Ванильки must die

Прошла неделя с того момента, как Комар совершил свой безумный поступок и сломал шею, добившись от Мухи желаемого. Все это время от Гавриэля не было вестей, но зато каждый день было много подлянок со стороны ванилек и гопников. То окно разобьют в комнате, то водой из-за угла обольют, а уж в институте от них совсем спасу не было… Список этот можно было бы очень долго продолжать… Ко всем этим гадостям неформалы относились спокойно, просто игнорировали… Но то, что сделали ванильки в этот раз, обе стороны запомнили надолго… Субботний день… За окном ярко светит, но не греет солнце. На улице уже который день стоит страшный мороз, хотя на календаре лишь 17 ноября. В комнате было спокойно… Данилка с черной косой челкой, опущенной на левый глаз, сидит на кровати, ранее принадлежащей Мэри, которая теперь спит, с Эдгаром. Эмо увлеченно читает « Всадника без головы» Майн Рида. Эдгар слушает Black Metal, отбивая ритм пальцами по тумбочке. Девушки курят на балконе, энергично что-то обсуждая. Комар с корсетом на шее настраивает свою бас-гитару. В комнату вбегает возбужденная Мэри, придерживая трубку телефона. За ней прибегает радостная Муха. Юноши заинтересовано поднимают головы, Эдгар снимает наушники.  — Мне Ден звонил! — Эдгар и Комар раскрыли рты в ожидании приятной новости. — В «Опиуме» какая-то шишка гулять собирается, хочет музыку живую, хорошую! Ден порекомендовал OC! Идем?! Нужно уже сейчас ответ дать.  — Естественно! — хором вскричали гот и панк. Мэри приложила телефон к уху:  — Да, Ден, мы согласны! Ага… Ко скольки? Хорошо… Оревуар! — положив трубку, готесса улыбнулась и упала на кровать.  — Ну?! Че там? — нетерпеливо спросил Комар.  — Сегодня нас слушать будут в «Опиуме». Если нормально выступим сегодня, завтра нам свой концерт дадут… Там надо быть в 19:00.  — Бабла срубим! — мечтательно вскрикнул Комар, падая на диван и закинув руки за голову. — Не зря я свою Найду настраивал…  — А можно с вами? Я просто постою, послушаю… — попросил Данилка, отложив книгу.  — Нет, Данька, ты дома останешься. Мы тебе денег оставим, приготовишь че-нибудь. А если не приготовишь, мы тебя живьем съедим. — сказала Мэри, доставая свой черный футляр со скрипкой.  — Ну ладно… — слегка расстроившись, ответил он. После совместных ликований четверо настроились.  — Так… Щас со всем разобраться надо… — сказала Мэри. — Я струны канифолью сейчас натру… Эдгар, что петь будешь? Там пару песенок любых сейчас надо… Гот ненадолго задумался и вскоре выдал ответ:  — Ну давай три исполним… «Пустота грудной клетки», «Ядовитый мед» и «Параноик»…  — Ага! Ну к Комару претензий нет… Муха, у тебя барабаны сейчас в «Опиуме» ведь?  — Да, Мань!  — Одеться поприличней надо… — заметил Эдгар, оглядывая потные футболки и рваные носки.  — С этим проблем нет! — ответила Мэри.  — Давайте пока порепетируем слегка! — предложил Комар. На часах 18:43. Четверка неформалов уже в опиуме. За плечами Мэри и Комара футляры. В сердце Мухи горит открытый огонь. Горло Эдгара пропитано сырыми яйцами. По залу бегает Ден — организатор вечеринок в городском клубе « Опиум». Мужчина 47 лет, волосы короткие и почти поседевшие, полноват. Он радушно встретил группу Old Clock и сказал им переодеваться и следовать на сцену, где уже расставлена барабанная установка Мухи. Сняв с себя верхнюю одежду готы и панки ловко вскочили на сцену. Они так давно не выступали. Чуть не плача от счастья, Муха бросилась к своим барабанам, на которых дружными усилиями четырех была нарисована эмблема группы.  — Барабашеньки мои! Пока Муха искала свои палочки, Комар возился с усилителями для бас-гитары Найды. Похоже, что корсет ему вовсе не мешает. Мэри ходила взад-вперед играя на скрипке незамысловатую мелодию. Эдгар же просто лежал на сцене и что-то мычал себе под нос, вспоминая текст. Поднялся он, лишь когда вошел Ден с каким-то жирным, краснолицым усачом средних лет.  — Вот, Артемий Николаевич, та самая группа! Играют замечательно, денег много не берут… — тараторил Ден. Добродушно поприветствовав участников группы, усач подошел ко сцене, на краю которой стояла скрипачка и протянул к ней свою жирную, потную ладонь, которая была наверное больше головы Мэри. Та покраснела и неуверенно положила на нее свою крохотную руку. Артемий Николаевич смачно чмокнул ее своими губищами и, слащаво хохоча, присел к Дену за столик. Мэри нервно хихикнула и, пока никто не видит, вытерла руку о джинсы. В тот момент ей хотелось ампутировать ее. Ну, а вдруг он заразный? Но тогда она не сможет играть на скрипке… Ладно, наверное можно и потерпеть…  — Начинаем, Артемий Николаевич? — спросил явно взволнованный Ден.  — Нет, нет, подождите! — ответил тот. — Давайте дочурку мою дождемся! Дашенька носик пудрит… В животах стоявших на сцене порхали бабочки, их лица налились кровью, руки трясло от невероятного волнения. Все происходило словно в первый раз… Все молчали… Тишину нарушил голос Комара:  — А микрофоны работают?  — Да, да! Не беспокойтесь! — ответил Ден. В зал вошла прыщавая девчонка. Такая же жирная, как ее отец блондинка в откровенном бежевом платье, обнажавшем толстые руки и ноги, обтягивающем складки на пузе.  — Даша… — сглотнув, прошептала Муха.  — Бляха-муха… — отступив, еле слышно ответил Комар. Готы скорчились в отвращении.  — Уроды… — узнала их Даша.  — Что? — весело улыбаясь, спросил ее отец.  — Ничего, папуль! Она села, злобно посмотрев на сцену.  — Начинайте, ребята! — встав сказал Артемий Николаевич. Они выдохнули и собрались. Эдгар объявил:  — « Пришедшая»!  — Давай! — неистово заорала Муха. Барабанщица три раза ударила палочкой о палочку, вокалист крепко зажал микрофон обеими, вспотевшими руками, скрипачка замахнулась смычком, гитарист встал в самую удобную позу… Гремели барабаны, бешено ревела Найда, скрипка тревожно пела и где-то через двадцать секунд этой какофонии, Эдгар начал петь своим печальным баритоном:  — Мрак тысячи лет Мой враг — это свет! Мой враг — это вы! Я бы ушел, но держишь ты… — музыка слегка поутихла. Мэри поймала на себе взгляд вокалиста, покраснев, опустила глаза и продолжила играть.  — Ты пришла чтоб есть мою плоть, Пить мою кровь, Душу топтать… Ты пришла чтоб гореть от любви, Было жарко в груди, И вдвоем умирать… Артемий Николаевич заинтересовано уперся локтями в стол. Хоть всю свою жизнь он слушал исключительно одну попсу, сейчас его действительно поглотила музыка, что играла на сцене. В отличии от отца, для Даши все это было лишь пустым шумом. Песня уже почти подошла к финалу, как вдруг… В зале и на сцене стало темно… Музыка стихла… Так как было темно, злорадную ухмылку Даши никто не заметил…  — Ой, похоже пробки вырубило! — сказал Ден. Описать горечь остальных было невозможно…  — Ну да ладно! — добродушно махнул рукой Артемий Николаевич. — Ребят, все хорошо! Подойдете сейчас ко мне за предоплатой! Четверка с приятной усталостью переглянулась и на ощупь начала собираться домой, оставив свои инструменты, что-бы потом с ними не таскаться. На улице стоял страшенный мороз. Возле погасшей таблички стояли шесть людей.  — Ну, ребят, вы меня порадовали… Я надеюсь, что этого, как предоплаты, хватит… До завтра! — он протянул им белый толстенький конверт.  — Стойте! — вскричал Комар.  — Чаго?  — А нам ко скольки завтра тут быть?  — Так… Ну завтра все действо в семь начинается, а вы приходите в шесть. Ну там порепетировать, приготовится, поедите там… Вам так удобно?  — Да, конечно. — ответил Эдгар, съеживаясь от холода. Видя, как замерзли музыканты, Артемий Николаевич сжалился и отворил перед ними дверцу своего серебристого BMW:  — Садитесь, пока совсем не окоченели! — сказал он, уже сидя за рулем.  — Спасибо! — хором сказали панки и готы, усаживаясь в машину. Даша нервно теребила в руках перчатки, а когда закрылась дверца, она встала:  — Я с ними не еду! Я к девочкам! — срывающимся голосом произнесла она. Когда она захлопнула дверцу, машина тронулась.  — Не обращайте внимания! Перебесится! Ехали совсем не долго.  — Сука, опять заползали! — радушно встретила ребят Любовь Андреевна, но им было все равно, т.к. они чертовски проголодались, как и завещала Мэри. Ворвавшись в комнату, четверо ощутили приятный запах, из-за которого их животы заурчали еще громче. Они быстро скинули с себя куртки и побежали на кухню словно дети. Когда все сели за стол, Эдгар достал тот самый конверт, который им дал Артемий Николаевич.  — Ну же! Открывай! — поторопила его Мэри. Эдгар достал из-за пояса лезвие, аккуратно разрезал конверт и перевернул его. Оттуда высыпались несколько ярко-красных бумажек по пять тысяч рублей каждая. Они насчитали сорок тысяч…  — Живем, ребята… — радостно сказал Комар.  — Угу… — ответили остальные. Данилка достал из духовки горячий, закоптелый противень и поставил его по середине стола. На нем несколькими рядами красовались песочные печенюшки.  — Молодец, Данилка! — похвалила Мэри. — Завтра тебя с собой возьмем…  — Угу… — ответили остальные, жуя печеньки.  — Мария, составь на завтра список песен. — вспомнила Муха.  — Да, да… — ответила та, вытирая рот от крошек. — Такое печенье сладкое!  — Такое же сладкое, как ты? — игриво подошел к ней сзади Данилка и приобнял плечи. Все замерли. Не меньше, чем на двадцать секунд, у всех отнялись языки. В головы панков пришла одна и та же мысль — «Вот он дебил…». Эдгар стоявший спиной к стене начал медленно сползать вниз. Он молча сидел на полу… Никто не видел его лицо, оно было закрыто свисающими черными волосами. Он не видел и не слышал ничего, кроме собственного тяжелого сердцебиения и прерывистого дыхания. Таким его еще никто не видел… Мэри встала из-за стола, ловко увернувшись от Данилки:  — Эдгар… — робко прошептала та… Гот резко вскочил и побежал к двери, стянув с вешалки шинель. Мэри побежала вслед за ним, осознавая то, что ей его не догнать. Она даже не надела плащ, побежала так, в джинсах и легкой кофточке. Ей было плевать и на погоду, и на крик взбалмошной вахтерши, и на то, что она не знает, что будет делать, если все же догонит его. В это время панки, придя в себя, накинулись на Данилку:  — Ты какой частью своего тела думаешь вообще, амеба перекрашенная?! — начала Муха.  — Я… я… я думал, что… — снова, чуть не плача, ответил тот.  — Что ты, блять, думал?! Что она с ним в одной кровати просто так спит?! — рвал глотку Комар, Муха пыталась сдержать гнев. Свой и Комара.  — Я… я не знал… Я не думал… — стонал эмо.  — Ну да-к вали и думай! Закрыв лицо руками, Данилка побрел в комнату, но его тут же схватил за руку Комар:  — Нет… Ты будешь думать здесь! — он впихнул Данилку на балкон и запер. После этого панки просто сидели за столом, глядя в одну точку и обдумывая то, что только что происходило здесь…  — Как там хмурики?.. — обеспокоенно подумала Муха.  — Может за ними побежим? — предложил Комар.  — Давай! — оживилась Муха. — Только курточку надо у Мани взять, а то она глупая, без нее побежала.  — Этого не хватало… Нашелся Эдгар быстрее, чем думала Мэри. Он сидел на ступенях возле площади Ленина, мрачно глядя в пустоту. Рядом горит фонарь, освещающий его макушку и влажные, покрасневшие глаза… На волосы падал крупными хлопьями белый и пушистый снег. Рядом лежала бродячая собака, уткнув нос в его ноги. Слов не говоря, готесса побежала к Эдгару, задыхаясь от долгого бега и слез, и села лицом к его лицу, поджав ноги. Они долго смотрели друг на друга, чуть дыша и не двигаясь. Слова просто не могли вырываться в тот момент из их уст. Они не были нужны… Момент нарушили звуки приближающихся шагов. Это прибежали панки.  — Эх вы! Дурики! — усмехалась Муха, накидывая на плечи Мэри плащ. Та никак не реагировала. — Идем! Эдгар медленно встал. Мэри же не двинулась с места.  — Ты чего? — подошел к ней Эдгар. Она уже лежала, закрыв глаза и ни на что не реагируя. Муха попыталась поднять ее силой, но та падала как тряпичная кукла.  — Размораживать надо! — сказал Комар, взял в свои руки Мэри и отдал ее растерянному Эдгару. — Пошлите! А то я щас так же застыну… Пока Мэри была окутана в несколько теплых одеял, Данилка был окружен холодными взглядами Эдгара, Мухи и Комара. Трое леденили ему душу невыносимым молчанием. «Мне больше нравилось, когда они насмехались надо мной…» — думал тот, но больше всего его мучал вопрос « Как все вернуть?». Раньше это разрешила бы Мэри, но теперь ему было неизвестно, захочет ли она общаться с ним. На часах 23:15.  — Завтра будет тяжелый вечер… — сказал Эдгар и направился в кровать. — Вы бы тоже ложились…  — Ты иди! Мы еще посидим маленько! — ответила Муха согревая себя чашкой кофе с молоком.  — Угу… — буркнул Комар, выпуская дым сигареты. — Ты это… Посмотри, как там наша Маша! Эдгар громко зевнул и устало побрел в комнату… Не обнаружив в постели Мэри, он обеспокоенно огляделся по сторонам и сразу же обнаружил ее за темно-синим полотном занавесок. Когда она успела проснуться? Обняв свои тощие плечи, Мэри сидела на подоконнике и смотрела в пол пустыми глазами. Удрученная своими мыслями она не заметила, как к ней подошел Эдгар, поэтому она вздрогнула, когда он опустил ей руку на плечо. Она испуганно подняла глаза и узнав, кто стоит перед ней, снова опустила их в пол, задумавшись о чем-то…  — Я не могу жить, зная, что приношу кому-то страдания… — сказала Мэри, спустя несколько секунд молчания, и посмотрела на спящего Данилку… Эдгар опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои:  — Самым невыносимым для меня страданием будет если ты не будешь рядом… В глазах Мэри что-то блеснуло, она спрыгнула с подоконника.  — Да-к давай сделаем это вместе! С глубоким вздохом Эдгар опустил глаза и, встав с колен, произнес:  — Я хочу… Я очень хочу умереть с тобой! Но…  — Что?!..  — Мы поклялись либо победить в этой войне, либо закончить ее. — твердо ответил Эдгар. Он отвернулся к окну, упершись руками в подоконник. К его боку прижалась бледная щека…  — Я подожду… Они постояли так где-то минуту.  — Пойдем спать? — спросила Мэри.  — Нет, — помотал головой Эдгар — сейчас нам всем нужно выпить. Идем! На кухне панки смотрели видео-ролики в интернете через белый ноутбук Комара. Кошаки, падения и т.п…  — О! Маха пробудилась! — радостно вскричал Комар.  — Хотели что-то? — спросила Муха.  — Да. Нам надо набухаться! Комар протянул бутылки пива и пригласил присесть.  — Не-е, Комар! — Эдгар взял с холодильника деньги и потрес ими. — Возьмем вина… Красного. Чпок! По четырем широким бокалам разливался кроваво-красный сок черного винограда.  — За искусство! — торжественно вскричала Мэри и бокалы со звоном ударились друг об друга. Выпив бокалы до дна, четверо развалились на стульях, наслаждаясь теплотой, возникавшей в груди и животе.  — Эдгар, а ты как мимо вахтерши проскочил? — спросил Комар.  — Усыпил… — лениво ответил гот и закрыл глаза, сложив руки на животе. Все посмеялись и налили себе еще вина.  — Я знаете как думаю деньги потратить? — сказала Мэри. — Давайте все вместе сходим в «Дебош»!  — Мысль! — одобрила Муха.  — Я за! — хором сказали гот и панк. «Дебош» — это городской тату-салон, где работает хороший знакомый неформалов — Чемодан. Ребята были фанатами тату. У каждого было минимум две наколки. Выпив третий раз, неформалы откинулись на спинки стульев и задумались о чем-то своем. Кроме Эдгара. Он ни о чем не думал, он спал… Только остальные не заметили это и продолжили разговор:  — Ребят, я думаю, мы зря инструменты там оставили… — насупилась Муха. — Ну просто ванильки, все такое…  — У тебя снова предчувствие? — заинтересованно спросил Комар.  — Нет… Это совсем другое… — ответила Муха. Комар встал из-за стола и прошелся по кухне.  — Ладно, давайте допиваем и спать. Эд, наливай!.. Эд?  — Он дрыхнет! — засмеялась Муха. — Выносите! Комар подошел к нему сзади и начал хлопать по щекам. Эдгар открыл глаза и растерянно начал метать руками по столу. Несколько мгновений после он взял в руки бутылку и начал разливать по бокалам вино, что вызвало среди всех новую волну смеха.  — Эдгар, ты спать хочешь? — после долгого смеха спросил Комар.  — Да, я пойду… — ответил тот, зевнув и выйдя из-за стола.  — Я тоже пойду… — сонная Мэри лениво побрела вслед за ним, попрощавшись с Комаром и Мухой.  — А мы останемся! Не пропадать же винцу… — сказал Комар, наливая себе и Мухе.  — Ага! Темную комнату освещал свет фонаря с улицы, который падал на завешеное челкой лицо Данилки.  — Только не злись на него, пожалуйста… — попросила Мэри, кладя руку на колено Эдгара. — Может он и вправду не знал? Эдгар опустил голову, тяжело вздохнув:  — Твоя доброта тебя погубит. Обещаю…  — Ну и пусть… — ложась к стене, тихонько прошептала она.  — Ох, Мэри, Мэри… — Эдгар лег, положив под голову руки. — Да-к он идет завтра с нами?  — Да. — твердо заявила она. — И не обсуждается. Спи давай… От трех бокалов вина Мэри и Эдгар быстро вырубились, панки же всю ночь залипали в ноуте и легли где-то к четырем утра. Оба думали о том, что сказала Муха и все больше и больше жалели о том, что не подумали об этом раньше. Бутылка опустела, шоколадка, которой все закусывали тоже, панки ушли спать. Перед тем, как лечь, Комар подошел к кровати Данилки, посмотрел на него с презрением и положил на него несколько носков, лежащих на полу. На розовых стенах развешаны глянцевые плакаты. Джастин Бибер, Сергей Зверев, Нюша, Селена Гомес и прочие… На белом пушистом ковре красит темно-розовым лаком внушительных размеров ногти белесая девица в бежевой кофте. У большого зеркала нелепо плясали Даша-Лапуля и одна из ее многочисленных подруг — Катя. Трое смеются, обсуждают что-то, смотрят видео в интернете, то и дело восклицая:  — Ня! Ми-ми-ми! Хочу такую же! Собрались они неспроста… Этой ночью им втроем предстоит сделать то, что подольет масла в огонь войны с готами и панками…