Мягкий характер

— Думаешь, мы тебя за прошлый раз простили? — слюна парня врезалась в лицо Юрия.       — Пёс, только не увлекайся.       Задира, по кличке «Пёс», грубо бросил Юрио к стене. Тот начал скулить от боли, но больше всего волновался за свой наряд — ему же всё-таки надо выступать после драки. Юрио был уверен, что сможет выбраться из этого дерьма целым и невредимым. Ведь это всего лишь кучка японских неудачников, которые решили взять его толпой. Однако очередная попытка вырваться из этого адского кольца, которым его окружили парни, снова обернулась крахом.       — Прекрати убегать, трус.       — Это я-то трус? — насмешливо спросил Юрио, стирая кровь с уголка губ. Пёс буквально зарычал и едва не бросился на Русскую Фею с кулаками. Но кто-то остановил его за шиворот.       — Где Юрио?! — нервно спросил Кацуки, обеспокоенным взглядом смотря на Виктора. Русский тренер лишь пожал плечами. Он и сам задавался этим вопросом.       — Что, если он расхотел участвовать?.. — голос японца поник. Одна только мысль, что весь этот спор, все старания ради одного дня пошли прахом, доводила Юри до депрессии.       — Брось, он бы этого не сделал, — сказал Виктор.       — Я поищу его!       С этими словами японец рванул в сторону раздевалки. Почему-то именно это место всплыло у него в голове в первую очередь. Однако, как только он собрался открыть дверь, оттуда вышел высокий брюнет. Он выглядел угрожающе, но, к удивлению Кацуки, просто протянул руку и строгим тоном сказал:       — Хорошо выступил. Молодец.       Пока Юри шокировано моргал глазами, из раздевалки выскочил Плисецкий и на коньках, словно на цыпочках, побежал к ледовому катку со словами «Спасибо, Отабек!».       — А? А? Ты? Он? — запаниковал Кацуки, переводя взгляд от убежавшей Феи до высокого незнакомца. Японец слегка наклонил голову и увидел за спиной Отабека кучу «тел», среди которых были знакомые Юри задиры.       Русская Фея, как только ведущий проговорил: «Наверное, Юрий Плисецкий не выйдет», резко вышел на каток, молниеносно подкатил к Минами и, выполнив дрифт на льду, опрокинул того крошками от льда.       Юрио выхватил микрофон и прокричал: «Не дождётесь!!!». Да так, что после этого крика еще несколько секунд исходило пугающее эхо.       Минами неловко отобрал микрофон и тут же исчез с катка.       Затихло. Юрио сложил руки, как балерун — ведь хореографии его учила настоящая балерина, — и ждал музыки. Все зрители, включая Отабека и Юри, невольно затаили дыхание. Русская Фея светилась под светом софитов и была похожа на чудо, внутри которого живет настоящий монстр. По крайней мере, так думало большинство. Но не Юри.       Началась музыка «Агапе». Движения Юрия впитали всю нежность, таящейся в его душе. Но, несмотря на грациозность, он допускал мелкие ошибки. Их можно было не заметить издалека, но Кацуки улавливал напряженное выражение лица Феи, мимолетную грубость в движениях. Казалось, еще чуть-чуть, и Юрио сдастся. Однако Русская Фея держалась, мертвой хваткой вцепившись в безупречность выступления. Хотя оно уже, естественно, безупречным не будет.       Все продолжалось ещё несколько минут. Кацуки, внимательно следя за номером Юрио, по пальцам считал количество его ошибок. И даже если это был спор, он мысленно молился, чтобы судья (Виктор) не заметил этого. Кинув взгляд на тренера, он увидел, как тот поглаживал свой подбородок и морщился. Всё-таки он заметил…       И в этот момент зрители протяжно охнули. Юри моментально перевёл взор на Фею и заметил её уже лежащей плашмя на катке.       Юрио потихоньку встал на четвереньки. Его руки дрожали и обжигались из-за холодного льда. Багровый цвет покрыл его щёки. Он почувствовал, как дорожка крови скатывалась из носа, и неаккуратно вытер её, размазав по лицу. Ему захотелось пустить горькую слезу. Он подвёл Виктора, ради которого сражался. Он подвёл практически всю Россию, в момент опозорив себя перед самой крупной академией в Японии. Однако плакать было некогда. Да и не к месту.       Юри выскочил на лёд, не слыша, как вслед ему кричал Виктор: «Стой!». Он быстро подъехал к соседу по комнате и протянул ему руку. Но в ответ лишь встретил злобный взгляд Русской Феи. Юрио резко отмахнулся, больно ударив по руке японца. На секунду Фею укололо чувство вины, как только он взглянул в щенячьи глаза Юри. Кацуки прижал ладонь к себе и смотрел на Юрио так, как будто провинился тут он, а не Юрио.       Плисецкий больше не мог этого выдержать и рывком уехал с катка. В раздевалке он со злостью снял свои коньки, кинул их в шкафчик и громко закрыл его. Блондин старался всё сделать как можно быстрее, чтобы снова не встретиться со взглядом этого щенка.       «Ну как можно быть таким мягким?!» — его злость кипела словно чайник на большом огне. Когда он закончил, то встретился с самим собой в зеркале. Кровь размазалась по лицу, синяки начали пробиваться, фингал уже нельзя было скрыть за пудрой. Он потрогал его, чтобы удостовериться, что это не пятно, и почувствовал боль при прикосновении.       — Виктор-сенсей, вы не видели Юрио?! — панически спросил Кацуки, как будто от этого зависела его жизнь. Он так винил себя за то, что не поехал за ним сразу. Он стоял на льду как оцепеневший несколько минут и только после этого дёрнулся с места. Но было уже поздно. Ни в гардеробе, ни в их комнате его не было. Он прекрасно осознавал, что неудачи во время выступления были связаны с той кучкой парней, которую он увидел, когда встретил Отабека. Юрио задирали. И наверняка из-за Кацуки…       — Хэй, Кацуки, — услышал он голос за спиной, когда искал Юрио в кабинетах. На минуту его сердце заполнила радость, но когда он повернулся к голосу, то вместо долгожданного Юрия увидел Отабека.       Отабек перевёлся в академию по такой же программе, что и Плисецкий. В ВШФ было много иностранцев, в основном, англоговорящих, однако Отабек был единственным казахом в школе. Это многих смущало, и он почти ни с кем не разговаривал. Каждый раз, когда Кацуки замечал его в коридоре, он хотел с ним поговорить, однако казах выглядел слишком угрожающе. Но вблизи он не такой грозный, как представлял Кацуки.       — Ч-что такое?       — Ты Юрия ищешь?       Этот вопрос заставил японца подпрыгнуть на месте и активно закивать.       — Тогда я знаю, где искать его.       Юри лежал на койке, глядел в потолок и снова и снова вспоминал свою оплошность во время номера «Агапе». Впрочем, это было не самое страшное. Его чересчур сильно гложил момент, когда он оттолкнул Свиную Котлету. Он ведь знал, что это может сильно ранить японца. Он с самой первой встречи знает о его мягком характере. Но всё равно не может перестать его задевать.       «С каких пор меня вообще колышет эта Свинка?!» — спрашивал себя он раз за разом и не находил ответа. Со стороны он был похож на безумца, который вечно ворочается на месте и издаёт странные звуки. Но, к счастью для Юрия, в медпункте сегодня никого не было.       Как только он подумал об этом, дверь с грохотом отворилась. Причиной шума был запыхавшийся Юри, очки которого неуклюже сползли с носа. Сердце Русской Феи невольно вздрогнуло.       Конечно, от той версии сексуального Кацуки уже ничего не осталось. Его прическа была растрёпана, и огромные очки, как у неудачников с мультфильма, портили ему весь имидж. Однако его слегка нервный взгляд, потное лицо и хмурые брови выглядели почему-то очень привлекательно.       За эти мысли Юрио ударил себя по лбу и закряхтел от боли.       — Ты… что с тобой произошло?! — обычно голос японца был тише воды, однако в этот раз, видимо, от беспокойства, он чуть не кричал. — Я искал тебя везде!       — Зачем? — на автомате огрызнулся Плисецкий. Он снова обвинил себя за грубость. С каких пор он начал винить себя?.. — Если ты хочешь меня позлить из-за проигрыша, то иди к чёрту.       Хотя Юрио прекрасно осознавал, что японец на это просто не способен.       — Я не выиграл.       — Что?       — Я сказал, что не выиграл, — в тоне Юри ощущалась настойчивость, и это было что-то новенькое для Плисецкого. — Ты говорил, что хочешь победить честно. Я тоже этого хочу. Поэтому вызываю тебя на матч-реванш.       После этих слов наступила тишина. Затем Юрий издал смешок. Вскоре в помещении раздался нервный смех.       — Ты это серьёзно?       — Да, — Кацуки выглядел даже грозно. Но вскоре его серьёзность начала таять. Он опустил взгляд, сел возле Юрия и начал мять одеяло, вновь вернувшись к версии «мягкого характера». — Ты выступил прекрасно, честно. Я внимательно следил за твоими движениями. Они отточены до идеала, ты двигался намного грациознее, чем я. Но я заметил, что тебя что-то беспокоило. И оказался прав, когда ты упал. Одного не пойму: почему ты не сообщил о травме до выступления? Зачем ты вообще вышел на лёд?!       Юрио аж затих от такого «наезда». Он удивился, что его же соперник будет беспокоиться за него посильнее любого родственника. Плисецкий не сразу нашёл, что ответить. Он не мог унять дрожь, посильнее схватившись за одеяло, не мог понять своей реакции на его слова. Это было не свойственно «мягкому характеру». Теперь ему больше подходила «мягкая грубость».       Затем он почувствовал ладонь на своей щеке. До этого, когда он дотрагивался до лица, он мгновенно чувствовал боль. Но это прикосновение было до того нежным, что Юрио было даже приятно.       — Э-эй, — заикаясь, спросил Юри, — почему… ты плачешь?