Без тебя ненавижу

Это началось в Большом зале. Драко даже не понял толком, что произошло. Вот только что еще Крэбб ковырялся в носу, Гойл бубнил что-то с набитым ртом, Пэнс тянулась тонкими пальчиками, пытаясь ухватить под столом за бедро, а сам Драко отмахивался небрежно, попутно наливая тыквенный сок в свой кубок. Редкие совы ухали под потолком, разнося запоздалые письма. Профессоры тихо шушукались за своим столом, видимо, обсуждая последние указы министерства, а студенты привычно галдели как та стая бешеных пикси, что однажды на уроке выпустил разиня Локонс. Кажется, сегодня особенно усердствовали грифы, не то препираясь насчет новой квиддичной стратегии, не то планируя одну из своих тошнотворно-благопристойных вечеринок, где сливочное пиво приравнивалось к смертельнейшему из грехов. Мерлин пресвятой и Моргана, как можно быть такими занудами и совсем не знать толка в веселье? Драко задумчиво отхлебнул пряный напиток. Причмокнул, отмечая, что пахнет сок сегодня отчего-то свежей мятой, теплым хлебом и чем-то еще отдаленно знакомым, что растекается терпким привкусом на языке, и так тревожно стучит сердце в груди, как филин бьется о решетки клетки. И на мгновение кажется, что в зале становится тихо-тихо. Словно Заглушающее сразу на всех наложили. Так тихо, и только прямо напротив, через стол, громко дышит мальчишка-что-непонятно-как-выжил. Он или поел уже или даже не притрагивался к пище. Сверкает глазищами из-под нелепых очков, комкает в руках какой-то обрывок пергамента. И скулы чуть розовеют, когда взгляды встречаются, а Драко будто ошпаривает кипятком за секунду. Будто воздух вдруг пропитался раскаленной лавой, а потом его заперли где-то в горле. Жжет, обжигает невыносимо. Глаза у Поттера как яркие изумруды — искристые, чистые. Невероятные. Драко кажется, он может разглядеть там каждую крапинку, распознать каждый всполох, читая мысли и желания, что сейчас, о Мерлин, так совпадают с тем, что думает Драко. И губы искусанные, на нижней трещинка ровно посредине, так бы и потянулся, лизнул, собирая вкус, глуша стон... Это наваждение или морок. Или сон. Правда, просто сон. Он, Драко Малфой, просто задремал прямо за ужином со стаканом сока в руках, сока, что пах так странно и отдавал почему-то кленовым сиропом. А теперь этот Поттер... Мерлин, какой он красивый с этими растрепанными волосами, когда запускает в них длинные пальцы, а потом ведет языком по губам, все еще пялясь на Драко. И зрачки так расширены, что глаза кажутся бездонными ямами. А у Малфоя жидкий огонь в венах вместо крови, и так пульсирует в висках, оглушает. И даже под страхом смерти он не сказал бы, чем занимаются сейчас вокруг все остальные. Быть может, и не заметили даже? — Драко, ты в порядке? — наверное, Забини мысли читает. Или, что проще, первым заметил странное состояние друга. — Слушай, так пялиться неприлично даже для слизеринца. Ты ж его глазами уже раздел и трахнул во всех позах. Без смазки. Не замечал раньше твоей тяги к Золотому мальчику... Легкая ирония друга бьет наотмашь, и пальцы, все еще стискивающие кубок, разжимаются. Грохот металла о каменные плиты пола, стихающие как по взмаху волшебной палочки шепотки, округлившиеся рты и хлопающие недоуменно глаза. И лишь один взгляд точно напротив. Зеленый и влажный, как первые листья на кленах после грозы, и свежесть в воздухе, от которой кружится голова. И запах, этот запах, что просачивается в легкие, наполняет артерии вместо крови, затуманивает рассудок. — Амортенция, — выдавит беззвучно одними губами прежде, чем рвануть из-за стола, прочь из Большого зала, прочь от запаха и глаз, что затягивают в бездну, на дно Черного озера, где нет ни тепла, ни жизни, а есть только смерть. "Убью. Как только пойму, кто и зачем, просто убью" * * * * В туалете Плаксы Миртл непривычно