Водопады Р'льеха

　　Экскурсии к кочующему городу Р’льеху! Подводные красоты! 　　Узри королевскую усыпальницу и оставь подношение! 　　Каждому сотому посетителю "Наутилуса" неназываемый ужас в подарок! 　　Последний тур перед отплытием в Царство Индии! СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ!

　　Письмо реставрационистов, то самое, что я должен был сжечь в камине нашей гостиной, растворилось в кровавых водах Р’льеховского водопада. Кажется, что вместе с ним растворился и я. 　　Я не писатель, и никогда не имел намерения им стать. Но иногда писать — это единственный способ сохранить рассудок. Боюсь, в противном случае моё сознание развалилось бы на части ещё после незабываемой сцены в королевском дворце. Изумрудная кровь выглядит не менее страшно, чем алая, даже — или особенно — для того, кто прошёл войну и подвергался пыткам. 　　Мне стоило бы насторожиться раньше, в один из тех дней, когда мой партнёр вернулся из своего ежевечернего дозора без плаща. На улице с самого утра лил дождь, одно из благословений Королевы, и я точно помнил, что на стене у входа не осталось никакой верхней одежды. Свою я в последнее время имел обыкновение держать наверху. 　　Наблюдательность моя развилась словно сама собой: несколько лет назад я бы вообще не обратил внимания на отсутствие плаща и уж совершенно точно не стал рассматривать цвет следов, оставшихся на коврике у двери. Судя по зеленоватому их оттенку, ничего хорошего в “дозоре” не произошло. 　　Я не стал сразу спрашивать ни о плаще, ни о зеленовато-жёлтой глине: в любой другой день он оценил бы мою внимательность, но сегодня на лице его застыло выражение, которое предвещало бурю. 　　Он обвёл взглядом улицу и торопливо задёрнул шторы. 　　— Вы чего-то боитесь? — сказал я. 　　— Ружья гарпунера. 　　— Реставрационисты перешли на гарпуны? 　　Я отчётливо представил, как зазубренное копьё входит в колышущуюся плоть и застревает под щупальцами Королевы Виктории. На этот раз я удивил сам себя: не поддался ужасу представшей перед глазами картины, а чётко оценил, с какой лучше позиции стрелять, чтобы нанести как можно больше вреда. 　　Письмо реставрациониста Верне, коварного лицедея, с которым пути моего друга пересекались уже много лет, жгло одним своим существованием. Оно так и лежало тогда в сейфе, заваленном одеждой, подальше от вопросов и сомнений. 　　Мой партнёр не ответил 　　— Надеюсь, хотя бы сегодня переночуете дома? 　　— Я могу быть довольно опасным соседом, — заявил вдруг он и как ни в чём не бывало опустился в своё любимое кресло. 　　— Вы уже неоднократно это доказывали, — я припомнил рыскающих по болотам неугодных короне шогготов* , а затем — исцеляющее прикосновение Королевы. Последнее можно было сравнить только с пережитыми в пещерах Афганистана пытками. Хотя пытки не возвращали мне руку. 　　— Не хотите отправиться в путешествие? — в моих руках оказались рекламные проспекты цвета морских глубин — наверняка обошлись владельцу этого “Подводного Чудо-Наутилуса” в немаленькую сумму. Впрочем, туристические направления в Новом Альбионе процветали, наряду с театральным цехом. Даже жаль, что среди людей искусства оказалось так много реставрационистов. 　　— Р’льех? 　　Я слышал о нём на уроках истории, но и представить не мог, что однажды воочию увижу колыбель нынешней цивилизации. Где бы мы были без Великих Древних, направляющих нас, ограждающих от ошибок и делающих правильный выбор? Реставрационисты считали, что человечеству куда лучше без поводыря. “Господь — пастырь мой” никак не трогало их зачерствевшие сердца. 　　Я постарался не вспоминать письмо снова. Нужно было сжечь его сразу же, чтобы не просыпаться ночью от того, что тысячи глаз Затаившегося у Порога освещают твою душу, не бежать к сейфу и не перечитывать опасный анархичный бред. Да, бред, и ничего иного. 　　Моему другу не было нужды спрашивать меня о сопровождении. Я бы отправился вслед за ним в самое пекло войны, разразившейся в землях убитого Царя Безымянного. Только рядом с ним холод, поселившийся в моей душе после встречи с Белым Ужасом и афганскими культистами Старших Богов, отступал, и я чувствовал себя хоть сколько-нибудь живым. 　　На “Наутилусе” не продавали билетов. Мой друг вложил в руку капитана покрытую зеленью монету и прошептал что-то из давно забытого языка, понизив голос до шёпота. Капитан, высокий индус в слишком дорогом для долгих и трудных путешествий наряде, молча проводил нас в, по-видимому, единственную не занятую каюту.** 　　И там мой партнёр поведал об истинной цели нашего путешествия — как делал всегда, когда требовалась излишняя осторожность. В подводной лодке у стен тоже есть уши, но усыпить их слух гораздо легче. 　　Дело, конечно, касалось реставрационистов. Как иначе! В последнее время мой друг все свои силы бросил на борьбу с этой бандой, разросшейся по континенту, подобно вредоносной паутине. 　　Я слушал его и не мог скрыть затопившего меня удивления. 　　Они делились с нами своими планами! Сообщали о том, что в ближайшее полнолуние проведут обряд вызова Чёрного Козерога Лесов с Тысячным Потомством где-то над самым Р’льехом. 　　Это было ужасно глупо даже для такого самодовольного наглеца, как Верне — или Rache, как предпочитал называть его мой друг. 　　— Несомненно, ловушка! — вскричал я и тут же прикрыл рот рукой. Однажды моя эмоциональность меня, несомненно, погубит. 　　Его тонкие губы расползлись в улыбке. Он, конечно, уже знал, что ждёт нас над Р’льехом. 　　Верне не доверял моему другу. Впрочем, я уверен, что этот талантливый актёр и ужасающий революционер не доверял никому под нынешними кровавыми небесами, кроме, разве что, своего Хромого Доктора, то ли Джона, то ли Джеймса. 　　— Ловушка может работать в обе стороны, если правильно подгадать время. 　　Слова эти отзываются во мне до сих пор. Я слишком часто думаю о том, что они применимы и к моей жизни. Каждая жизнь по-своему похожа на ловушку, но не каждый может это разглядеть. 　　Даже самые великие детективы могут ошибаться.