. Тот вскрылся, и к похоронам добавилось ещё одно тело. Тайна той встречи остаётся неразгаданной. Тэхён понимает, что вокруг него пытаются сжать кольцо с пиками вовнутрь, вынуждают устроиться поудобнее в ожидании смертного часа. Сдаваться Тэхён не намерен, но всегда готов поиграть.
Привычки спать до полудня или валяться без дела Тэхён не имел никогда, какие бы приключения пробуждению ни предшествовали. Безутешные хранители спокойной жизни, Гаспар и Карлос, ожидают его в коридоре, приветствуют низким поклоном.
— Доброе утро.
Тэхёну, правда, несложно подарить им парочку бодрящих слов. В периоды смуты важно проявлять участие к тем, кто поднимался на трон в качестве свиты. Те, на кого Тэхён может положиться, находятся у него на особом счету.
По коридору плывёт прохлада, какой обдаёт впитавший ночь камень. Кругом благодать и пахнет морем, до ванной комнаты по гранитному полу всего несколько шагов.
После душа в зеркале нашлось много итальянца. Проникновенная страсть в охмелённых глазах, бронзовый загар гладкой кожи, чуть выгоревшие на солнце чёрные волосы. Теперь даже с корейским проблемы: неминуемо накладывается акцент. На груди несколько розоватых колец от бывших пуль, над левым соском красуется белый буквенный шрам:
«pst»,
«per sempre tuo» - навечно твой. Прикрыв глаза, Тэхён размывает по нему пальцем скопившуюся воду.
Присутствуют шрамы и на спине, от ранений ножевых и огнестрельных, а в целом - стройное подкачанное тело, на какое Тэхён не вздумает жаловаться. Он смотрит на своё отражение, но не любуется. Он привык видеть этого человека каждый день и понемногу сомневаться в его существовании.
Бывший психиатр оставил ему в рецепте приём витаминов и диазепама, это немного облегчает случающиеся неврозы. В моменты ясного сознания ум Тэхёна работает, как часы. Чёткое распределение времени, планинг заполняется с лёгкой руки, он выучился вести дела обстоятельно и со вкусом, расставляя приоритеты согласно интересам
семьи. Вероятно поэтому отцу приглянулась его кандидатура. По той же причине он имел свору врагов, точащих на него зуб двадцать четыре на семь.
…Когда-то Тэхёну предлагали заиметь кого-то вроде стилиста, но он отказался, хватает прачки и пары служанок, чтобы поддерживали одежду в должном состоянии. Гардеробные порядки и каждодневный ритуал преображения принадлежать могут исключительно ему. Двадцать минут уходит на сборы. Как бы ни кутил ты всю ночь - ты остаёшься лицом и примером для подражания, поэтому Тэхён никогда не позволяет себе выйти в чём попало. Одержимости странно подходит официоз. Он знает, что это сочетание редкое и беспроигрышное. Никто не ждёт от великолепно выглядящего мужчины маниакальных замашек, никому и в голову не придёт посчитать, что накрахмаленный воротничок часто пачкается красным.
Свежее бельё, белоснежная рубашка, выглаженный лёгкий костюм-двойка, где приталенный пиджак, предпочтительнее - «Китон», серебряные запонки и зажим для чёрного галстука, тонкий ремень с аккуратной бляшкой. Волосы зачесать на косой пробор, напустить пару ноток мускусно-цитрусового парфюма на шею и запястья, зашнуровать лакированные туфли. Готово.
За завтраком Гаспар рассказывает о том, что следы Савиано пропадают в аэропорту: кто-то из носильщиков багажа прокололся за отдельную плату. Тэхён и не сомневался, что тот убрался из страны, он обсосал его и принял единственно правильное решение. Но это всё равно не спасёт продажную сволочь: у Тэхёна есть глаза и уши по всему миру. Рано или поздно этот кусок говна где-нибудь да всплывёт. И когда это случится, Тэхён встретит его, как полагается. Следовало обратиться к вопросам на злобу дня и не мешкать, рассеивая внимание.