тихо и сыро. Из дальнего крана хлещет вода, брызжет в разные стороны, оставляя на стенах неопрятные темные потеки. Приставучего призрака где-то не видно, так даже лучше. Драко пихает голову под ледяные струи и тщетно пытается вспомнить, сколько проклятого сока успел выпить за ужином, и что теперь делать. Может быть, к Снейпу?.. "Поттер, раздери его мантикора. Почему это должен быть именно Поттер?" Кулаком — о стену. Так, что костяшки вдребезги, и алая кровь стекает по пальцам. Драко пялится тупо несколько секунд, а потом смывает водой, от которой ломит и кости, и зубы, затылок. Он вымок до нитки и так замерз, что зубы чудом не клацают, и, наверное, придется идти к Помфри за противопростудным, еще к крестному — за противоядием, потому что ждать, пока выведется само, невозможно, потому что уже утром — на завтраке, или позже, на сдвоенных занятиях с грифами... "Я не смогу. Мерлин, я просто не смогу быть с ним в одном помещении и не делать ничего, не смотреть. А если лишь посмотрю..." — Малфой? — встревоженно за спиной, и Драко просто чуть приподнимает голову, чтобы увидеть в отражении и растрепанную макушку, и закушенную губу, и дурацкий шрам из-под челки, и палочку, зажатую в подрагивающих пальцах. — Чего тебе, Поттер? Заблудился? "Какого боггарта ты за мной поперся, придурок? Уйди, заклинаю, просто уйди. Я же не выдержу, не смогу. Потому что мне надо. Необходимо. Хочу..." Хотя бы коснуться. — Ты из Большого зала вылетел, будто за тобой стадо акромантулов неслось. Но филин к тебе не прилетал, и вообще ты весь вечер тихий был. И... даже по сторонам не смотрел особо. "Не смотрел, как же, только тебя жрал глазами, как упырь какой-нибудь озабоченный..." Стоп. Он так говорит, будто все это время... — Наблюдал за мной, Потти? Шпионил? Какое же это наслаждение, Мерлин. Видеть, как Поттер вспыхивает от смущения, как краска заливает лицо, а потом стекает под воротник рубашки, где узел галстука расслаблен, и верхняя пуговка уже расстегнута, и Драко точно знает, что кожа его под пальцами будет горячей и гладкой, когда он коснется, чтобы снять все эти тряпки... — Ты тоже смотрел, — дергает плечом и ступает вперед, придурок бесстрашный. Будто в упор не видит, как у Малфоя руки трясутся, как расширяются зрачки, как крылья носа трепещут, когда он втягивает запах. Не мята, не хлеб, не свежесть после дождя — ничто из этого. Только Поттер. Гарри, дементор высоси его душу, Поттер. Так близко, так сладко. Тянет руку к щеке. Разряд, удар молнии в темя. Так, что прошивает насквозь — каждый нерв, каждую клеточку тела. И мыслей нет ни одной, когда швыряет к шрамоголовому идиоту, когда глухо рычит что-то в губы, которые не целует — кусает. И руки рвут одежду, выдирая пуговицы с мясом, сдергивая галстук, почти удушая. Целовать, пробовать на вкус, вжимать в себя, чтобы ближе, чтобы насквозь, навсегда. Он не сразу чувствует, что губы Поттера отвечают, что руки Золотого мальчика так же сражаются с одеждой Малфоя, так же тянут рубашку с плеч, а потом спускаются ниже, сжимая прямо сквозь ткань. И стон разбивается о холодные стены, и чужие губы прижимаются к шее, когда запрокидывает голову и пытается не закричать. Это сумасшествие, наваждение, это магия. Гребаная амортенция, сведшая с ума. И может быть, Поттер... Возможно, хлебнул и он. Слизеринские шуточки, больше некому, и тогда их ждет, может, не травля, но... Какая разница сейчас, когда Поттер так близко, такой отзывчивый, гибкий. Так тянется за поцелуем и дышит так громко, и всхлипывает, тянет к себе, вцепляясь пальцами в волосы: "Малфой... Драко... пожалуйста. Так хочу". — Гарри, — перекатывает на языке. — Гарри. "Хочу. Как же я хочу тебя, Мерлин. Сколько же я ждал тебя, Поттер? Слишком долго. Невыносимо" — Иди ко мне, Гарри. Вот так... Потом, когда все