экзорцист
11 января 2017 г. в 15:43
Трудно оставаться человеком в столь полном соблазнов городе и дело совсем не в том, человек ли ты. Вот Грей Фуллбастер, к примеру, человек. Хотя он прежде всего экзорцист, а потом человек, поправляет Люси саму себя и горестно вздыхает — это определённо накладывает свой отпечаток. Верёвка, стягивающая запястья, жжётся, значит — освящённая, и, вообще, Люси реально страшно, если этот отмороженный парень рядом.
Потому что Грей хреновый экзорцист и даже не притворяется. До чего дошёл, что ловит и продаёт самим себе, вот только берёт не всегда деньгами, хотя вот лично у Люси денег тоже нет.
— Отсос и одна свободна, — Грей расслабленно улыбается, рассевшись на стойке бара в весьма непринуждённой позе (ну, да, их поймали далеко не в библиотеке, потому что два ночи, пятница и прочая фигня, не позволяющие Люси, как примерной студентке, заняться самообразованием).
Под распахнутой курткой влажно блестит голый торс и Люси становится совсем жарко, всё-таки он привлекательный: в меру подкаченный, руки с тугими жгутами полноводных вен, аппетитный пресс и жутко наглый взгляд. Язык машинально обводит пересохшие губы, просто он в её вкусе, ещё бы характер попроще…
— Можно я? — Джувия, несмотря на боль, даже руку тянет, как в школе, когда знаешь ответ на заданный вопрос.
— Нет, ты слишком мокрая, — экзорцист чуть морщится и, игнорируя едва не плачущую девушку, обводит похотливым взглядом остальных. — Эльза жаркая, блондинка хороша, но у неё клыки.
Не то чтобы Люси приятно, но это же явно комплимент, и она тут же улыбается, демонстрируя те самые клыки во всей красе.
— Ты не мог бы думать про себя? — Минерва строго хмурится, а сама втихомолку шевелит связанными руками, явно пытаясь стереть хоть миллиметр из столь удачно (не для них, конечно же, для экзорциста) нарисованной пентаграммы.
— Про себя-то чего думать? — Грей в один миг оказывается совсем рядом и с довольной ухмылкой прикуривает, пуская дым в лицо совсем осерчавшей ведьмы. — Вот ты! — невежливо тыкает пальцем, сверкая льдом чёток.
Люси передёргивает от мажущей болью силы.
— Я? — Минерва опускает взгляд. — Я не умею.
— Ты кому сказки рассказываешь, ведьма болотная? — Грей больше не улыбается и Люси очень хочет домой, хоть к Эльзе, но только прямо сейчас и не умершей повторно, а то и от первого раза всё ещё передёргивает.
— Я тебя предупредила, — от сумрачного взгляда ведьмы тянет палёным, так, что свербит в глотке, до тошноты.
Люси бы поостереглась совать даже палец в услужливо раскрытый рот, но Грей не зря зовётся отмороженным, да и призывно трепещущие алые лепестки полных губ игнорировать практически невозможно и всего через вдох недорушенный бар заполняется мокрым хлюпаньем, коротким хриплым рыком и придушенным плачем обиженной Джувии.
Наверно, это ненормально, но Люси даже нравится смотреть, как блестит слюной обвитый вздувшимися венами член, как судорожно сокращается оголённое горло кажущейся беззащитной ведьмы; она втягивает, едва не захлёбываясь, терпкую смесь вожделения, страха и безумства, а между ног предательски сводит тёплой судорогой.
Внезапно запах свежей крови режет глотку и Люси ошалело мотает головой, перед глазами плывут красные пятна, в руку впивается когтями Эльза.
Тишина оседает ватой.
Грей неторопливо застёгивает ширинку, его ухмылка почти так же глубока, но по губам змеится отголосок боли. Что и почему Люси совсем не понимает, подмывает спросить, но проблеск алых капель на подтаявших бусинках чёток, зажатых в едва подрагивающем кулаке, не располагает к пустому любопытству. И Минерва зло плавит потолок, не пытаясь утереть заляпанное спермой лицо.
Холодно. Воет где-то вдалеке — то ли ветер, то ли волколак.
— В среду не шалите, — скребёт простуженным голосом, — облава будет.
Стук двери отзывается раскатистым гулом в голове и в нос ударяет горячим выжженным воздухом. Люси шарит рукой на ощупь — ладошка Эльзы почти горит.
— Пентаграмма тает, — равнодушно журчит позади Джувия.
— Он реально нас поймал, чтобы предупредить? — Эльза вскидывается огненной гривой, маленькие искорки мечутся по одежде и полу, и Люси отодвигается в сторону, там лужа и юбка мгновенно облепляет противной плёнкой бёдра, зато теперь не сгорит.
— А то, что я минет делала, не считается что ли? — от взгляда Минервы взрываются недобитые бутылки.
— Как он в прошлый раз не сгорел? — пламя Эльзы реет алым флагом, пожирая остатки пентаграммы и Люси опасливо жмётся к приятно холодной Джувии, невозмутимо подправляющей потёкший от слёз макияж.
Крови хочется, аж голову кружит.
Трудно — под закрытыми веками пульсирует толстая синяя вена, вычерченная проблесками слюны и смазки до невыносимой красоты.
Трудно оставаться человеком в столь полном соблазнов городе, особенно с такими ненормальными врагами, тем более в столь приятной компании, и Люси неторопливо потягивается в предвкушении сочного огрызка тёмной ночи.
До среды ещё так много дней...