***
Драконы, их менеджер и прибившаяся к ним Хартфилия не верили, но факт оставался фактом: три волшебных дня подошли к концу, и самолёт уносил их прочь от жарких белых песков Акане, лазурных вод моря Спокойствия и неона клубов. Эрза, казалось, больше всех не желала возвращаться в будничную реальность, заедая стресс сладким и мучным, и Люси долго гадала, что же произошло со Скарлет на курорте? На этот вопрос мог ответить дёрганный во всех смыслах Джерар. Мог, но не говорил, как бы друзья ни уговаривали. — Куда теперь? — блондинка отвернулась от иллюминатора, за которым расстилалась огромная синяя гладь воды, и вопросительно взглянула на сидящего по соседству Драгнила. — Домой, — улыбнулся барабанщик, блаженно прикрывая глаза. — Последний концерт тура отменили из-за шторма в Мальбе, так что у «TDT» ещё неделя на то, чтобы отдохнуть и пожить нормальной человеческой жизнью. Поедешь со мной? — А у меня, оказывается, выбор есть? — шутливо вскинула брови Хартфилия, за что получила локтем под рёбра.***
— Шутки шутками, Нацу, но мог бы и предупредить! — Да расслабься, не съедят они тебя, — возбуждённо отмахнулся Драгнил и с новыми силами вдавил дверной звонок. Люси нервно выдохнула, поставив руки на пояс, и завертела головой по сторонам. Небольшой, но аккуратный дом цвета слоновой кости чуть поодаль от шикарных пентхаусов, окружённый непроглядным пушистым лесом, резко обрывающимся вдоль асфальтированной дороги, выглядел маленьким и беззащитным, очень простым, но от этого не менее очаровательным. На подъездной дорожке возле гаражных дверей стоял тёмно-серый матовый порш Драгнила, а рядом с ним припаркованный старый-добрый пикап кирпичного цвета. Люси окинула взглядом сумки с вещами, сброшенные у ног, и еле вздрогнула, боязно поглядывая на белую дверь, за которой раздались торопливые шаги. Драгнил едва не подпрыгивал от нетерпения. — Бог ты мой! — ахнула женщина на пороге и хлопнула в ладоши. — Неужто дожила? — Ой, мам, — закатил глаза Нацу и ухмыльнулся, — ворчишь совсем по-старушечьи. Обнимешь? — Кого ты старой назвал?! — Ма, отпусти ухо! Мама! Ауч, больно! Люси неловко перетаптывалась рядом, с изумлением наблюдая странную картину: женщина строго и экспрессивно отчитывала Саламандра, вцепившись в его красное ухо пальцами, словно клешнёй, из-за чего парню пришлось находиться в крайне неудобном полусогнутом положении. Весь из себя крутой и нахальный барабанщик жалобно пищал и айкал, пытаясь вывернуться из крепкой хватки, попутно уворачиваясь от метких воспитательных поджопников. Хартфилия уже не знала, стоит ли ей привлекать внимание тактичным покашливанием, или этой парочке нужно время на «горячее» приветствие, как снова послышались шаги. — Что ты расшумелась, ведьма? Кого там нелёгкая принесла? — мужчина, вышедший в коридор, сонно протёр глаза и водрузил на нос очки. — Если это из газеты, гони их метлой, а если фанаты, звони в полицию. А если… Нацу?! — Па, помоги! — воскликнул Нацу, в который раз огребая по пятой точке. — Мам, ну, мамочка! Ну не при гостье же! — Гостье? — удивлённо переспросила женщина, однако тут же опустила руку, занесённую над попой сына. Люси готова была провалиться сквозь землю, когда две пары глаз с интересом стали изучающе бегать по всей ней от макушки до подошв ботинок. Надо было, наверное, поздороваться, только вот от волнения язык к нёбу прилип… Впрочем, помощь пришла со стороны. — Мам, пап, это Люси, — Драгнил чуть толкнул окаменевшую девушку в спину, пододвигая поближе к родителям. — Люси, это мои родители, Полюшка и Игнил. Хартфилия собралась с духом и выдавила приветливую улыбку, пожимая руки, даже пролепетала что-то наподобие «очень приятно». Чета Драгнилов провела молодых людей в гостиную, усадила на диван, а сама улетела на кухню, хлопотать над чайником, печеньем и Бог знает чем ещё, сопровождая все действия этими странными, но довольно милыми супружескими