закончится, стоят, вцепившись друг в друга. Лицом — куда-то в плечо. Дыхание все еще сбито, и покрытые испариной тела мелко дрожат. А пальцы стискиваются все сильнее, уже до синяков и кровоподтеков. Молчат. Минуту, другую. Собираясь с мыслями или думая о проклятии. Или о студентах и профессорах, что, не приведи Мерлин, могли проходить мимо и слышать... Хотя, тогда по крайней мере один из них уже лежал бы в луже воды и хорошо, если просто обездвиженный Ступефаем, а не располосованный, к примеру, Сектумсемпрой. — Знаешь, кто это сделал? Герой вздрагивает и вскидывает удивленный взгляд. У него на голове такое гнездо, что малфоевские губы невольно растягиваются ухмылкой, и он даже тянется, чтобы пригладить. В последний момент отдергивает пальцы и прячет глаза. Совсем мозги тебе отбило, дубина? — Сделал что? — поправляет почти свалившиеся с носа перекошенные очки, а потом, будто каждый день чем-то таким занимается по заброшенным туалетам с давними врагами, натягивает брюки прямо на голое тело, не удосужившись даже трусы отыскать. Не Поттер — полный пиздец. — Ты все же непроходимо тупой. Амортенция, Потти. Приворотное зелье. Ты не мог не почувствовать. Нехорошее предчувствие остро колет куда-то в затылок, когда мальчишка вдруг опускает свои невыносимо-густые ресницы, пряча виноватый взгляд, и бурчит неразборчиво: — Это не амортенция, Малфой. "Значит, Малфой? Еще две минуты назад был просто Драко. Хотя, наплевать, это же приворот, магия. Наверное, из-за этого немного обидно. Всего лишь тупой приворот. Хотя, он только что сказал. Стоп..." — Не амортенция? Как? Но... — Простенькое зелье. Всего лишь снимает незримые блоки, выстроенные в подсознании самим магом. Из-за неуверенности или страхов. Или еще черт знает зачем. Часто неосознанные. Все еще не смотрит, уже напяливает изодранную в лохмотья рубашку, и на секунду у Драко мелькает мысль, подарить ему парочку новых... Но зелье? Снимающее блоки? И виноватый донельзя Поттер. Поттер, что опять краснеет, как первокурсница на первом уроке у Снейпа... — Ты вообще где про это узнал? — От Принца-полукровки. Из его учебника с пометками. Там много полезных рецептов, и это зелье... Замолкает, окончательно смешавшись и скатившись к какому-то невразумительному бормотанию с мычанием пополам. Как гиппогриф, которому чем-то клюв затянули. — Поттер, только не говори... — Прости! Мерлин, Драко, прости, я не знал, не думал, что так... надеялся, можно попробовать опять подружиться, начать все с начала... Я даже не думал... И думать не мог, что крышу обоим снесет так, что прямо здесь, куда любой мог бы войти в любую минуту. Прямо так... Не мог и подумать, что это окажется так... Мерлин, так хорошо. Правильно. Охеренно. — Драко, не молчи. Хоть что-то скажи. Ненавидишь меня? — Я тебя, идиота, пять лет ненавидел. — Ну, я пойду... — кажется, или голос героя дрожит от сдерживаемых слез, но мальчишка упорно отворачивается и все кусает, кусает свою несчастную губу. "Отучить надо будет. Кусать отныне буду лишь я", — думает Драко и вместе с грозным рыком: "Стоять!", хватает полуголого за пряжку ремня, притягивает. — Дружить, значит, хочешь? Со мной, Потти? Со змеем слизеринским? С мерзким хорьком? Со сволочью лощеной? Дружить или все же что-то еще? — томным шепотом в ухо, пощипывая мочку губами, чувствуя, как дрожит в руках это тело, как колотится в собственном мозгу: "Мой, теперь только мой, и плевать..." А Поттер хлопает глазищами и снова невозможно краснеет, и дышит все чаще, и дрожит. И так возбуждает... — Не сволочь. Я ничего такого не... — Конечно, ты "не", Поттер. Умолкни уже. Мелкими касаниями от уха вдоль скулы — к ключицам. Жарким выдохом в мокрые волосы. Ладонями — до ягодиц вдоль красивой спины. Конечно, ты "не", Поттер. Ты больше никуда не уйдешь. Если только вместе со мной.