Лови меня

      По окнам тихо барабанил дождь. Во всей квартире чувствовалась какая-то липкая дымка сна. Она убаюкивала. Малыш сопел в своей колыбельке. Он пухленькой ручкой сжал край простынки, стараясь натянуть её до носа. Я умилился, бросив мимолётный взгляд на него. Всё же дети милые, когда спят…       Поддерживать чистоту в доме не было для меня проблемой. По крайней мере раньше. По холостяцким меркам, конечно. Но сейчас я просто не узнавал свою берлогу. Кашицу со столика приходится отдирать ногтями. Разные кубики, погремушки и другие детские вещи раскиданы по всему дому, чтобы в любой момент можно было воспользоваться.       Только я закинул вещи в барабан стиральной машины и включил её, в дверь позвонили. Удивительно, кого могло принести сюда. Коллеги всё ещё должны были быть на отдыхе, менеджер тоже не тревожил меня всё это время. Звонок настойчиво давал понять, что либо я открою дверь, либо нужно снова идти баюкать ребёнка, поэтому я тут же поспешил в коридор. Глазок был закрыт ладонью с обратной стороны, из-за чего по спине пробежал неприятный холодок. — Кто там? — негромко спросил я, чтобы не разбудить сына. Ответ не последовал, кажется, меня не расслышали. Ничего не поделаешь, я открыл входную дверь, но меня тут же кто-то оттолкнул.       Первой, что бросилась мне в глаза — и в нос — оказалась накидка из розовых перьев. Причём «бросилась» в прямом смысле. Блондинистая макушка тут же направилась в квартиру, не успел я оправиться от щекочущего чувства. Это розовое нечто словно с цепи сорвалось. Я даже подумал, не маньяк ли это какой. Вдруг вор или ещё кто. Не время мешкать! Я нагнал странного человека и схватил его за локоть, готовясь применить силу, если он не уйдёт по-хорошему. Но тут незваный гость повернулся лицом, я непроизвольно отпустил его. Мужчина презрительно фыркнул, поправляя перья. — Н-Николай Викторович? — Я чуть было не сел. И на пол, и в тюрьму за нанесение побоев застрахованной звезде эстрады. — Что Вы делаете в моём доме?       Я бы мог ещё спросить, когда он успел пройти курсы (не) молодых воришек. Так вламываться в чужие квартиры… Басков цокнул языком на меня и отправился дальше на поиски. Но, около колыбели, он всё же остановился. Мужчина посмотрел на меня холодным взглядом и… Я даже не знаю, что об этом думать! Он взял на руки спящего малыша. — Что ты… — начал я на повышенных тонах, однако смутился и продолжил чуть тише, со страхом смотря на гостя и сына. — Что ты делаешь? Он же спит. — Ничего, просто он будет жить у меня, — Николай с такой лёгкостью заключил это, словно приглашал меня на чашечку чая. — Что за глупости? Я позвоню в милицию, если не положишь его обратно! — Звони, — Басков направился к выходу, но я преградил ему путь. Мужчине пришлось продолжить разговор. — СМИ — наше оружие. Они могут одну и ту же новость представить в разных цветах. «Сын Николая Баскова, рождённый от любви» или «Александр Лавер позорит свою группу, скрывая своего нежеланного незаконнорожденного ребёнка». А если выяснится, что он от Киркорова? Так двойной скандал.       Хотелось ударить по разукрашенному косметикой лицу «натурального» блондина. Я посильнее сжал кулаки. Только посапывающий ребёнок останавливал меня от рукоприкладства. Если бы завтра на всех таблоидах появился Николай с фингалом, я бы чувствовал лишь гордость. — А, так я могу подкинуть идейку получше. «Николай Васильевич похищает ребёнка у Лавера». Ничего так статья получится, да? — А тебе кто поверит? — Здравомыслящие люди. Документы же у меня есть. Я отец ребёнка, опекун. Так что отдайте его мне. — Документы и подделать можно. А вот кого ты записал в графу «отец»? Разве им может быть не кто угодно? Вот, например, твои одногруппники, альфа на стороне или… Киркоров. Камеры видеонаблюдения есть, можем обнародовать.       