Выступая полновесным владельцем ночного клуба, Тэхён заезжает разузнать новости лично от подчинённых, раздаёт указания и направляется к Чимину.
Борделем «Mezzaluna», что значит - «Полумесяц», Чимин заведует вот уже как четыре года. Спрятанный в переулке от посторонних глаз, дом удовольствий сияет ночами густо-красной подсветкой, особо выделяя лепнину над входной аркой, что изображает Афродиту, поедающую яблоко под светом неполной луны.
Чимин превратил это место в истинную купель разврата, он сотворил интерьер с нуля, соблюдая изысканные нюансы прошлого (всегда питал некоторую слабость к истории). Поэтому в богато украшенной зале в бордовых тонах - на софах и креслах ласкают друг друга заблудшие души, воркуют, свет приглушён, играет чувственная музыка, пахнет вином и кремами. Мелькают подношения в виде вина и фруктов. Очаровательное хихикание, звуки поцелуев. В любое время суток здесь царствие полутьмы и праздник жаждущих тел. На Тэхёна наплывают намасленные полуголые девушки, парни, искрящие похотью, сдирающие с него шкуру зазывающими улыбками. Низ живота заливает тёплой карамелью, затылок мокнет. Тэхён часто дышит, набрасываясь взглядом на отпечатки чужих пальцев, съезжающих с плотных ягодиц, на чужие губы, сползающие по волнам плеч. И все, все смотрят на него, словно гадая: спалит ли дьявол ковры и ткани, устроив кровавый шабаш, или же пронзит равнодушием.
Прикусив щёку, он успешно сдерживается.
Вдруг Чимин со спасительным окликом выглядывает с балкона второго этажа и машет рукой, подзывая подняться. Так и ходит в халате на голое тело. Тэхён скривил рот. Пора отучать его от привычки одеваться в стиле сутенёра.
В комнатушке, предназначенной для личных встреч, Чимин надымил кальяном, протянул мундштук вошедшему боссу. Девочки хихикают на диванчике и посылают скабрёзные намёки.
— Ты охуел поутру гаситься? — гневно отмахивается Тэхён.
— А что? — поморгал Чимин слёзными глазками.
Тэхён крепко берёт его за воротник и слегка встряхивает.
— А то, блять, что ты теперь под моим началом. Как раньше уже не будет.
Чимин будто проснулся и вспомнил. Вообще, за минувшие два дня он подумал, что Тэхёна отпустит с поспешной идеей взять его в помощники. Ему хочется выразить что-то вроде: «Я не гожусь», но Тэхён открывает окно, хватает кальян и со всей дури швыряет на улицу. Дребезжащий звук, посторонние с визгом покидают помещение. Чимин в ужасе бросается к подоконнику и чуть ли не наполовину вываливается наружу.
— Ёбаный пиздец, Тэхён! Ты хоть знаешь, сколько он стоит?! — воет и хватается за голову Чимин. — Мне его египетский хер привёз, как там его… Чёрт! Чёрт! Сука!
Тэхён хладнокровно пожимает плечами.
— Купишь новый.
— Так, ладно… — Чимин облизывает губы и зачёсывает волосы назад, встаёт под ветерок, читает мантру под воздействием витаминок. — Надо успокоиться, успокоиться. Вот же блядство...
Халат чуть съехал вниз, оголяя плечи. Тэхёну виден след его чудовищного укуса, две синеватые дуги. Наверное, не будь Тэхён хоть немного человеком, так и разорвал бы его. Незнамо зачем, он всматривается. Чимин со спины кажется хрупким - стоит пихнуть его пальцем, того и гляди посыплются со звоном позвонки. Но это одна видимость. А миловидная его внешность обманчива. И всё же Тэхён не спешит похвалить себя за содеянное. Хорошо, если им не придётся обсуждать какой-то рассветный ненормальный проступок, названный услугой.
Облачка дыма точат носоглотку. Заправка в кальяне - явно не обычный табак. Лично Тэхён отводит себе на мгновения счастья некоторые ночи, вот Чимину без каждодневного кайфа будет труднее.