ворчаниями и переругиваниями. Люси казалось, что диванные подушки все истыканы иголками, ибо по коже беспрерывно бегали колючие мурашки. Впрочем, нет, это было обычное волнение и это чёртово чувство «не в своей тарелке». — Не паникуй, — расслабленно улыбнулся барабанщик, потягиваясь на уютном диване кремового цвета и бесцеремонно закидывая ноги на туалетный столик. — Мои родители, конечно, с приветом, но добрейшей души люди, — в это время по дому разнёсся звон разбитой посуды. Нацу вздохнул и натянуто приподнял уголок губ. — Слушай, на их разборки не обращай внимания, окей? — Куда руки суёшь, старый хрыч?! Не видишь, что ли, что мне место нужно! — Молчала бы, пустоголовая! Я горячее несу! Дзынь — раздалось с кухни, и Саламандр смущённо почесал макушку. Не успела Люси сформулировать в голове вопрос, который крутился в её голове с того самого момента, как она увидела небольшой домик цвета слоновой кости, как в гостиную вошла чета Драгнилов, неся подносы с дымящимися чашками, вазочкой печенья и фруктами, продолжая обвинять друг друга во всех земных бедах. Полюшка смачно шлёпнула по вытянутым на столик ногам нерадивого сына, на что тот обиженно прошипел и принял более приличное положение сидя. — Вот ведь ведьма старая, совсем мозги к старости растеряла, — ворчал Игнил, меняя поставленные на стол чашки местами. — Нацу пьёт из синей! — Ты посмотри! — восторженно ахнула женщина. — Запомнил, из какой чашки сын пьёт чай! Осталось только выучить, когда у него День Рождения! — Я помню! — огрызнулся мужчина. — Пятнадцатого июля! — Четырнадцатого, пень ты обрубленный. Прекрати пыхтеть злобно и садись. Ну что, Нацу, рассказывай! А ты, Люси, не стесняйся, бери печенье — очень вкусное… Больше, больше бери! И вот эти, с начинкой, попробуй!.. — Ма, не налетай, — вздохнул младший Драгнил и забрал горсть наложенных вкусностей из рук парализованной таким вниманием девушки. — Будет время, отъедимся твоим печеньем до отвала… — Вы надолго? — прихлюпнул чаем отец. Саламандр откусил и блаженно облизал губы: его любимые, кокосовые… — На неделю, я думаю. Мы не помешаем? — Боже, что ты! — всплеснула руками женщина. — Мы всегда тебе рады! Тем более, с девушкой… Люси, что совсем недавно оттаяла и осмелилась поднести чашку к губам, громко подавилась, пустив тоненькую чайную дорожку из уголка губ. Нацу на пару секунд завис. — Э-э, — протянул он, торопливо забирая чашку из рук кашляющей девушки и помогая ей справиться с приступом, аккуратно похлопывая по спине. — Не, вы не так поняли… Мы с Люси не… — Не встречаемся! — неожиданно громко и резко выпалила Хартфилия. После чего поняла, что сморозила, и залилась краской. Молчание. — Ладно, — пожала плечами Полюшка и оторвала виноградинку от кисти. — Придётся вам разные комнаты выделить. Чёрт, а ведь такая экономия была бы… — Ма! — Ой, не начинай мне тут! Только приехал, а уже на нервы мне действуешь!..***
Муж и жена — одна сатана; Люси поняла это на собственном опыте. Нет, родители Нацу действительно оказались очень добрыми, домашними такими, а их бесконечные ворчания даже не раздражали! Наоборот, придавали какой-то шарм этому дому… Но не бывает худа без добра: старикам, кажется, было скучно, и за неделю прибывания в доме гостей те решили оттянуться на несколько лет вперёд. Хартфилия всегда думала, что дети пакостят своим старикам. В семье Драгнилов, видимо, всё шиворот-навыворот. Полюшка обожала ставить их с Нацу в неловкое положение, а Игнил её всячески в этом поддерживал. Удивительно, насколько эти двое могли слажено действовать! И если бы их приколы ограничивались только безобидными шутками… Чёрт, они каким-то образом заперли их в ванне! На несколько часов! Пока Нацу мылся! Ох-х, словами не передать, как у несчастной Люси горели щёки, пока Нацу в одном полотенце хмуро сидел на унитазе, пытаясь придумать, чем бы взломать замок. Бр-р-р… В любом случае, спустя несколько