Без тебя ненавижу

— Ты меня бесишь, знаешь? С первого взгляда, с первого сказанного тобой слова, чертов Поттер. Сосредоточенно шнурует ботинки и, кажется, на соседа по комнате даже не смотрит. Тот вздергивает брови, и в изумрудных глазах вспыхивают бесенята. — Ага, именно поэтому пригласил меня тогда в свое купе и угостил сладостями. Конечно, Скорп, именно так и ведут себя люди, когда кто-то их бесит. Пытаются подружиться. Альбус фыркает, а потом натягивает на голову капюшон и заваливается на кровать, затыкая уши какими-то штуками. Скорп никак не запомнит названия, да ему и неинтересно. Поттер просто осточертел со всеми этими магловсками штуками, непрекращающимися смешками и абсолютнейшим пофигизмом ко всем сплетням и слухам, что окутали сына национальной легенды с первого дня в Хогвартсе. — Какого боггарта ты на Слизерине забыл? Валил бы в свой Гриффиндор, недоумок. Шляпа бы тебя послушала, как и папашу твоего когда-то. Но ты же Поттер, правда? С этой твоей сраной честностью... Альбус хмурится, выдергивая проводки из ушей (и не включал, наверное, эти свои завывания, которые он музыкой называет), переворачивается на живот, подползает к Малфою и устраивает черноволосую голову на коленях блондина, снизу заглядывает в глаза — серые-серые, как воды Черного озера перед грозой. — Скорп, что происходит? Тебя будто виверна за задницу ухватила... — Не боишься запачкаться, Потти? От сына изменника и предателя Малфоя? И когда, трус проклятый, наберешься смелости и скажешь? Или решил свалить втихаря, когда буду на тренировке? Или в мэнор на выходные уеду? Ты же никогда не соглашаешься поехать со мной. Теперь понимаю — папочка не позволяет? Святой Гарри Поттер, что оказался злопамятной и злобной скотиной... Хрясь. Кулаком снизу в челюсть, что громко клацает в сгустившейся тишине. Глаза темнеют, как закипающее зелье. Прыжок, замах. Удар почти что вслепую. Клубок из двух тел, катящийся по кровати, с грохотом валящийся вниз. Как мантикора и вцепившаяся ей в глотку химера. Один постепенно одолевает, прижимая второго к полу, давит локтем на горло, пытаясь отдышаться. — Ты белены нажрался за завтраком? Или дурман-настойки хлебнул? Ты что такое несешь про отца, скотина? Да он никогда... Малфой хмыкает сипло разбитыми губами, разглядывая наливающуюся пунцовым блямбу на скуле друга. Стряхивает брезгливо руки со стесанными костяшками. — Значит, это не твой папочка навещал тебя поутру? Не он убеждал в одном из потайных коридоров не связываться с Малфоем, не говорил, чтобы ты сменил спальню и держался подальше? Улыбка из язвительной становится горькой, когда видит, как на красивом лице мальчишки проступает чувство вины, как закрывает свои зеленющие глаза, прикусывает нижнюю губу. — Скорп, я никогда не уйду. Я не сказал, чтоб не расстраивать. А ты подслушал, сволочь белобрысая... И истерику закатил, как девчонка. Не мог нормально поговорить? — Это что-то изменит? Легендарный Гарри Поттер всегда получает, что хочет. — Не забывай, что я сын легенды, придурок, — рывок, и вот упирающийся Малфой опять на спине, сверлит злющим взглядом, но моргает подозрительно часто. Как если б соринка попала. — Мне наплевать на то, что там у папы и Драко, что они не поделили еще на первом курсе, и почему, два идиота, не разобрались до сих пор. Это их проблемы, ты понял? И я не позволю отцу лезть в мою жизнь. И диктовать, с кем мне дружить, кого любить — не позволю тем более. Дергающийся снизу Скорпиус затихает и смотрит вдруг как-то странно: завороженно, трепетно. Будто увидел что-то невероятное, о чем не смел и мечтать, и теперь боится спугнуть. Альбус чертыхается беззвучно, понимая ЧТО только что сболтнул. — Ал? — Не бери в голову, ладно? Знаю, что ты сохнешь по Розе, да и она, наверное, не против. Скорп, мы можем оставить все так, как было? — с таким отчаянием, что давит в груди. А Малфой заходится таким громким хохотом, что слышно, наверное, и