— Если помнишь, мы все в одной куче, — Тэхён присел на стол. — Поэтому мне нужно твоё участие. Бесполезное бдение в качестве папика закончилось.
— Между прочим, это сложная работа! — возражает Чимин, обернувшись и принявшись размахивать руками. — Страховки, налоги, бесконечная бухгалтерия, проверка персонала…
—
Ебля, — той же интонацией перебивает Тэхён. — Да-да, можешь не заливать. Короче, приводи себя в порядок, дружок. И чтобы через час я видел твою бодрую тушку в своём кабинете.
Подтянув его халат и разгладив бархатные лацканы, Тэхён удалился. Чимин в растерянности отшатнулся. Окно его кабинета выходит на задний дворик парковки.
Элегантный Тэхён садится в машину, элегантный Тэхён исчезает. Его руки всё ещё на лацканах, его зубы всё ещё вспарывают кожу. Чимину не помешало бы затянуться, но кальян разбит, да и сам он тоже не шибко прочно склеен.
***
На Чимине чёрные брюки с рубашкой и синий пиджак, вид ухоженный. Тэхён расслабился - учить его ничему не нужно, достаточно поспособствовать переменам. За кофе они обсуждают текущее положение.
— Поебать на Савиано, мониторить его местонахождение будет одна из групп. Сейчас нужно заняться возвращением двух наших крупных поставщиков из Марокко и клиентов с Балкан, — рассуждает Тэхён. — А если не их, то хотя бы слитых денег, выяснить, что за хуйня происходит. Мои бароны говорят, что кто-то предложил народу более выгодные условия, поэтому и поступили отказы, тем самым прогорели увесистые контракты.
— Похоже, кто-то хочет нас окопать, отодрав кусок покрупнее, — предполагает Чимин. — Я так понимаю, мне следует проехаться по списку клиентов и переговорить лично?
Печальный опыт Манрике вселил в Тэхёна некоторые опасения. Демократия, пожалуй, давно не в моде.
— Не тебе. Поручи любому из моих людей, составив годную оферту. Заскочи в бухгалтерию к девочкам и посоветуйся с ними, потом покажешь, что надумали. Я бы сам сделал, но хочу пока заняться кое-чем другим.
А именно - систематичной и последовательной проверкой устоявшихся связей, вычленением гнили, лёгкой зачисткой неугодных и просроченных. Подбросить дров туда, где вечные хлада, посмотреть, какие крысы побегут первыми. Наведение порядка в беспощадной манере, которую Тэхён принимает за единственно верную, гарантирует лишь временное затишье.
Влияние семьи Ринцивилло в Катании установлено безоговорочное. Владение сетью баров, клубов, подвальных казино и борделей, контроль над частными предприятиями, турагентствами, портовыми службами, упрочнённые связи с полицией и мэрией, аккуратный сбыт наркотиков и оружия. Никто не откроет своего дела без согласования с Тэхёном. Что бы ни делала мафия, здесь всё шито-крыто. Взамен - защита и покой. Иной раз это намного лучше, нежели доверие мнимому закону.
Тэхён всегда старался придерживаться кодекса чести, но едва кто-то преступает его, он слетает с катушек, за что и прославился среди семей, как «психопат». Да, он не всегда играет по правилам, но ровно до тех пор, пока их не нарушают другие. Жаль, что делать это у них входит в привычку, а у Тэхёна свои представления об организованной преступности и ведении партии в шахматы, где в коробку летят все фигуры, ему не принадлежащие.
Неудачи с наркотрафиком Тэхёна беспокоят в меньшей степени - так или иначе убытки покроет деятельность внутри региона, куда сильнее напрягает нависшая грозовая туча. Он подозревает, что где-то в глубине закипает котёл, заваренный по его шкуру полгода назад. Но среди созываемых людей и пешек не выглядывает ни одного самодовольного и задумывающего неладное. Тэхёна словно хотели подбить, кинув пару-тройку камешков по крыльям, но не сбивать с курса, создать видимость бунта.