таких выходок со стороны старшего поколения, Хартфилия поняла, в кого же Саламандр такой харизматичный и неусидчивый. С такими-то предками. А ещё это помогло ей перестать стесняться. Нет, серьёзно, как можно бояться накосячить перед человеком, который кидается в тебя кухонными прихватками? На третий день Люси чувствовала себя, как бы громко это не звучало, членом семьи. На четвёртый во входную дверь позвонили. И Люси, полная идиотка, попёрлась открывать. И, в общем-то, неплохо так подохренела, когда гостья едва не сбила её с ног, врываясь в дом с громким воплем «На-а-а-цу-у-у!». Но ещё больше она удивилась, когда со второго этажа послышался сбивчивый топот ног и радостное, на выдохе: — Лисанна? Короче: Лисанна Штраус — подруга детства Нацу — нагрянула нежданно-негаданно. Семья Драгнилов купалась в восторге от её прибытия, и Люси искренне старалась соответствовать атмосфере. — Ну, Люси, ты даёшь! — хохотнула за ужином Лисанна. — Вылезла на сцену! И как это у тебя получилось? — Да я, как бы, и не старалась, — стушевалась блондинка и, чтобы замять паузу, отправила в рот кусок лазаньи. — Толпа напирала, деваться было некуда… Штраус весело отмахнулась: — Да не оправдывайся! Все мы знаем, что Нацу — горячий парень, за такого грех не побороться. — Я не… — Нацу, ты обязан мне рассказать, как прошёл твой тур! И Драгнил, избалованный повышенным вниманием к своей персоне, бурно и в красках начал расписывать всё, что происходило последние несколько недель…***
На пятый день Люси решила, что иногда она немного лишняя. Совесть грызла: давние друзья заслуживают своё личное время. Да и кто она такая, чтобы влезать в их отношения? Поэтому Люси совершенно не ожидала, что к ней, сидящей поздним вечером у небольшого бассейна (Хартфилия свесила ноги в воду), придёт Лисанна. — Не против, если я составлю тебе компанию? Девушка улыбалась и устроилась рядом, последовав примеру Люси (свесила ноги в воду), в то время, как последняя смотрела на неё с некоторым непониманием. — Что? — спросила прибывшая, заметив странный взгляд соседки. — Почему ты не с Нацу? В смысле… Вы друзья и столько не виделись… — И ты благородно дала нам время побыть наедине, — грустно, но как-то по-доброму ухмыльнулась Штраус и взболтнула ногами с характерным звуком. — Спасибо, конечно, за это. Но яйца выеденного не стоит. Видно же, что я к Нацу неравнодушна? Люси легко кивнула, совершенно не смущаясь поднятой темы. — Так всегда было, — пожала плечами Лисанна и закусила губу, всматриваясь куда-то в кусты по ту сторону бассейна. — С детства. Прости, я иногда слишком много болтаю, я в принципе человек активный, иногда палку перегибаю, да и лезу, куда не следует. Но только вот, — девушка как-то обречённо сдвинула брови к центру, — почему ничего не меняется? Что бы я ни делала… Штраус снова махнула ногой в воде, та брызнула каплями в разные стороны. — Нацу и Лисанна. Друзья с детства. Только вот что делать, когда один из друзей не может дружить? На вопросительный взгляд Люси грустно пожала плечами. Если Лисанна заплачет, Хартфилия совсем упадёт духом. Но та плакать и не планировала, вроде как. Штраус самозабвенно болтала ногами в воде и смотрела куда-то в кусты. — Мы с ним видимся редко. Он же звезда, — девушка хмыкнула. — Нет, не подумай, я горжусь им, правда! Но ревную. Музыка ему точно важнее подруги детства. Чёрт, подруга детства — самое хреновое клеймо, которое можно получить. Люси снова кивнула, сосредоточенно нахмурившись. Обстановка была уютной и такой простой. Вроде тема разговора напряжённая, а на душе… легко. — Эх, — глубоко вздохнула Лисанна, — может, у тебя хоть получится… — Так, нет. — Да, Люси, ещё как да! — Штраус шкодливо улыбнулась. — Знаешь, ты мне очень понравилась. Несмотря на то, что я, по сценарию, должна тебя люто ненавидеть, я хочу быть тебе если не подругой, то хотя бы приятной знакомой. — Но мне не нравится