в гостиной. А потом изворачивается, перекидывая через себя, и вот он уже сверху, прижимает к матрасу. Так крепко прижимает, так... близко. — Когда отец говорил, что все Поттеры тупые, как пробки, я был уверен, что он передергивает, но сейчас... Альбус Северус Поттер, знаешь, ты тупее самого тупоголового пещерного тролля. В окно скребется сова Альбуса, деликатно постукивая по стеклу когтистой лапой. Или это филин Малфоя? Поттер вошкается, пытаясь выбраться из-под давящей на него тушки, упорно отводит глаза. Зеленые, злые. Блестящие как малахитовый кубок, до краев наполненный утренней росой. — Пусти, а? — Не дождешься. Чтобы ты и дальше бегал от меня и выдумывал невесть что? Ал отчетливо фыркает и снова дергается, но Скорпиус лишь усаживается поудобнее на его бедрах, сжимая своими длинными ногами. Платиновая челка падает на глаза. А Альбус отчего-то представляет, как она щекотала бы лицо, если бы Скорп наклонился, чтобы... — Это ты мне истерику тут закатил, подслушав разговор, который даже не понял. Из нас двоих идиот — это ты! — и сам уже заходится в приступе смеха. Неестественного, ненастоящего, суррогатного. Ржет все громче, запрокидывая голову. Так громко, так сильно, что прозрачные кристаллики слез уже не удается удержать, и они срываются с ресниц, прочерчивают влажные дорожки на искаженном истеричным весельем лице. — Альбус, — трогает встревоженно за плечо, вызывая новый припадок. — Пожалуйста, Ал... Ноль реакции. Тогда наклоняется, и светлые прядки действительно щекочут смуглую кожу лица. Замолкает, когда прохладные губы впиваются в рот. Целует, лижет, грызет, выпивает смех, истерику и отчаяние до самого дна. Слизывает соленые капли, а потом раздвигает языком искусанные губы, чтобы нырнуть глубже, чтобы не выплыть уже никогда. — Мерлин, какая еще Роза, придурок? — выдохнет позже, разорвав поцелуй, гладя большими пальцами пылающие скулы мальчишки. — Какая Роза, если везде вижу только тебя? Если уснуть не могу, когда ты не сопишь рядом, уткнувшись в подушку. Выдохнет, бросаясь в новый поцелуй, как в озерную глубину с разбега. Не задержав дыхание, не зажмурившись даже. 〜 〜 〜 Дорога к Хогсмиду ведет мимо озера. Сейчас у студентов занятия, и двое учеников Слизерина, взявшись за руки, бегут по пустой и безлюдной тропинке. У них в этот час Прорицания, и Сивилла Трелони, наверняка хмурится, не разглядев в зале того из них, которому привыкла из урока в урок пророчить скорую смерть и ужасные беды. Они не собираются в "Три метлы", обойдут стороной "Дэрвиш и Бэнгз" и даже не заглянут в "Сладкое королевство". Будут бродить по тихим улочкам, не разнимая рук. И лишь время от времени черноволосый паренек будет останавливаться и чуть приподниматься на цыпочки, чтобы смущенно чмокнуть светловолосого спутника, каждый раз заставляя того задыхаться. — Если Макгонагалл отправит родителям сову, с нас три шкуры спустят, — слишком беззаботный голос для того, кто хочет казаться обеспокоенным. — Будем решать проблемы по мере их возникновения. Не суетись, — и подтащит уже сам, впиваясь пальцами в бедра. Из магазинчика Доминика Маэстро на углу льется мягкая, какая-то искрящаяся музыка. У кафе мадам Паддифут водят хороводы розовощекие купидончики с золотыми кудряшками. Из "Кабаньей головы", что вверх по улице, уже доносится нестройный хор подвыпивших гоблинов. А на окраине деревушки в одичавшем саду стоит старый дом с заколоченными окнами, и голые ветви скребут потемневшие стены, будто стараются отодрать рассохшиеся доски, и впустить внутрь немного света и воздуха. — Знаешь, в Хогсмиде говорят, что в Визжащей хижине живут жуткие привидения, — озорная улыбка и чертики, скачущие по зеленой радужке. — Как удачно сложилось, — довольное мурлыканье в ответ и длинные пальцы в черных волосах. И пламя, закипающее в венах все сильнее, сжирающее изнутри желанием, смешанным с нежностью. Такой глубокой, что можно и захлебнуться.