Спустя ещё две недели Чимину на пару с компаньоном удалось выбить из марокканского шейха согласие на возвращение к прежнему ведению дел. Чимин ожидал похвалы, но Тэхён не удостоил, занимаясь выжиганием по дереву, на какое иногда тратит досуг. В кабинете стоит характерный запах жжёной древесины, Чимин поморщил нос - не та сладость и духота, какой он выучился дышать.
— Он что-нибудь сказал о тех людях, с кем собирался сотрудничать? — не отрываясь, спрашивает Тэхён.
— Да. Сказал, что они тоже итальянцы, но доверия у него не вызвали, потому он «рад снова возобновить отношения с господином Ринцивилло».
— Итальянцы, значит?… — Тэхён отключает выжигатель, стягивает маску. На доске прорисованы два дерущихся тигра. — Странно это всё.
— Я тоже так думаю, помойкой несёт, — кивает Чимин. — Я слышал, что пару дней назад случилась перестрелка в Агридженто.
— Случилась, — помрачнел Тэхён. — Полегли остатки банды Савиано. Кто ещё мог знать об их укрытии, если не он сам?… Издалека замёл следы, мразь. Мёртвые с нами, конечно, не поговорят.
— Верняк, — соглашается Чим, смотрит загадочно и садится на подлокотник кресла, прикуривая боссу однотонным щелчком зажигалки. — Одна моя птичка-информатор принесла мне отличную весть.
— По поводу? — выдыхает Тэхён.
— Позавчера начальник порта назначил для грузового причала внезапную профилактику в ночную смену, вызвал техников, как положено. Вот только главный бригадир уточнил, что не слезал в ту ночь с дивана.
Порт - важная стратегическая единица, и перспектива его лишиться Тэхёну подъедает нервишки. У него есть запланированный график загрузки и отгрузки запрещённых товаров. Названного дня Тэхён в списке не увидел, постучал пальцами по столу и, сдвинув брови, позвонил Гаспару с приказом приготовить машину.
— За идиота меня держат, что ли? — Тэхён зло вмял сигарету в дно пепельницы, он так или иначе узнал бы. Выходит, кто-то специально дёргает за ниточки. — Я метнусь туда-назад, всё выясню, а ты сгоняй в одно местечко, — и протягивает Чимину бумаги на заказ, какие не светят в сети, а доставляют лично в руки. — Думаю, скоро нам придётся вооружиться до зубов.
— О нет, только не к нему, — закатив глаза, Чимин делает горестное выражение лица.
— Только к нему, Чимин. Он лучший, — с долей издевки ухмыляется Тэхён и берёт со спинки кресла пиджак. — Будь с ним повежливее.
Выругавшись, Чимин сжал бумаги и тут же сбавил обороты. В конце концов, задерживаться надолго вовсе не обязательно.
***
Где бы ещё ему быть, как не в самом очаге волнующей святости?
Чимин выходит из машины и снимает солнцезащитные очки, с прищуром смотрит на церковь святой Марии, на утончённое великолепие архитектурных деталей. Два уровня колонн, сужающийся в высоту фасад, статуи четырёх святых и небольшая колокольня. Миновав решётку, Чимин ступает за зелёные высокие двери и оказывается внутри. От сладковатого запаха ладана его всегда подташнивает, с самого детства.
Храм типа базилики, центральный неф венчает полукруглая апсида с алтарём, над которым поблёскивает хрустальная люстра. В придирчивом молчании замерли ряды скамей, и даже огонёк в лампадке кажется застывшим. Пустует. Зима в разгар лета. От шагов по мраморному полу разливается мелодичное эхо.
Чимин прошёл дальше и, пританцовывая, покрутился у креста, рассмотрел мозаику, фрески. Из исповедальни сбоку послышался хрипловатый низкий голос.
— Я освобождаю тебя от твоих грехов во имя Господа, и Сына, и Святого Духа. Иди с миром и служи Ему…
После появляется сутулый человек и быстро покидает церковь, почти летит к выходу. Чимин провожает его презирающим взглядом и узнает местного рыбака, не раз гостившего в борделе, хмурится. Он ещё появится, и там, и здесь.