Нацу, — запротестовала Хартфилия, и была жёстко прервана. — Я знаю, что ты к нему не лезла на сцену. Да, так легла карта — случайность, вот и всё. И это чертовски здорово! Ты ещё не понимаешь, но ты ошибаешься, — Лисанна вытащила ноги из воды и встала, оттягивая сбившиеся шорты в своё нормальное положение. — Ага, тебе не нравится Саламандр, рок-звезда. Ты с ним дружишь. А Нацу тебе нравится. Или понравится в скором времени. Я это вижу. — Ты действительно очень много болтаешь, — хохотнула Люси и поднялась на ноги следом за новоиспечённой подругой. А Лисанна подмигнула, будто бы и не мучилась с разбитым в очередной раз сердцем: — И всё равно я права!***
Штраус погостила пару дней и уехала. Нацу и Люси искренне расстроились. — Хватит хандрить, — первым оклемался Драгнил, выдёргивая из кресла мрачную подругу. — У нас последний день отдыха. Завтра возвращаемся в Крокус. — Уже? — разочарованно вздохнула девушка, пока Саламандр тащил её на второй этаж дома. — Ещё, — передразнил он. — Что, затосковала по обыденной жизни? Люси честно пожала плечами, а Нацу тоже честно постарался не обращать внимания на это. Погода не баловала. Капли дождя барабанили по подоконнику, и Нацу задёрнул шторы, пряча от глаз серый унылый пейзаж. Хартфилия поджала губы и молча смотрела, как барабанщик скидывает на пол с кровати подушки и одеяла, делая из них подобие какого-то огромного гнезда домоседа, прямо напротив большого плазменного телека. Нацу придирчиво осмотрел своё гнездо, подтолкнул носком босой ноги угол красного пледа и неуклюже плюхнулся на живот. Люси сама двинулась вперёд, без доли смущения ложась на спину друга, укладывая подбородок тому на приподнявшееся плечо. Никому из них это не показалось странным, это было правильным. Нацу щёлкал пультом, ища канал, пока Люси ёрзала на нём, пытаясь равномерно распределить вес тела (чтобы Драгнилу было удобно). Поморщилась от того, как волосы на ногах Нацу щекочут кожу её собственных ног, выдохнула, наконец найдя комфортное для них обоих положение. Люси равнодушно, с неприкрытой тоской смотрела в экран, прижимаясь щекой к розовому затылку. Нацу сжимал её руку, которой она обвила его шею. Оба обдумывали их недалёкое будущее. Такое же невзрачное, как погода за окном. Фильм был лишь причиной подумать друг о друге рядом друг с другом. Сцена на экране поднимала хандру на новый уровень. Люси стало так тоскливо, что даже слёзы не шли. В какой-то момент ей подумалось, что Нацу, лежащий на полу в ворохе одеял перед теликом — воплощение её тоски. Её тоска с лезущими ей в ноздри волосами и босыми ногами. Тёплая и жутко грустная. Люси сделала вид, что не услышала тихий надрывный выдох. Им нужно подумать. Каждому о каждом. Но времени, чтобы делать это порознь, нет. Это всё так глупо, вроде бы. Сейчас они рядом, и завтра будут рядом, и послезавтра, и через неделю. А потом наступит какой-то такой день, такая точка, которая разделит их надвое. Вот это, Люси, твоя половина жизни. А это, Нацу, твоя. И вроде бы, в чём проблема? Наступит и наступит. Кто вы друг другу? Люси закрыла глаза, чтобы сильнее чувствовать, как плотно она прижата к Нацу. Каждая его волосинка на ногах будто врезалась ей в кожу, тепло его тела стало раскалённой печкой. Лёгкий запах пота проник в ноздри. Он, видимо, тоже закрыл глаза, потому что сильнее стиснул её ладонь. На фоне барабанил дождь, а мужчина из фильма говорил что-то о саморазрушении и свободе. Интересно, а она сможет прочитать его мысли? О чём ты думаешь, Нацу? Жалеешь ли, что мы лежим на полу в доме твоих родителей, пока за окном идёт дождь? — Обещай, что это никогда не закончится, — сказал он тихо. Люси молчала, а он так сильно сжал её пальцы, что фаланги хрустнули. — Обещай. Сейчас. У Люси в голове слова про саморазрушение, свободу и песни, которые Нацу пел под гитару. Она обещает ему на ухо, что это никогда не закончится, и думает, какие же они придурки.