У меня опустились руки. Николай толкнул меня плечом и беспрепятственно вышел из квартиры. Я даже дверь не мог закрыть. Всё стоял и смотрел в стену, обдумывая его слова. Лёгкий холодок прошёл по спине, словно я снова маленький мальчик, который нашёл у отцов кассету интересными вещами. Словно меня увидели за непристойным поведением. Голова слегка закружилась, а рассудок помутнился. Я чувствовал злость, отчаяние и ненависть. Хотелось исчезнуть. Уничтожить Баскова и Киркорова одним ударом, забрать сына и уехать далеко-далеко от всех и от всего. — Есть же тесты ДНК! — вдруг очнулся я и прокричал в коридор.       Очевидно, никого уже не было. Но ведь тесты можно сфабриковать, были бы деньги и желание. Но деньги есть, причём немаленькие. А что насчёт второго? Ну да, стал бы солидный взрослый — кхе, пожилой — мужчина отнимать ребёнка у его же родителя, если на то нет причин для этого? Ну, если только он больной. Насчёт адекватности я уже стал беспокоиться. И что делать? Заявить в полицию? А они помогут? Кого нельзя в нашей стране купить при нынешних ценах в магазинах? СМИ действительно создадут шумиху, мне будет сложно. Да и если я выиграю это дело, мне отдадут ребёнка… Сам факт разбирательства и связи с Киркоровым — не хочу его по имени звать, противно — на группе поставят огромный штамп. Все наши фанаты и фанатки будут думать, что мы прогнулись перед большими кошельками, чтобы пробраться на телевидение. Хоть о нас практически никто не помнит… Каждый день тяжёлых упражнений сотрётся из-за этого. Мы не сможем больше выступать, альфы смогут ещё найти себе достойные работы, хоть и будут мириться с насмешками. А я? У омег есть определённые запреты, добавить к этому клеймо «подстилки» и ребёнка на руках.       Может и правда так лучше? Может мне просто исчезнуть? У малыша появятся оба родителя, которые будут его баловать. Обеспеченная семья, пойдёт в престижную школу, которую бы я не смог позволить из-за денежных трудностей. Вырастет, найдёт себе альфу или омегу… Может вообще бету или девушку, ему будет не стыдно привести её в большой дом в центре Москвы.       Хоть я и думал о таком, сердце щемило, а из глаз текли слёзы. Это мой ребёнок, мой сын. Я его хранил под сердцем. И разве я позволю его у меня отнять?       Голова начала кружиться. Я не понимал, что происходила вокруг. Включил воду в ванной. Сел в неё прямо в одежде. В руке я сжимал голубую резиновую утку, с которой купал своего сына ещё пару часов назад. Она громко пропищала в моей руке, но я не обращал внимания. Вода была настолько горячая, что зеркало быстро начало запотевать. Из-за пара ничего не было видно.       Кажется, я нашёл ответ на свой вопрос. В другой руке оказалась бритва, лезвие от неё. Больно сжал, струйка алой крови медленно потекла по ладони. Страшно. Страшно умирать. Страшно почувствовать боль. Страшно потерять сына. Я зажмурился и резко провёл лезвием вдоль вены. Пришлось укусить утку, чтобы не закричать. То же самое провернул со второй рукой. Я хотел бороться, но другого выхода не было. Хотел ещё жить, но с сыном.       Лифт в нашем доме очень громкий — или это стены картонные — так что мне показалось, что я его услышал через поток льющейся воды. Наверное, соседи приехали. Уже около шести часов, пора бы людям возвращаться с работы. Всё моё тело обмякло. Из-за горячей воды? Мысли путались, а глаза слипались. Вода в ванной стала красной, очень красивый цвет. Алая вода. Неожиданно вспомнил про женщину, которая купалась в крови юных девушек и «омолаживала» свою кожу таким образом. Даже с губ слетел смешок… Какой-то пьяный. Я клевал носом, стараясь не упасть совсем в воду.       «Ах, я же дверь не закрыл», — последняя мысль промелькнула в моей голове, пока я окончательно не «уснул».