А впереди уже возник чёрный силуэт в приталенной сутане с крестом на груди и маленькой библией в руках. Внешность священника перечит ангельской. Раскосый разрез лукавых глаз, неприемлемая для южных широт бледность, жгуче-чёрные волосы, не порченные солнцем. Удел его - прохлада и тени, таинства и ночи. Он умело располагает к себе и пользуется большой популярностью, известен своим
добрым сердцем, воспитанностью, его замечают на благотворительных вечерах или в окружении детей в приютах. Чимину же видно, как из-под его тёплой улыбки льются дьявольские густые чернила.
— Так хочется верить, что все мы когда-нибудь встанем на верный путь, — вздыхает святой отец Мин Юнги и целует крестик.
— Глупая надежда, — хмыкает Чимин.
— Может быть, но куда без неё? — пожимает он плечами в ответ. — Так что же привело тебя сюда, сын мой?
Сволочь. Терпеть издевательства с его стороны просто непростительный идиотизм. Закусив губу, Чимин потряс кейсом с бумагами.
— Меня прислал Тэхён.
— О, вот как… — оглядевшись, Юнги кивает и просит идти следом.
В общем-то, они не воюют - не за что, но лицемерие Юнги для Чимина убийственно по факту, поэтому и общение с ним наладить невозможно, скрипят зубы, и стервозность достигает апогея.
Мягкая поступь впереди, колышущийся подол сутаны. Они бесшумно спускаются в подвал. В кабинете, почти современной келье, куча мала книг и обыкновенный рабочий стол. Прихожане ни за что бы не поверили в то, что милосердный святой отец пропах порохом и грязью, в то, что облизывает пистолетные дула и определяет качество патронов по запаху. Сам он называет это уютным хобби, для Чимина же торговец оружием - импозантное животное, работающее на семью и курирующее поставки по всему острову. А потому на редкость ненадёжное. Удивительно, что Тэхён в нём абсолютно уверен. Из истории Юнги Чимину известно всего несколько фактов: что он когда-то прибыл из Кореи в составе молодой и подающей надежды группировки, но ту расстреляли, кинув на деньги. Юнги же чудесным образом выжил и выбрался на поверхность.
— Что ж, — Юнги садится в кресло и пробегается взглядом по спискам, прикидывает в уме какие-то планы. — Заказ великоват. Разобьём на две партии, так как мой поставщик с севера недавно покинул наш бренный мир, мне понадобится время, чтобы наладить связь.
— Твои проблемы, — устало говорит Чимин. — Остальное будешь обсуждать с боссом.
Нечаянно пронизывающая ухмылка, Юнги сложил ладони в молитвенном жесте. Он как будто знает обо всём, что происходит у Чимина в голове, листает его намерения и ожидания, точно одну из захудалых своих книжонок, а потом хочет подловить и размазать, но сдерживается.
— Справляешься с новой должностью?
— Да, вполне. Мне не впервой крутиться белкой в колесе и на колёсах, — Чимин направляется к выходу, не желая больше тратить ни минуты на сентенциозный трёп. — Мне пора, знаешь ли. Приятно было повидаться.
— Если у тебя трудности, ты всегда можешь прийти на исповедь, — ласково наставляет Юнги.
— Пошёл ты, — корчит мину Чимин. — Если вся эта хуёвина и правда, то для тебя котёл подготовили пожарче моего.
— Разумеется. А ещё неплохо бы тебе побывать на воскресной мессе, послушать хор…
— Отъебись, — зло закатив глаза, Чимин, хлопнул дверью, оставив собеседника довольствоваться уединением.
Юнги недолго смеётся, затихает, покручивая пальцами крестик. Зря Чимин так бесится по очевидным причинам - не терпит тех же раздражающих черт, хотел бы избавиться, выдрать, но попадается в одни и те же сети, ловушки. Юнги сложно представить, как некоторым не по силам совмещать несовместимое, а потом жирно указывать на недостатки. В его образ вложено столько же лжи, сколько и в образ любого другого человека. Как священнику, Юнги легко даётся вывод: каждый заслуживает то, что имеет.
